Теоретические объяснения сокращения рождаемости в различных научных школах.

Говоря о демографическом переходе в области рождаемости, имеют в виду исторически длительный эволюционный переход к современному типу рождаемости, для которого характерно, во-первых, сознательное регулирование рождаемости, осуществляемое на индивидуальном или внутрисемейном уровне с помощью эффективных искусственных средств (контрацепции и абортов), которые должны быть широко доступны населению, и, во-вторых, сознательное предпочтение малодетности большому числу детей в семье. Хотя нет единой точки зрения на то, какие

именно черты характеризуют рождаемость в период непосредственно предшествующий демографическому переходу (иногда употребляют термин традиционная рождаемость), т.е. на стадии, на которой большинство западно-европейских стран находилось в середине XIX века (если общие черты для столь различных населений мира и существуют), ясно, что рождаемость не отвечала тогда, по крайней мере, одному из двух сформулированных выше условий «современности», что и обусловливало ее высокий уровень.

Исторически в европейских странах (включая Россию) и других промышленно развитых странах мира демографический переход в области рождаемости протекал параллельно эпидемиологическому переходу, несколько

отставая от последнего, что позволило говорить о фазах демографического перехода как единого процесса. К 1980 гг. для западноевропейских стран демографический переход в области рождаемости можно было считать в основном завершенным, т.е. современный тип рождаемости — достигнутым. Этого, конечно, нельзя сказать об огромном большинстве развивающихся стран мира. Среди них и бывшие союзные республики, такие как Азербайджан, Казахстан, республики Средней Азии.

Большинство демографов сходится на том, что переход к современной рождаемости неизбежен и непременно в той или иной форме произойдет во всех странах. Однако на вопрос, почему именно это происходит (или произойдет) единого ответа пока нет, как нет и по сей день целостной теории рождаемости. Вместе с тем уже разработанные разнообразные концепции рассматривают этот демографический процесс с разных углов зрения, обеспечивая в совокупности более или менее полное представление о его внешних детерминантах (объясняющих переменных).

Биологические детерминанты рождаемости и детерминанты традиционного репродуктивного поведения. Интересно, прежде всего, обратиться к рождаемости до эпохи демографического перехода, когда современные эффективные методы контроля не существовали. Чем объяснить тогда то, что уровень рождаемости в разных странах был столь различен? Например, в Уганде суммарный коэффициент рождаемости и ныне превышает 7 детей на женщину, а, скажем, в Финляндии он не был выше 5.5 даже в начале XIX века? Дело в том, что отсутствие современной контрацепции

не обязательно влечет за собой отсутствие всякого регулирования рождаемости. Оно осуществлялось в форме общественных норм (традиций) брачного поведения, ограничениями на репродуктивное поведение (т. е. поведение, связанное с рождаемостью) вне семьи и распространением традиционной контрацепции (напр., посредством продленной лактации, т.е. грудного вскармливания).

В 1956 г. американские демографы К. Девис и Дж. Блейк предложили систему факторов, включающих биологические характеристики рождаемости. В нее входят: характеристики формирования и расторжения брачных

союзов (понимаемых в широком смысле, т.е. включая любые формы устойчивых сексуальных отношений), такие как средний возраст вступления в брак, суммарная длительность периодов нахождения вне союза вследствие развода или овдовения, распространенность постоянного безбрачия (напр., по религиозным соображениям), частота половых контактов в брачном союзе, распространенность сознательной традиционной (естественной) контрацепции (такой как временное воздержание от сексуальной жизни), возраст наступления стерильности (неспособности к зачатию), вероятность спонтанного аборта, длительность и практика лактации. В рамках этой схемы отличие фактического уровня традиционной рождаемости от биологического максимума (около 15 детей на женщину, в среднем) удается иногда объяснить чисто биологическими особенностями данного населения или особенностями его традиционного брачного и репродуктивного поведения. Указанная система факторов приложима и к современной рождаемости, но тогда к ним добавляется распространенность и эффективность современной искусственной контрацепции и искусственных абортов. Ясно, однако, что здесь «объяснение» низкого уровня рождаемости, скажем, широким использованием эффективной контрацепции сводится не более чем к указанию механизма, посредством которого факторы рождаемости воздействуют на нее. Иначе говоря, в применении к современной рождаемости, система факторов Дэвиса и Блейк лишь устанавливает промежуточные детерминанты рождаемости, опосредующее влияние на рождаемость социальных, экономических, культурных и прочих характеристик населения.

