§ 4. Историко-социологическое направление в 50-70-х и 80-90-х годах

В условиях относительного ослабления цензурного гнета после XX съезда КПСС, когда открылась возможность для развития отечественной социологии, на историко-социологических исследованиях все еще продолжал сказываться исторический «перерыв» 30-х гг. С одной стороны, необходимо было рассматривать то, что происходило в западной социологии за последние 30—40 лет, с другой - заниматься более основательным исследованием социологического наследия марксизма. Кроме того, предстояла большая работа по анализу отечественной социологической традиции. Показательна в этом смысле книга Г.Ф. Александрова «История социологии как наука» 1958 г. [1]. Работа выдержана в традиционных идеологических тонах, весьма непритязательна по содержанию, но может быть отмечена только потому, что в ней социология и ее история вполне легально появились в сочетании с понятием науки.

Исследования в области истории марксистской социологии. Всеохватывающее господство марксизма, сложившееся в нем разделение на несколько обособленных областей, как-то: «научный коммунизм», «исторический материализм», «диалектический материализм», «политическая экономия» и др. - и сформировавшиеся на этой базе определенные корпоративные интересы не благоприятствовали становлению социологии в качестве самостоятельной дисциплины. В те годы на страницах периодики развернулась дискуссия о предмете социологии. Однако по своим результатам она была принципиально иной в сравнении с дискуссией 29-30-х гг. Если тогда дискуссия завершилась фактическим запретом в отношении социологии, то теперь привела к своеобразному компромиссу: историческому материализму отводилась роль общей социологической теории; социологии предоставлялось достаточно широкое пространство в области теорий среднего уровня и эмпирических исследований. Решающее значение имела статья Г.Е.Глезермана, В.Ж.Келле и Н.В.Пилипенко, опубликованная в официальном органе ЦК КПСС, журнале «Коммунист». Помимо общесоциологической теории в структуре социологического знания авторы выделяли средний уровень (то, что Р.Мертон называл теориями среднего ранга), а далее (нижний уровень) обширную область эмпирических исследований [27]. Подразумевалось, что эмпирические исследования дадут пищу и импульс для развития теории, а это, в свою очередь, позволит преодолеть ее абстрактность и умозрительность. Исторический же материализм был призван дать «методологическое обеспечение» эмпирических исследований. Тем не менее, как показала дальнейшая практика, органичного синтеза не произошло.

Упомянутая статья в известной мере была и откликом на последствия дискуссии, а точнее, проработки, устроенной в АОН при ЦК КПСС Ю.А.Леваде за его лекционный курс по социологии, прочитанный в МГУ [83]. Ю.А.Левада предложил определение социологии как «эмпирической социальной дисциплины, изучающей общественные системы в их функционировании и развитии», что не совмещалось с пониманием социологии как философской теории общества, революционно развивающегося и проходящего последовательно стадии от первобытного коммунизма до развитой мировой коммунистической формации, преодолевающей социально-экономические противоречия капитализма.

Тем не менее, многие ведущие социологи созданного к тому времени Института конкретных социальных исследований публично отстаивали особый статус эмпирической социологии как своего рода «дополнения» исторического материализма, утверждая за социологией право исследовать не только закономерности общественного развития, но и закономерности функционирования, стабилизации общественных систем и социальных институтов. В научный обиход входили идеи структурно-функционального анализа, хотя публикация Т.Парсонса (под ред. А.Здравомыслова) оказалась на полках спецхрана [151].

