1. Лютер

Здоровая чувственность средних веков нашла в Лютере своего

классического истолкователя. Здесь мы имеем дело с Лютером как

человеком, а не как религиозным реформатором. Как у человека, у

Лютера выступила крепкая первобытная натура без всяких

искажений; она принуждала его прямо и метко высказывать свою

потребность в любви и наслаждении. Его положение как бывшего

римского священника открыло ему на это глаза. Он практически,

так сказать, на своем теле изучил неестественность монашеской

жизни. Отсюда тот жар, с которым он нападал на священническое и

монастырское безбрачие. Его слова и ныне подходят к тем,

которые думают, что можно грешить против природы, и примиряют

со своими понятиями о морали и нравственности государственное и

общественное устройство, которое препятствует миллионам людей

выполнять их естественное назначение. Лютер говорит: «Женщина в

тех случаях, когда нет свыше редкой милости, так же мало может

обходиться без мужчины, как без еды, сна, питья и других

удовлетворений естественной потребности, точно так же и мужчина

не может обходиться без женщины. Причина в том, что потребность

производить детей так же глубоко коренится в природе, как и

потребность есть и пить. Поэтому бог снабдил тело членами,

сосудами, истечениями и всем, что для этого служит. Кто хочет

противиться этому и не делать того, чего хочет природа, тот

хочет, чтобы природа не была природой, чтобы огонь не жег,

чтобы вода не мочила, человек не ел, не пил, не спал». И в

своей проповеди о супружеской жизни он говорит: «И точно так

же, как не в моей власти, чтобы я не имел вида мужчины, точно

так же не зависит от тебя, чтобы ты была без мужчины, ибо это

не свободный произвол или совет, но необходимо естественная

вещь, что все, что есть муж, должно иметь жену и все, что есть

Жена, должно иметь мужа». Но Лютер высказывается так энергично

не только за супружескую жизнь и необходимость полового

общения, он оспаривает также то, что брак и церковь имеют между

собою что-нибудь общее. Он стоял в этом отношении совершенно на

почве древности, когда в браке видели акт свободной воли

участников, до которого церкви не было никакого дела. Он

говорит об этом: «Поэтому знай, что брак - внешняя вещь, как

всякое другое светское действие. Если я могу с язычником,

евреем, турком, еретиком есть, пить, спать, ходить, ездить

верхом, покупать, говорить и торговать, точно так же могу я с

ним вступить в брак и оставаться в браке. И тебя не касаются

законы глупцов, запрещающих это... Язычники - мужчина и женщина

точно так же от бога правильно и хорошо созданы, как святой

Петр, и святой Павел, и святой Лука, не говоря уже о том, что

точно так же, как пустой и лживый христианин». Лютер

высказывался далее, подобно другим реформаторам, против всякого

ограничения брака и хотел допускать брак разведенных, против

чего восставала церковь. Он говорит: «По поводу того, как нам

теперь держаться в брачных делах или при разводе, я сказал, что

это надо предоставить юристам и светским властям, ибо брак

исключительно светское, внешнее дело». Согласно с этим взглядом

церковное венчание лишь к концу XVII столетия сделалось у

протестантов необходимым условием признаваемого брака. До тех

пор признавался так называемый брак по совести, то есть простое

взаимное обязательство смотреть друг на друга как на мужа и

жену и жить вместе брачной жизнью. Подобный брак по немецкому

праву рассматривался как законный. Лютер шел даже далее,

признавая за стороной, оставшейся в браке без удовлетворения и

b том случае, если это была жена, право искать удовлетворения

вне брака, «чтобы удовлетворить природе, которой невозможно

противостоять»78. Лютер выставляет здесь положения, которые

должны вызывать сильное возмущение большей части «почтенных жен

и мужей» нашего времени, охотно ссылающихся на Лютера в своем

благочестивом усердии. В своем трактате «О супружеской жизни»

(П, 146, Иена, 1522 год) он говорит: «Если здоровая женщина

оказалась в браке с бессильным мужем и не может ваять открыто

другого и таким образом запятнать свою честь, то она так должна

сказать своему мужу: видишь, любезный муж, ты не можешь мне

дать того, что нужно, и ты обманул меня и мое молодое тело, и к

тому же подверг опасности честь и благочестие, и для бога нет

между нами никакой чести, позволь мне, чтобы я вступила в

тайный брак с твоим братом или близким другом, но с твоим

именем, чтобы твое имущество не перешло к чужим наследникам, и

позволь мне обмануть тебя по своей воле, как ты меня обманул

помимо своей воли». Муж, продолжает Лютер, обязан на это

согласиться. «Если он не хочет, то она имеет право убежать от

него в другую страну и отдаться другому. С другой стороны, если

жена не хочет выполнить супружеской обязанности, то муж имеет

право сойтись с другой, но только должен ей заранее об этом

сказать»79. Как видите, великий реформатор развивает очень

радикальные, а для нашего времени, столь богатого лицемерием и

фальшивой стыдливостью, безнравственные взгляды.

Лютер высказал лишь то, что в то время было народным

взглядом. Вот что сообщает Яков Гримм80.