В демографическом анализе современной рождаемости промышленно развитых стран концепция промежуточных детерминант применяется редко. Вместе с тем концепция промежуточных переменных, усовершенствованная в конце 1970-х гг. американским демографом Дж. Бонгаартсом, согласно которому наиболее важными переменными являются брачность, искусственные аборты, контрацепция и продолжительность грудного

вскармливания, нашла широкое применение в объяснении высокой рождаемости в развивающихся странах. Теоретическая схема Бонгаартса была положена, в частности, в основу Всемирного обследования рождаемости, проводившегося в 1970-е – 1980 гг. под эгидой ООН. В результате обследования 61 страны была получена ценнейшая статистическая информация для изучения особенностей и перспектив процесса рождаемости в отдельных регионах мира. При этом подмечена важная особенность, определяющая дифференциацию по уровню рождаемости среди стран с наиболее высокой рождаемостью: в наибольшей степени эту дифференциацию определяют различия в лактационном поведении населения, затем брачность и только потом уровень контрацепции.

Связь снижения рождаемости с ростом распространенности контрацепции и абортов нашла, в частности, отражение в соответствующих разработках в рамках макроэкономической, или факторной концепции (Х. Лейбенштейн, Э. Коул, Б.Ц. Урланис и др.). Несмотря на критику данного направления исследований, в условиях малодетности, ставшей, по существу, нормой для России, проблема связи уровня рождаемости и контрацептивного поведения сохраняет свою значимость, особенно в силу того, что в России аборт средство, негативно влияющее на здоровье женщины и чреватое бесплодием, остается одним из основных методов по предотвращению нежелательных рождений.

В рамках этой же концепции существуют и многие другие направления: выяснение зависимости между рождаемостью и уровнем смертности, которое в отечественной литературе получило развитие в контексте теории демографического гомеостаза, и, в частности, утверждает, что динамика воспроизводства населения зависит только от внутренних параметров, другими словами, от соотношения между рождаемостью и смертностью; определение зависимости между занятостью женщин в общественном производстве и рождаемостью. Можно с большой долей достоверности утверждать, что «поголовное» вовлечение женщин в общественное производство в России самым негативным образом отразилось на процессе рождаемости, резко нарушило плавный характер ее снижения. Надо подчеркнуть, что наибольшее развитие макроэкономическая или факторная концепция получила не столько благодаря изучению связей тех или иных факторов и рождаемости, сколько по вопросу форм этой связи: прямой, обратной или U-образной.

Тем не менее, с демографической точки зрения, связь между рождаемостью и смертностью заслуживает особого внимания. В связи с чем рассмотрим вкратце научный подход, выделяющий смертность как демографическую детерминанту рождаемости. Нет сомнения в том, что высокий уровень смертности предполагает и высокий уровень рождаемости, в противном случае воспроизводство населения было бы невозможно. Можно также допустить, что снижение смертности в западноевропейских странах являлось одной из детерминант последовавшего снижения рождаемости.

Сторонники ранних подходов в изучении демографического перехода (прежде всего американский демограф Ф. Ноутстайн) идут значительно дальше, утверждая, что демографический переход в области смертности приводит в действие разнообразные социальные и экономические механизмы, достаточные для поддержания демографического перехода в области рождаемости, так что «гомеостазис» (состояние равновесия) между рождаемостью и смертностью, нарушенный снижением последней, восстанавливается.