Критика лекций Ю.А.Левады на весьма представительном и многолюдном заседании в АОН при ЦК КПСС во многом сводилась к обвинениям автора в том, что он заимствовал свои положения у Т.Парсонса. Отвечая оппонентам, ЮАЛеваца призвал их «прекратить заниматься барабанным боем» В этой ситуации было много общего с той, в которой социология начинала делать свои первые шаги в России и была вынуждена бороться с умозрительными, в тот период преимущественно метафизическими, теориями. Новое столкновение позиций в определенном смысле стимулировало развитие обеих сторон: социологи стремились найти в наследии марксизма элементы, отвечавшие их теоретическим и методологическим запросам; истматчики — эмпирические подтверждения методологических принципов исторического материализма. Характерным примером социологических публикаций того времени являются вышедшие в ИКСИ АН СССР сборники «Маркс и социология» [91], «Ленин и социология» [87], доклады второй сессии Международной варненской социологической школы «Социологическое наследие Карла Маркса и исследование социальной структуры и образа жизни» [144], книга Г.В.Осипова «Теория и практика социологических исследований в СССР» [109]. Из работ истматчиков можно отметить книги А.К-.Уледова [163], Л.Ф.Ильичева [51], В.С.Барулина [11], М.Н. Руткевича [124].

Одновременно расширялся диапазон эмпирических исследований, формировалось социологическое сообщество, которое пыталось найти общий язык с идеологическими теоретиками. Упомянутая статья в «Коммунисте», утверждавшая трехуровневую структуру социологического знания, как бы констатировала некий статус-кво. Позже тезис об историческом материализме в функции общесоциологической теории был принят в качестве преамбулы Устава Советской социологической ассоциации [122]. И как бы мы сегодня, исходя из различных идеологических установок, ни оценивали этот процесс и эту борьбу позиций, они в конечном счете сыграли положительную роль в развитии советской социологической науки.

Интерес к истории марксистской социологии развивался и реализовывался в рамках общей проблематики истории марксистской философии. В этом отношении историки были в весьма привилегированном положении, особенно в публикации источников. Помимо собрания сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса, В.И Ленина, Г.В.Плеханова, издавались также труды практически всех предшественников марксизма (Г.Гегеля, И.Фихте, И.Канта, А.Сен-Симона, Ш.Фурье, Р.Оуэна) и его последователей (П.Лафарга, Ф.Меринга, К.Каутского, Р.Люксембург и др.), за исключением, пожалуй, работ Э.Бернштейна, но для историков марксизма эти работы были доступны.

Смена поколений историков марксизма, накопление исследовательского опыта в условиях идеологической либерализации вели к повышению теоретического уровня их работ. Вычленялся новый ракурс изучения собственно и преимущественно социологической проблематики в работах К.Маркса, Ф.Энгельса, В.И.Ленина. В центре внимания в качестве специфического ориентира выступало марксово представление о «формах общения» и «формах жизнедеятельности» людей как сферах исторического развития их социальности. В этом плане рассматривалась собственно социологическая проблематика. Потребность в изучении наследия основоположников марксизма стимулировалась также ренессансом в 60—70-х гг. марксистской социологии на Западе в ее леворадикальной форме.

Собственно история марксистской социологии вычленяется в самостоятельное направление со второй половины 60-х гг. Причем, первоначально внимание было сосредоточено именно на современном состоянии социологии, тогда как работы, посвященные периоду 1917—1930 гг., появились несколько позже, в 70-х гг.

Отметим также, что первые работы не были историческими в точном смысле этого слова, скорее, это были своеобразные отчеты социологов по осуществляемым исследовательским программам. Издания таких работ впоследствии были приурочены к Всемирным социологическим конгрессам (ВСК). Первая из них («Марксистская и буржуазная социология сегодня» [92]) имела идейно-установочную функцию и четко разделяла социологию на марксистскую и буржуазную «с вытекающими отсюда различиями в подходах к определению роли и задач социологии в обществе, к проблемам ее развития, анализу гносеологических проблем в исследовании социальной структуры общества и т.д.

Двухтомник «Социология в СССР» [146] представляет собой уже своеобразный итог развития отечественной социологии за предшествующее десятилетие Чисто теоретические и методологические проблемы здесь представлены в минимальном объеме, основное же поле занимает изложение результатов социологических исследований в стране с конца 50-х и до середины 60-х гг. по проблемам социально-классовой структуры, труда, досуга, социологии города и деревни, личности. Были представлены также первые опыты междисциплинарного подхода (экономико-социологического, социопсихологического). Эта работа, а также целая серия трудов, выходивших по итогам участия советских социологов во Всемирных социологических конгрессах (например, [132]), интересны для историка социологии тем, что позволяют документированно рассматривать динамику ее развития по содержанию и объему проблематики, тематике исследований, их методологическому уровню, по характеру методов сбора и анализа первичной информации, по расширению географии исследований, а также в области освоения и разработки теорий среднего уровня и т.д.