«Если муж не может по своей доброй воле хорошо жить со своей

женой, то пусть он осторожно посадит ее на свою спину, понесет

ее девять шагов от своего дома и посадит ее там осторожно, не

толкая, не ударяя, не говоря ей худого слова и не глядя на нее

дурно; пусть он позовет своего соседа, чтобы он помог ее горю,

и если его сосед этого сделать не хочет или не может, то пусть

он ее пошлет на будущую ближайшую ярмарку; она же должна быть

наряженная и разукрашенная, а он должен повесить ей сбоку

мешок, весь вышитый золотом, дабы она могла сама приобресть,

что ей нужно; и если ей и это не поможет, то помоги ей сам

черт».

Крестьянин средних веков в браке прежде всего хотел иметь

наследников, и если он не мог их производить сам, то, как

практический человек, без особенных терзаний предоставлял это

удовольствие другому. Главное было достигнуть своей цели. Мы

повторяем: не человек господствует над собственностью, но

собственность господствует над ним.

Места о браке, приведенные из сочинений и речей Лютера, тем

более важны, что выраженные там взгляды стоят в самом резком

противоречии со взглядами, господствующими в настоящее время в

церкви. Социал-демократия в борьбе, которую ей приходится вести

с духовенством, с полным правом может ссылаться на Лютера,

который в вопросах брака стоит на точке зрения, совершенно

свободной от предрассудков.

Лютер и реформаторы в вопросе о браке шли даже еще дальше,

правда, из любезности по отношению к владетельным князьям,

крепкой поддержки или длительного благоволения которых они

искали. Дружественный реформации ландграф гессенский Филипп I

наряду с законной женой имел возлюбленную, которая только под

условием брака хотела ему отдаться. Случай был трудный. Развод

без важных причин должен был вызвать большой скандал, а брак с

двумя женами одновременно для христианского князя новейшего

времени был неслыханным событием, которое должно было

произвести не меньший скандал. Тем не менее Филипп в своей

влюбленности решился на последний шаг. Следовало лишь

установить, что этот шаг не стоит в противоречии с Библией, и

найти поддержку со стороны реформаторов, в особенности Лютера и

Lek`murnm`. Ландграф начал переговоры сначала с Бутцером,

объявившим, что он согласен с этим планом, и обещавшим получить

согласие Лютера и Меланхтона. Свой взгляд Бутцер мотивировал

следующим образом: иметь одновременно нескольких жен не

противоречит евангелию. Павел, указывавший многих, которые не

должны наследовать царствие божие, не упоминает тех, которые

имеют двух жен; более того, Павел говорит, что «епископ должен

иметь только одну жену, то же самое священнослужители». Если бы

была нужда в том, чтобы каждый имел только одну жену, то он так

бы и приказал и запретил бы иметь больше жен». Лютер и

Меланхтон примкнули к этим основаниям и одобрили двойной брак

после того, как на это согласилась и жена ландграфа под

условием, «что он по отношению к ней будет выполнять

супружеские обязанности еще больше, чем прежде»81. Лютеру уже и

раньше вопрос о правильности бигамии, когда дело шло об

одобрении двойного брака Генриха VIII, короля английского,

причинял головные боли. Это можно видеть из одного письма,

отправленною в январе 1524 года саксонскому канцлеру Бринку, в

котором он писал: «Принципиально он, Лютер, конечно, не может

отвергать бигамию, так как она не противоречит священному

писанию82, но ему досадно, что она встречается среди христиан,

которые должны бы воздерживаться и от дозволенных вещей». И

после венчания ландграфа, состоявшегося в марте 1540 года, он

так писал (10 апреля) в ответ на благодарственное письмо: «Да

будет ваша милость довольна данным нами советом, который мы

охотно желали бы видеть сохраненным в тайне. Иначе в конце

концов пожелали бы еще и грубые крестьяне (следуя примеру

ландграфа) приводить такие же и еще более важные причины,

благодаря чему для нас возникло бы слишком много хлопот».

Меланхтон отнесся гораздо легче к согласию на двойной брак

ландграфа, так как он еще раньше писал Генриху VIII, что

«каждый князь имеет право ввести в своей области полигамию». Но

двойной брак ландграфа произвел такое сильное и неприятное

впечатление в его стране, что он в 1541 году приказал

распространить сочинение, в котором полигамия защищалась как не

противоречащая святому писанию. Это было уже не в IX или XII

столетии, когда многоженство не вызывало протеста. Двойной брак

ландграфа гессенского был, впрочем, не единственным, который в

широких кругах произвел неприятное впечатление. Подобные

княжеские двойные браки повторялись, как будет указано дальше,

и в XVII и XVIII веках.

Объявляя удовлетворение половой потребности законом природы,

Лютер высказывал лишь то, что думали его современники и как

поступали в особенности мужчины. Благодаря реформации,

устранившей безбрачие духовенства и уничтожившей монастыри в

протестантских странах, для сотен тысяч явилась возможность в

законных формах удовлетворять свои естественные потребности;

для сотен тысяч других вследствие существующего имущественного

порядка и созданных на основании его законов этой возможности

по-прежнему не существовало.