Более прагматическое обоснование смертности как детерминанты рождаемости лежит в предположении, что, принимая решение о числе детей в семье (если такое решение вообще принимается), родители учитывают (сознательно или чисто инстинктивно) господствующий уровень младенческой и детской смертности, поскольку в их соображениях о составе семьи (каковы бы они ни были: обеспечение поддержки в старости и в случае вдовства или, наоборот, необходимость раздела имущества между детьми) роль играет число выживших детей, а не число рождений. Заметим, однако, направление причинно-следственной связи здесь неоднозначно. А именно: многодетность семьи может оказаться причиной высокой смертности детей, а не наоборот.

Микроэкономическая концепция. Развиваемая с 1960-х гг. почти исключительно в работах американских экономистов (прежде всего Г. Беккера, лауреата Нобелевской премии в области экономики и Р. Истерлина), неоклассическая микроэкономическая концепция рассматривает семью как экономическую единицу (подобно коммерческой фирме или фермерскому хозяйству), появление детей в которой вызывается рациональными решениями.

Дети, согласно микроэкономической концепции, обладают определенной «полезностью» для семьи, не обязательно чисто экономической (например, как источник дохода в семейном предприятии или поддержки в старости), но и с точки зрения социального престижа, повышающего статус семьи (родителей), эмоциональной гордости, чисто психологического комфорта и т. д. Во всех случаях важно не только количество, но и «качество» детей: их здоровье, образование, положение в обществе и т. п., что повышает стоимость детей, т.е. расходы (как денежные, так и другие) семьи на содержание, воспитание детей, получение ими образования и «выход в люди». В традиционном аграрном обществе стоимость детей была очень низка, а полезность быстро возрастала с их количеством, поскольку они вовлекались в семейную экономику с раннего возраста. В современном же индустриальном обществе стоимость детей возрастает до уровня важнейших капитальных затрат (как затраты на приобретение жилища), а полезность почти не зависит от их количества (т. е. предельная полезность очень низка). Иными словами, полезность одного ребенка как, скажем, «объекта альтруистической заботы и опеки» (выражение Л.Е. Дарского) вполне сопоставима с полезностью трех таких «объектов». Семьи, следовательно, предпочитают «инвестировать» (по выражению Г. Беккера) в качество детей, а не в их количество.

Соотнесение полезности и стоимости детей определяет спрос со стороны семьи и их определенное количество. Его численное выражение — желаемое число детей в семье. Предложение же детей устанавливается биологическими

факторами репродуктивного поведения и уровнем младенческой смертности. Если предложение превышает спрос (как в современных населениях промышленно развитых стран), то возникает спрос на средства контроля рождаемости. При их коммерческой доступности по разумной цене, фактическое число детей в семье совпадает со спросом на них.

Микродемографические концепции. Концепция австралийского демографа Дж. Колдуэлла, предложенная в 1976 г., реформулирует содержание демографического перехода, связывая его с изменением функции семьи. Согласно этой концепции, в традиционной, многопоколенной семье производимыми членами семьи «потоки благ», понимаемые в широком смысле как потоки материальных благ, материальной, социальной и психологической поддержки, направлялись к старшему поколению (поколениям), т.е. от детей к родителям. По-другому, видимо, и не могло быть, коль скоро семья оставалась производственной единицей в условиях аграрно-ремесленного докапиталистического общества. Содержанием демографического перехода в области рождаемости является, по Колдуэллу, обращение потоков благ от старших к младшему поколению (от родителей к детям), и, следовательно, переход не может протекать без отмирания производственной функции семьи, что обычно (но не всегда) происходит с капитализацией экономики и расширением сферы наемного труда. Многопоколенная семья, как правило, уступает место нуклеарной, т.е. состоя-

щей из одного поколения с малолетними детьми.