Советские ученые начали участвовать в международных социологических конгрессах с 1956 г., причем, если на III ВСК, где впервые появилась советская делегация, она состояла в основном из представителей официальной и полуофициальной идеологической элиты, то на последующих конгрессах состав участников демократизировался, основной костяк делегации составляли специалисты в области социологии, эмпирических исследований в особенности.

В 70-х гг. появились первые историко-социологические работы, посвященные послеоктябрьскому периоду истории социологии в СССР. В основном это заслуга ленинградских авторов — Б.А.Чагина, В.И.Клушина и В.П.Федотова. В своих исследованиях они исходили из признания за историческим материализмом прерогативы общесоциологической теории марксизма. Поэтому акцентировали внимание именно на проблеме эволюции исторического материализма в качестве ведущей и единственной социологической концепции в СССР, давалась лишь общая канва развития отечественной социологии того периода, определялись этапы ее периодизации, а последние вычленялись на основе традиционной периодизации развития советской истории (1917—1936, 1937—1956 и с 1957 по начало 70-х гг., когда и были опубликованы «Очерки истории социологической мысли в СССР» Б.А.Чагина). Более углубленный и детализированный анализ начального этапа становления марксистской социологии представлен в книге — Б.А.Чагина и В.И.Клушина «Борьба за исторический материализм в СССР в 20-е годы» [173]. В этой работе авторы показали целостный процесс постепенного перехода обществознания от поликонцептуальной к моноконцептуальной парадигме, детально рассмотрели перипетии вытеснения «буржуазной» социологии и полную драматизма борьбу внутри самого марксизма с различными формами его упрощения и вульгаризации, нигилистическими тенденциями в отношении философии и социологии. Вторая работа тех же авторов «Исторический материализм в СССР в переходный период 1917—1936 гг.» [174] значительно расширила проблематику анализа, использованные источники. Была введена дополнительная периодизация (1917—1920, 1921—1925, 1926— 1936). Авторы обосновали ее тем, что каждый период имел существенные различия по характеру исторических условий, социально-политической и идеологической борьбы. Однако в целом такая периодизация явно неудачна, ибо у науки свои ритмы, не совпадающие с ритмами хозяйственной и политической жизни страны.

В статье БАЧагина и В.П.Федотова «История развития советской социологии за полвека» [175] в схематизированном виде рассмотрение истории социологии в СССР доводится до рубежа 60-70-х гг.

Упомянем еще одну работу: «Марксистско-ленинская философия и социология в СССР и европейских социалистических странах» [93]. Это — исследование страноведческого характера в форме краткого обзора, достоинство которого заключается в объединении усилий философов и социологов разных стран при изучении однотипных, но национально-специфических социальных процессов. В 1969 г. вышла работа «Социология и идеология» [147], в IV главе которой дан краткий обзор основных направлений развития социологии в странах Восточной Европы. Это были единичные работы, но с 70-х гг. историко-социологические исследования становятся заметным направлением.

Как отклик на развитие в 80-х гг. сотрудничества социологов социалистических стран появились работы, сочетавшие в себе проблемный принцип и историко-страноведческий подход. Это было связано и с тем, что социология в этих странах получила статус академической науки и университетской дисциплины. Институт социологических исследований АН СССР выделил в планах своих работ особое направление, вследствие чего явилась серия книг З.Т.Голенковой «Очерк истории социологической мысли в Югославии» [28]; «Социология в социалистических странах» [145]; «Из истории социологической мысли в социалистических странах» [50]. В этих публикациях был дан обзор и анализ состояния социологии в странах Центральной и Восточной Европы, а также во Вьетнаме, Китае, на Кубе, в Монголии [51].

