1. Придворная жизнь в германии

Следуя примеру Людовика XIV во Франции, огромное большинство

немецких княжеских дворов, в то время особенно многочисленных,

вело расточительную жизнь, полную мишуры и блеска, которая была

обратно пропорциональна величине и производительности больших и

маленьких земель. История княжеских дворов XVIII столетия

принадлежит к самым отвратительным главам истории. Владетельные

лица старались превзойти друг друга пустым тщеславием,

сумасшедшей расточительностью и дорогими военными играми. Но

самое невероятное совершалось в области безудержного разврата.

Трудно сказать, какому из многочисленных немецких дворов

принадлежит пальма первенства во всех этих излишествах и порче

общественной нравственности. Сегодня это был один двор, завтра

- другой, но ни одно из немецких государств не было пощажено в

этом отношении. Дворяне следовали примеру князей, а бюргеры

столичных городов в свою очередь подражали дворянам. Если дочь

бюргерской семьи имела счастье понравиться высокому господину

при дворе или даже князю, то в девятнадцати случаях из двадцати

она считала себя в высшей степени осчастливленной этой

милостью, а ее семья была готова сделать ее дворянскою или

княжескою любовницей. То же самое происходило и в большинстве

дворянских семей, если какая-нибудь из их дочерей вызывала к

себе благосклонное отношение князя. Бесхарактерность и

бесстыдство овладели широкими кругами.

Всего хуже обстояло дело в двух главных немецких городах, в

Вене и Берлине. В Вене, этой немецкой Капуе, царствовала,

правда, большую часть столетия строгая в нравственном отношении

Мария-Терезия, но она была бессильна по отношению к выходкам

богатого, погрязшего в чувственных наслаждениях дворянства и

подражавших ему бюргерских кругов. Учрежденные ею комиссии

целомудрия, при помощи которых была организована целая система

шпионства, вызывали отчасти раздражение, отчасти и смех. Успех

был равен нулю. В беззастенчивой Вене во второй половине XVIII

столетия ходили поговорки вроде таких. «Должно любить своего

ближнего, как самого себя, то есть должно любить жену другого,

как свою собственную»; или: «Если жена идет направо, муж может

идти налево. Если она берет себе ухажера, он ищет себе

подругу». Как беззастенчиво-легкомысленно думали в то время о

браке и о нарушении супружеской верности, видно из письма поэта

фон Клейста, которое он в 1751 году послал своему другу Глейму.

Там мы читаем следующее: «Вы знаете уже авантюру маркграфа

Генриха. Он послал свою супругу в деревню и хочет с ней

развестись, так как он застал у нее в постели принца

голштейнского... Маркграф сделал бы лучше, если бы промолчал об

этом происшествии, вместо того чтобы заставлять говорить о себе

весь Берлин и полсвета. Кроме того, не следует сердиться на

такую естественную вещь, в особенности таким, как маркграф,

который и сам не так тверд в вере. Отвращение совершенно

неизбежно в браке, и все мужчины и женщины своим воображением о

других милых лицах принуждаются к неверности. Как можно

наказывать за то, к чему человек принуждается?» О нравах

Берлина английский посланник лорд Мальмсбери писал в 1772 году

следующее: «Полная нравственная развращенность охватила оба

пола всех классов, к этому присоединяется еще нужда, которая

необходимым образом вытекает отчасти из того, что нынешний

король увеличил податное обложение, отчасти из того, что он

унаследовал от своего деда любовь к роскоши. Мужчины с

ограниченными средствами ведут расточительную жизнь, а женщины

- гарпии без всякого стыда. Они отдаются тому, кто лучше

платит, чувство нежности и истинная любовь им неизвестны».

Хуже всего дело обстояло в Берлине при Фридрихе-Вильгельме II,

царствовавшем с 1786 по 1797 год. Он показывал своему народу

самый худой пример. Его придворный священник Цёльнер унизился

даже до того, что при жизни первой жены повенчал его с его

любовницей Юлией фон Фосс. Когда последняя вскоре после этого

умерла от родов, Цёльнер снова повенчал его с другой

любовницей, графиней Софьей фон Дёнгоф. Подобные же вещи еще до

Фридриха-Вильгельма II позволяли себе и другие немецкие

государи. В конце июля 1706 года герцог Эбергард-Людвиг

Вюртембергский при живой первой жене приказал повенчать себя со

.своей любовницей Гревениц, которую еще до сих пор называют в

Вюртемберге «развратительницей страны». Брак заключил молодой

священник Пфелер из Мюлена. Двоюродный брат Эбергарда-Людвига,

герцог Леопольд-Эбергард Мемпельгардский, пошел еще дальше: у

него были одновременно три жены, из которых две, сверх того,

были сестрами. Из своих тринадцати детей двух он повенчал между

собой. Поведение этих отцов страны вызывало, правда, большое

негодование в среде их подданных, но этим дело и ограничилось.

Только по отношению к герцогу Вюртембергскому императорское

вмешательство в 1708 году заставило признать брак с Гревениц

недействительным. Но она вскоре затем вступила в фиктивный брак

с одним опустившимся графом Вюрбенским и оставалась потом еще

двадцать лет любовницей герцога и «развратительницей страны»

для швабов.