8.3 Религиозные секты и молодежь

Одним из центральных для социальных работников в отношении религиозности молодежи выступает, несомненно, вопрос о сектах. Он оказывается наиболее очевидным, непосредственным, поскольку именно в связи с обращением юношей и девушек к тем или иным нетрадиционным культам возможно возникновение ситуаций, предполагающих допустимость вмешательства. Кроме того, основными участниками (адептами) сектантских движений выступает молодежь. По оценкам некоторых специалистов в нашей стране на данный момент насчитывается от 3 до 5 млн. адептов религиозных сект,¹ из которых в возрасте до 18 лет – около 500 тыс., а от 18 до 25 лет – 1 млн. человек.²

Пользующиеся реальным влиянием секты России имеют, как правило, не местное происхождение. Условно их можно разделить на сформировавшиеся в лоне протестантских общин и имеющие восточные корни. Последние так же, как правило, пришли в Россию через страны Запада, однако, и там были востребованы со своей спецификой, заполняли особые ниши, конкурируя с сектами, возникшими на основе «улучшения», «исправления» протестантского миропонимания. Кроме того, существует ряд движений, обычно называемых сектами, но, строго говоря, таковыми не являющихся, как сайентологическое (центры дианетики Рона Хаббарда) или различные объединения астрологов. В этих случаях речь идет не о религиозных мировоззренческих системах. Проведение такого различения важно не только в теоретическом плане, но и применительно к практическим задачам. Вряд ли можно построить какую-либо эффективную концепцию вмешательства на заведомо ошибочных посылах. Что касается объединений типа саентологического, видеть в них религиозные организации - значит, распространять на них подходы, уместные в отношении конфессиональных групп.

В целом отношение к сектам в РФ свидетельствует, что мы имеем дело с обычной практикой стигматизации любых не получивших официальной санкции объединений как диссидентских. Такой подход адекватен определенным уровням развития общественных систем, но в нашу эпоху рассматриваться иначе, как реликтовый, не может.

Что касается сект «протестантского происхождения», классификация их несколько затруднена отсутствием в протестантизме вообще строгой иерархии. Так, баптистская церковь - одна из респектабельных деноминаций в США, в России на протяжении ряда десятилетий была представлена катакомбными группами, естественно, не имевшими постоянных связей с центрами баптистской ориентации за рубежом. Поэтому вряд ли можно распространять на них, a priori, те или иные суждения, верные для американских баптистов - равно как и отрицать с порога возможность тождественности позиций. Проще говоря, нужен конкретный анализ, а не наклеивание ярлыков. Сходным образом обстоит дело и с мормонами. Имеющиеся в российской литературе суждения по поводу этого течения базируются, главным образом, на газетных «утках» конца позапрошлого века. Во всяком случае, обсуждение казусов с основателями этого движения мало поможет лучшему пониманию деятельности его современных последователей в России.

Вместе с тем, существует и ряд сект, практически в «чистом виде» переносящих свою деятельность на российскую почву. Типична в этом плане «Церковь Христова», созданная в 1979 году в Бостоне Кипом Мак-Кином. Ее концепция может рассматриваться как классическая модель современной секты. Во-первых, в ее основе лежит предельное упрощение христианской проповеди. По существу, из нее выхолащивается все, кроме набора истин, приемлемых для любого типа религиозного сознания: касательно противостояния добра и зла, идеи спасения, осуществляемого через индивидуальное действие, в единении с другими членами секты. Во-вторых, акцентируется система духовничества, обращаемая в подобие культа гуру восточных учений. Авторитет учителя позволяет снимать проблемы спорных толкований тех или иных положений несовершенного учения. В-третьих, от обращенных требуется активное участие в жизни общины. По существу, речь идет о политизации сознания, формировании не столько религиозного, сколько именно общественного движения.

Несколько иначе развивалось движение свидетелей Иеговы. В США оно не является признанной деноминацией, сохраняя промежуточный статус между сектой и общественным объединением (впрочем, эти статусные характеристики зачастую смешиваются и у вполне респектабельных деноминаций США). Возникло оно в 1872 году, отколовшись от адвентистов седьмого дня. В принципе, для свидетелей Иеговы характерны некоторые черты, присущие идеологиям ересей средневековья. Прежде всего, это манихейское противопоставление «войска Божия» и «войска дьявола», на которые делится человечество (при этом, они воспринимают официальную церковь главным оплотом сатаны). Кроме того, отличным от традиционного в христианстве оказывается и понимание природы божественного откровения. На практике все это означает решительное осуждение всяких мирских привязанностей, тенденцию увода вовлекаемых в секту людей от семьи, из привычного круга общения. Неустроенность современной российской жизни, разумеется, может поощрять к восприятию подобной проповеди, а результатом, в ситуации психической неустойчивости, вполне может оказаться и глубокий личностный кризис, и неадекватное поведение в отношении окружающих.

«Церковь объединения» демонстрирует тенденцию к продолжению синтеза восточных и западных ересей. Наряду с успешным продвижением в Европе и США буддизма и учения Свами Прабхупады, адаптация христианства в мире буддистской традиции породила, в качестве побочного продукта, церковь Сан Мьян Муна.

Задачи специалистов в области организации работы с молодежью в отношении взаимодействия с религиозными организациями усложняются сохранением ситуации доминирования в системе подходов к религии атеистической компоненты. В литературе достаточно часто можно встретить сочетание агрессивного неприятия любых форм религиозного мировоззрения с безразличием к статусу религиозных представлений в системе ценностей. С очевидностью такой подход выражается в удовлетворенности репродуцированием респондентами формулировок типа «религия придает смысл жизни».