До середины 70-х гг. библиографические указатели включали социологию в общую рубрику «Исторический материализм». Библиографические указатели по историческому материализму (вып. 1) за 1917—1925 гг. содержали 1600 наименований, 4-й выпуск за 1971—1973 гг. — 3000. С 1976 г. информационная служба Института социологических исследований совместно с Институтом научной информации по общественным наукам (ИНИОН) АН СССР организовали издание специализированных ежегодных библиографических справочников «Социологические исследования», каждый из которых содержал свыше 1000 названий. По существу, этот колоссальный объем информации еще не подвергался серьезному изучению и составляет богатое поле для историка отечественной социологии.

Больше повезло начальному периоду развития марксистской теоретической социологии (т.е. исторического материализма). Кроме указанных работ, следует упомянуть книгу В.А.Малинина «Исторический материализм и социологические концепции начала XX века» [89], в которой рассматривается история развития истмата в более широком теоретическом контексте тех лет. В книге проанализированы работы В.И. Ленина послеоктябрьского периода, взгляды А.Грамши, каутскианская и австро-марксистская версии истмата, работы Л.Д. Троцкого, левокоммунистические взгляды Д.Лукача и концепция А.А. Богданова.

Наконец, отметим еще две работы, подготовленные Институтом социологических исследований совместно с коллегами из Германии. Это справочное издание «Биографии русских и советских социологов», выпущенное в Берлине на немецком и русском языках, а затем, в 1989 г., на английском [16]. В нем есть вводная статья, которая дает хотя и краткий, но целостный обзор развития социологической мысли в России с 60-х гг. прошлого века до наших дней. Вторая работа, также подготовленная в Институте социологии с участием немецких историков, сборник статей «История становления советской социологической науки в 20—30-е годы» [58]. В книге содержится общая обзорная статья, анализируются взгляды А.А. Богданова, первый советский учебник по социологии, написанный Е.А. Энгелем, социологические исследования безработицы, труда, преступности, градостроительства, концепции личности в воззрениях фрейдо-марксистов, а также исследования по проблеме социальной активности. Часть этих проблем (рынок труда, безработица, преступность) становится сегодня весьма актуальной, и, возможно, эти исторические экскурсы в чем-то помогут пониманию современности.

Исследования по истории российской дореволюционной социологии. Упомянутые «Биографии русских и советских социологов» — работа, которая в известном смысле перекидывает мост к тому направлению в отечественной истории социологии, которое охватывает ее дореволюционный период. Направление это долгие годы развивалось весьма односторонне. Основное внимание уделялось изучению марксистского течения и работам небольшой группы революционных демократов (В.Г.Белинского, А.И.Герцена, Н.П.Огарева, Н.Г.Чернышевского, Н.А.Добролюбова, Д.И.Писарева). Взгляды же таких представителей русской общественной мысли, как М.А.Бакунин, П.А.Кропоткин, Н.К.Михайловский, С.Н.Южаков, П.Б.Струве, рассматривались лишь в контексте борьбы марксизма с анархизмом, либеральным народничеством и легальным марксизмом. Практически мало известными оставались и концепции П.ЛЛаврова, Е.В. де Роберти, М.М.Ковалевского, Н.И.Кареева, К.М.Тахтарева, Н.Я.Данилевского, П.А. Сорокина и многих других отечественных социологов, работы которых находились на уровне современной им мировой социологической мысли.

Идеологическая либерализация в 50-х гг. стимулировала и возрождение социологии, и интерес к истории дисциплины. Пожалуй, одной из первых, задавших серьезный научный тон дальнейшим исследованиям, стала публикация книги Б.Г. Сафронова «М.М.Ковалевский как социолог» [125].

Проблемы немарксистской отечественной социологии нашли отражение и в других историко-философских работах [26, 90, 119].

С середины 70-х гг. резко возросло число публикаций по истории российской социологии в журнале «Социологические исследования», а в последние годы в новых изданиях: «Социологический журнал», «Рубеж» и др. Только за период с 1978 по 1994 гг. «Социологические исследования» опубликовали свыше 30 статей об отечественных социологах и около 40 их оригинальных работ.