К концепции изменения функции семьи примыкают многочисленные социологические и психологические концепции, которые сосредотачиваются на изменяющейся роли и «ценности» детей в семье, специфицируя это понятие и предлагая подходы к его численному представлению.

Макродемографические концепции. Различные публикации, появившиеся в 1980-е и 1990-е гг., несмотря на отсутствие концептуального единства, разделяют общие принципы, существенно отличающие их от более ранних взглядов на демографический переход. Они исходят из того, что воздействие внешних (социально-экономических) факторов проявляется не на уровне семей или индивидов (т.е. микроуровне), а на уровне крупных общественных групп или населения в целом, т. е. на макроуровне. Таким образом, если социально-экономические условия и определяют рождаемость в «конечном счете», то репродуктивное поведение индивидов формируется не как непосредственное их следствие, а как следствие социальных взаимодействий, в которые индивиды (или семьи) вступают между собой по поводу данных социально-экономических условий. Демографический процесс приобретает поэтому весьма большую инерционность и становится в значительной мере независимым от внешних условий. Так, например, скорость падения уровня рождаемости может совершенно не зависеть от изменений в экономических условиях, и начавшийся демографический переход, скорее всего, будет продолжаться (а, быть может, даже ускоряться), несмотря на стагнацию экономики страны.

В частности, переход к современному типу рождаемости, т.е. как сознательное предпочтение малодетности (а, следовательно, соотнесение регулирования рождаемости с числом уже рожденных детей), так и принятие конкретных новых форм контроля (например, оральной контрацепции или стерилизации) проявляются как процесс диффузии (распространения) в населении новых типов репродуктивного поведения, механизм которой — социальные взаимодействия. По образному выражению американского демографа С.К. Уоткинс, «даже когда мужчина и женщина остаются одни в собственной спальне, эхо разговоров с родственниками и соседями влияет на их действия». Как именно протекает диффузный процесс перехода к современному репродуктивному поведению, зависит от очень многочисленных социокультурных факторов: религиозных, политических, этнических, расовых традиций, сложившихся ролей мужчины и женщины в обществе, развития средств коммуникации, стратификации общества на профессиональные, имущественные, территориальные группы, также как и от стратификации поколения родителей по подобным же группам, и т. д.

Так объясняется, например, то, что соседние регионы одной и той же страны с практически одинаковым уровнем социально-экономического развития, но резко отличным этническим составом населения, могут демонстрировать совершенно разную скорость демографического перехода. Например, в исследовании демографического перехода в Бельгии отмечается, что валлонские (франкоязычные) и фламандские регионы обладали

весьма различными уровнями рождаемости, несмотря на очень близкие характеристики экономического развития и географическую близость.

Говоря о российских ученых, внесших значительный вклад в изучение рождаемости, можно выделить работы Л.Е. Дарского, А.Я. Кваши, А.Г. Волкова, А.Е. Вишневского, А.Б. Синельникова, В.М. Медкова, А.И. Антонова, В.А. Борисова. Последние, например, считают, что главной причиной уменьшения рождаемости стало постепенное изменение, а затем и отмирание экономической составляющей потребности в детях или экономической мотивации деторождения. При этом А.И. Антонов в демографической истории нашей страны выделяет два этапа: этап «вынужденной» малодетности (в основном довоенный период) и «добровольной» малодетности, т.е. современный этап, когда повышение рождаемости или возврат к более высокому ее уровню стали невозможными из-за изменившихся норм детности.

Согласно же взглядам Л.Е. Дарского, сторонника ценностной концепции, переход от многодетности к малодетности «связан прежде всего с переоценкой ценностей, с изменением этической системы, господствующей

среди населения». Существуют и другие взгляды и мнения, но ясно одно: снижение рождаемости — это закономерный процесс, и для каждой отдельной страны он имеет свои особенности. Открытым остается другой вопрос, где тот предел ниже которого снижение рождаемости чревато очень негативными последствиями для развития государства, общества в целом.