Для атеистического миропонимания, главное - разделить инструментальные и терминальные компоненты в системе мотиваций. С этой точки зрения важно, чтобы человек поступал в соответствии с теми стандартами, какие предлагает сформированная Просвещением картина мира; при этом не важно, руководствуется ли он какими-либо трансцендентными ценностями. Собственно, просвещенческий атеизм (унаследованный, через Л. Фейербаха, и Маркса) и не нуждался в полном отрицании божественного начала. Более того, философы Века Просвещения считали идею Бога необходимой для необразованных масс. В таком подходе и проявляется абсолютное непонимание природы религиозности. Между тем, «придание смысла» означает вовсе не то, что верующий человек будет вести себя так же, как атеисты, во всех отношениях, не сообразуясь при этом со своими религиозными убеждениями. На деле, религиозная идея конструирует всю систему ценностей, мотиваций, установок; в этом ее смысл. Атеисты и верующие люди вполне могут сосуществовать в социуме, но при одном условии: взаимного отказа не только от навязывания друг другу определенного понимания соотношения терминальных и инструментальных ценностей, но и от обсуждения этого вопроса, поскольку для одних и других это соотношение не просто различно, а имеет совершенно разную природу.

Когда современные религиоведы развертывают критику нетрадиционных религий, сект, акцентируя негативную оценку практик чтения мантр, медитации, ими упускается из виду, что и любой действительно соблюдающий обрядность христианин или мусульманин должен осуществлять точно такие же практики.

Разница между мировыми религиями и оккультными культами не в том, что первые «более материалистичны», а в том, что оккультизм предполагает непосредственное воздействие адептов на сверхъестественные силы, в то время как в традиционных религиях человек обращается к высшему божеству, богам (в политеистических схемах), пророкам или святым. Различие, таким образом - в характере отношения к сверхъестественному, но отнюдь не в его признании или непризнании. Поведение человека, принадлежащего к традиционному вероисповеданию, предсказуемо, нормативно. Социальное поведение адепта оккультизма вненормативно, он повинуется собственным правилам, с точки зрения общества, не приемлемым. Поведение человека, принадлежащего к секте, подчинено правилам, установленным внутри секты, так же способным быть отличными от принятых макросредой. В этом, собственно, и состоит кардинальное различие трех типов поведения. Однако, если речь идет о действительно верующих людях, а не об имитации религиозности, во всех случаях сверхъестественное для верующего человека действительно существует и является определяющим в отношении материального мира: существование Бога так же очевидно, как и то, что большинство людей утром завтракают, а вечером ужинают.

В современной отечественной публицистике преобладает установка на подавление любой неортодоксальной общины верующих. Между тем, в Европе и США, где этой проблемой на протяжении ряда лет занимаются научные, общественные, государственные организации, и где имеется неизмеримо более жестокий опыт столкновения упорства сектантов и непримиримости властей (трагедия Вако, гибель Народного храма, групповое самоубийство членов организации «Небесные врата»), есть не только ученые, отказывающие всякой неортодоксальной религиозности в праве на существование.

Не меньшей известностью пользуются и книги Дж. Р. Льюиса, Ричардсона, Галантера, в которых опровергаются утверждения об отсутствии у адептов секты возможности покинуть ее. Здесь ставятся вопросы о причинах, побуждающих молодежь стремиться к интенсивному нетрадиционному религиозному опыту. Во всяком случае, нельзя не согласиться с их возражениями по поводу преувеличения масштабов влияния и однозначно негативной интерпретации мотивов деятельности большинства сект. Не может не вызывать возражений и отнесение к числу «тоталитарных» сект вполне респектабельных организаций, как ISKCON (Общество сознания Кришны). Мы не противопоставляем одну позицию другой, но хотим подчеркнуть, что ни одна из них не имеет монополии на истину, и ни одной не может быть отказано в праве на существование.

Нельзя видеть вред в любой нетрадиционной религиозности, но нельзя и отрицать наличие сект, способных оказывать негативное воздействие на общество и личность. К таковым, безусловно, относятся Аум Сёнрикё, такие группы, как «Южный крест», «Синий лотос», «Юнивер», «Черный дракон», а так же большинство организаций «Белого братства». Перечисленные группировки сатанистов имеют ограниченный круг членов и могут представлять исключительно локальную опасность. Собственно, лишь Белое братство может считаться объединением, возникшим на местной почве (во всяком случае, славянской), и пытавшимся вести массовую вербовку членов. Тем не менее, подобные объединения можно считать представителями сект, способных оказать деструктивные воздействия. По некоторым данным число молодых адептов подобных тоталитарных сект составляет порядка 900 тыс. человек.¹ Для сравнения в Италии численность подобных сектантов составляет порядка 600 тыс. человек, в Англии середины 1980-х годов – 400 тыс., в США – 15 млн. человек. Опасность подобных сект заключается в использовании со стороны лидеров по отношению к своим адептам скрытого психологического влияния с целью установления контроля над сознанием человека. Мотивом этих действий зачастую становятся эгоистические материальные или властные интересы. Их результатом являются психические расстройства, разрушенные семьи и судьбы, нередко смерть человека.

Тем не менее, религиозные организации (в той или иной мере и секты) играют заметную роль в деле социализации подрастающего поколения.