Тем не менее, крупных работ по истории отечественной немарксисткой социологии до сегодня немного. Прежде всего, это труды санкт-петербургских историков «Социологическая мысль в России. Очерки истории немарксистской социологии последней трети XIX — начала XX века» [143]. Это первый опыт достаточно полного анализа основных школ и направлений в отечественной истории социологии, и, кроме того, книга интересна постановкой методологических проблем собственно истории российской социологии, в том числе ее периодизации, представленной в первой главе, написанной И.А.Голосенко. С одной стороны, здесь сохраняется традиционная группировка направлений и их относительная историческая хронология, с другой — вводится периодизация, связанная со сменой мировоззренческих ориентации (позитивизм — неокантианство — неопозитивизм). Та и другая схемы достаточно условны в применении к реальному развитию науки, где отдельные представители первого направления, сохраняя свои позиции, переживают и второй, и третий периоды. Тем не менее, автор прав, выявляя кризисные точки в связи с изменениями исследовательской парадигмы. Исторический анализ, по мнению автора, основывается на учете зависимости развития социологии в трех аспектах: от потребностей и запросов эпохи, социального «окружения» идей, от «имманентных» факторов прогресса самого знания (требование логики предыдущего идейного материала) и личных (биографических). Причем, важнейшей из этих детерминант является вторая — имманентное развитие науки.

В принципе, следуя науковедческим схемам анализа, можно было бы говорить и о влияниях внутри- и вненаучных факторов, которые в₄ разное время могут по силе воздействия существенно различаться. Политико-идеологические реалии в истории России, в СССР в особенности, слишком часто выдвигали на первый план именно внешние воздействия в ущерб имманентным потребностям развития социального знания

И.А Голосенко обращает внимание на роль критико-методологической функции русской социологии в формировании различных направлений и школ общественной мысли и предлагает критерии типологизации, основанные на понятиях «фаза» и «тип» исследования. В работе рассматриваются фундаментальные методологические проблемы самой истории социологии. (См. также другие его работы [29—35])

В последние годы достаточно широко начала возрождаться практика издания лекционных курсов, в том числе и по истории социологии в России. В их числе: Е.И.Кукушкина «Русская социология XIX — начала XX века» [77] и «Социологическое образование в России XIX—XX вв.» [78]; А.Н. Медушевский «История русской социологии» [96]; С.С. Новикова «История развития социологии в России» [103], В.П. Култыгин «История российской социологии» [79]. Однако в большинстве своем это сугубо историографические работы, ценные, может быть, раскрытием новых исторических фактов, но без серьезного рассмотрения методологических проблем развития социологии и ее истории. Иногда в курс истории социологии попадают работы, которые имеют к ней весьма отдаленное отношение. Приятным исключением может служить работа В.А. Алексеева и М.А. Маслина «Русская социальная философия конца XIX — начала XX века: психологическая школа» [2], в которой анализируется влиятельное направление русской социологии, в контексте социальной обстановки того времени, во многом объясняющей причины обращения обществоведов к социальной психологии, раскрывается логика эволюции теорий психологистов, их дифференциация. Заслуживает внимания и попытка авторов рассмотреть проблемы, которые поднимало психологическое направление в истории отечественной социологии, в преломлении к нашему времени и их отражению в ряде работ современных авторов.

Особый интерес представляет книга видного философа русского зарубежья С.А Левицкого «Очерки по истории русской философии», впервые изданная в России в 1996 г Это популярное, общедоступное введение в историю русской философии и общественной мысли. По словам самого автора, цель его была педагогическая, что делает книгу хорошим учебным пособием С.А.Левицкий стремился воссоздать историю русской мысли (XIX и XX вв.), имея в центре внимания философские и социальные аспекты творчества славянофилов, западников, народников, марксистов, представителей русского религиозно-философского Ренессанса (Н.О. Лосского, С.Л. Франка, Н.А. Бердяева, П. Флоренского, С. Булгакова, Л.Шестова и др.) [84].

В последние годы особенно активно начали переиздаваться работы русских социальных философов и социологов. В частности, изданы труды Н.А. Бердяева, В.В Розанова, ПЯ. Чаадаева и др. Вышли работы П.А. Кропоткина «Хлеб и воля. Современная наука и анархия» [76]; Н.Я. Данилевского «Россия и Европа» [43]; П.Н Милюкова «Очерки по истории русской культуры» [98], М.М Ковалевского [69], Н И Кареева [62] Однако до сих пор не переизданы сочинения ведущих русских социологов XIX—XX вв. и, следовательно, недоступны широкому читателю: Н.К Михайловского, Е.В. де Роберти и др. Частично социологические взгляды ММ Ковалевского, С.Н. Трубецкого, С.Ю. Южакова и др. освещаются в работе «Антология русской классической социологии» [6]. Творчеству М.М. Ковалевского посвящен сборник статей, вышедший к 145-летию со дня его рождения: «М.М. Ковалевский в истории российской социологии и общественной мысли» [68]. Вышла книга Б Г Сафронова «Н.И. Кареев о структуре исторического знания», в которой одна глава посвящена истории социологии [126]. На социологическом факультете МГУ подготовлена трехтомная хрестоматия по истории российской социологии — «Социология в России XIX — начала XX вв. Тексты». (Вып. I-II). Начата работа по созданию справочника «Социологи России XIX—XX вв.».

Исследования по истории зарубежной немарксистской социологии. Особую область представляют исследования зарубежной социологической мысли. По количеству публикаций это направление явно доминирует. Только за 10 лет (с 1956 по 1965 гг.) по этой проблематике было опубликовано свыше 850 статей, книг, брошюр. Правда, работы по социологии стран Азии, Латинской Америки и Африки можно сосчитать по пальцам. Интерес к изучению истории западной социологии был связан не только с ее лидирующим положением, но и с традициями идеологического противостояния, являвшегося следствием противостояния экономического и политического.

Как уже говорилось, акцент на выявлении «социальных корней» (с приданием ему гипертрофированного значения) обернулся резким размежеванием исследования единого исторического процесса в развитии социологии на две «разные истории»: историю марксистской и буржуазной социологии. Становление и развитие этой области имело свои подъемы и спады, однако, интерес к ней никогда не исчезал полностью. Особенно резко он возрос во второй половине 50-х гг. и развивался по нарастающей: сначала в форме отчетов о мировых социологических конгрессах, в виде статей и брошюр, изданий выступлений на конгрессах, а затем в публикациях солидных сборников и монографий [54, 72, 92, 108, 135]. Наряду с исследованием состояния и эволюции общетеоретической социологии рассматривались развитие теорий среднего уровня и исследования западными социологами отдельных социальных проблем (теории элит, социологии политики, личности, семьи, молодежной субкультуры, средств массовой коммуникации, проблематики НТР и ее последствий, управления, социодемографии и т.д.).

Среди историков «буржуазной» социологии, в свою очередь, образовалось два направления. Одно из них было озабочено преимущественно выявлением «ошибок» и других «недостатков», а в предельном выражении — сознательного, классово заинтересованного искажения социальной реальности в работах западных социологов. Представители другого направления (например, Ю.Н. Давыдов, Ю.А. Замошкин, И.С. Кон, Н.В. Новиков и др.) стремились к возможно более объективному анализу и нередко использовали его для ознакомления читателя с действительным содержанием теоретических и эмпирических исследований западных социологов. Большинство работ, посвященных исследованию истории и состояния современной западной социологии (особенно в 50—70-х гг.), могло увидеть свет лишь при условии их критического осмысления с позиций марксизма, с непременным наличием в названии работы терминов «критика» или «критический анализ». В качестве иллюстрации можно назвать такие работы, как «Критика современной буржуазной философии и социологии» [75]; Баскин М.П. «Англо-американская социология на службе империализма» [12]; «Критика современной буржуазной социологии» [73]; материалы Всесоюзного совещания по критике современной буржуазной социологии (15—16 декабря 1975 г.), проведенного Институтом социологических исследований АН СССР совместно с другими академическими центрами [25].

В Институте социологических исследований был создан сектор не по истории западной социологии, а по «критике буржуазной социологии». Тем не менее, используя принятые правила игры, ряд исследователей довольно подробно знакомили читателей с основными направлениями западной социологической мысли. Во время «оттепели» под редакцией Д.И. Чеснокова была издана книга Г. Беккера и А. Бескова «Современная социологическая теория» [13], которая имела большое значение в просвещении советского читателя, и особенно социологического сообщества. Работа знакомила с общими и частными социологическими теориями среднего уровня, что в подлинном смысле открывало советским социологам западный социологический мир. В 1965 г. была переведена работа Н. Смелзера «Социология экономической жизни» [131], стимулировавшая появление нового направления в отечественной социологии. Тогда же вышла книга Г.М.Андреевой «Современная буржуазная эмпирическая социология» [5J, в которой подробно описаны процедуры и техники эмпирических исследований, используемые в американской социологии, основные принципы методологии и теории среднего уровня.

В 70-х гг. были изданы «Американская социология» [4], переводы работ Т. Парсонса, к концу 70-х и в 80-х гг. — «Новые направления в социологической теории» [104J (о феноменологической ориентации в социологии), работа Дж. Тернера «Структура социологической теории» [159] и многие другие.

В тот период появились серьезные монографические исследования: «Социология Дюркгейма» Е.В. Осиповой [107] и ее же работы по истории западной социологии [20, 55], работы Л.Г.Ионина «Георг Зиммель - социолог» [52] и «Понимающая социология» (53], И.С.Кона, Ю.А.Замошкина, Ю.Н.Давыдова и др.

В этих и других работах было показано, что теоретическая ситуация в западной социологии в послевоенное время менялась неоднократно. Возникновение так называемой неопозитивистской волны породило направление, не только оспаривавшее сциентистские притязания академической социологии, но и ставившее под вопрос «научность» социологии вообще. Эти тенденции, возникшие на почве усилившегося влияния феноменологической, экзистенциальной и лингвистической философии, стимулировали появление направлений, основной особенностью которых явилось противопоставление социального и естественнонаучного знания. Повторялась ситуация, сложившаяся в социологии на рубеже XIX и XX вв. под воздействием критики со стороны «неокантианства» и «философии жизни».

Большое внимание советские исследователи уделяли попыткам «неомарксистов» преодолеть антагонизм сциентизма и антисциентизма, а в дальнейшем — стабилизационным тенденциям в западной социологии, новым поискам своей предметной области и задач социологии. Эти аспекты в развитии современной социологической теории наиболее основательно рассматривались в работах Ю.Н. Давыдова [41, 42]. Заметим, что внимание к происходящему в западной теоретической социологии было продиктовано не только чисто познавательными или идеологическими причинами. Оно в известной мере диктовалось и стремлением более полно раскрыть в самом марксизме его эвристические возможности (см., например, Г.В. Осипов «Теория и практика социологических исследований в СССР» [109]).

В конце 80-х и в 90-х гг. начинается серьезная работа в Институте социологии и других научных учреждениях по переводу и подготовке к изданию работ классиков западной социологической мысли [3, 7, 22, 45, 47, 100, 130, 133, 141, 142) Был создан «Словарь по современной западной социологии» [130], подготовлены и изданы в рамках программы «Обновление гуманитарного образования в России» «Очерки по истории теоретической социологии XIX — начала XX вв.» [111], «Очерки по истории теоретической социологии XX столетия» [112], а также «Современная американская социология» [133] и хрестоматия «Американская социологическая мысль» [3], «История социологии в Западной Европе и США» [57], работа И.Громова, А.Мацкевича и В.Семенова «Западная социология» [38а] и целый ряд других, позволяющих молодому поколению российских социологов теперь уже более свободно включаться в профессиональный дискурс мирового социологического сообщества.