Реформация была протестом возникавшей крупной буржуазии

против стеснений феодальных условий в церкви, государстве и

обществе. Эта возникавшая крупная буржуазия стремилась к

освобождению от узких рамок цеховых, придворных и помещичьих

прав, к централизации государства, к упрощению расточительно

обставленной церкви, к уничтожению многочисленных поселений

праздных людей - монастырей - и обращению их к практическим

занятиям.

В религиозной области Лютер был представителем этих

буржуазных стремлений. Когда он выступал за свободу брака, то

здесь дело могло идти лишь о буржуазном браке, который

осуществился лишь в нашу эпоху благодаря закону о гражданском

браке и связанной с этим буржуазным законодательством свободе

oepedbhfemh, свободе промыслов, поселения. Насколько благодаря

этому изменилось положение женщины, это нужно еще исследовать.

Пока что, во времена реформации, положение вещей еще не

настолько изменилось. Если, с одной стороны, благодаря

реформации многим дана была возможность вступить в брак, то, с

другой стороны, свободное половое общение было затруднено

строгим преследованием. Если католическое духовенство

показывало некоторую слабость и терпимость по отношению к

половым эксцессам, то зато протестантское духовенство,

обеспечив самих себя, выступало против этого с тем большей

яростью. Домам терпимости была объявлена война, они были

закрыты как «адские учреждения сатаны». Проститутки

преследовались как «дочери дьявола», и «согрешившая» женщина,

как и раньше, выставлялась к позорному столбу как олицетворение

всякой мерзости.

Жизнерадостный мещанин средних веков, живший сам и дававший

жить другим, превратился в суеверно-набожного, строго

нравственного, угрюмого шпицбюргера, который копил деньги для

того, чтобы его будущие крупнобуржуазные потомки могли вести

жизнь еще более разгульную и еще более расточительную. Честный

бюргер со своим высоко завязанным галстуком, со своим узким

кругозором, со своею строгою, но ханжескою моралью являлся

прототипом общества. Законная жена, которой не особенно

нравилась терпимая католицизмом чувственность средних веков,

очень сочувствовала пуританскому духу протестантизма. Но другие

обстоятельства, которые неблагоприятно действовали на общие

условия жизни в Германии, были неблагоприятны и для женщин.

2. ПОСЛЕДСТВИЯ РЕФОРМАЦИИ. ТРИДЦАТИЛЕТНЯЯ ВОЙНА

Изменение производственных и денежных отношений и условий

сбыта, происшедшее в Германии благодаря открытию Америки и

морского пути в Ост-Индию, вызвало большую реакцию в социальной

области. Германия перестала быть центральным пунктом

европейской торговли и передвижения. Немецкая промышленность,

немецкая торговля находились в упадке. Одновременно и церковная

реформация разрушила политическое единство нации. Под предлогом

реформации немецкие князья старались освободиться от власти

императора. С другой стороны, эти князья подчиняли себе

дворянство и, чтобы легче добиться этой цели, они

покровительствовали городам. Но так как времена становились все

более тяжелыми, то немалое количество дворян добровольно

отдавалось во власть князей. Наконец, и бюргерство, режиму

которого угрожал экономический упадок, старалось создавать все

большие преграды для защиты от нежелательной конкуренции, и

князья охотно исполняли их требования. Окостенелость условий

увеличивалась, а вместе с тем возрастало и обеднение.

Религиозные войны и преследования, которыми пользовались

князья для достижения своих политических и экономических целей,

являлись дальнейшими последствиями реформации; они более

столетия с перерывами господствовали в Германии и к концу

Тридцатилетней войны привели ее к полному истощению. Германия

представляла из себя огромное поле, усеянное трупами и

обломками. Целые земли и провинции были разорены, сотни

городов, тысячи деревень были частью или совсем сожжены, и

многие из них с тех пор совершенно исчезли с лица земли. Во

многих местностях народонаселение упало до третьей, четвертой,

пятой, даже восьмой и десятой части. Это относилось, например,

к городу Нюрнбергу и ко всей Франконии. Чтобы помочь этой

крайней нужде и возможно скорее снова заселить опустошенные

города и деревни, кое-где прибегли к радикальному средству,

заключавшемуся в том, что в виде исключения мужчине разрешалось

иметь двух жен. Мужчин истребили войны, женщин же был излишек.

Hr`j, 14 февраля 1650 года на франкском окружном сейме в

Нюрнберге было постановлено, что «мужчины, не достигшие 60 лет,

не могли вступать в монастырь»; далее было предписано, «что все

священники и пастыри, не принадлежащие к какому-нибудь ордену

или не являющиеся канониками, обязаны вступать в брак». «К тому

же всякому мужчине должно быть разрешено вступать в брак с

двумя женщинами, а также и всем мужчинам и каждому из них нужно

напоминать и с церковной кафедры часто увещевать, чтобы они

держали себя так, чтобы стараться соблюдать полнейшую и

надлежащую осторожность и предусмотрительность, дабы он, как

муж, решившийся взять двух жен, не только заботился бы о своих

супругах, но и предотвращал всякие раздоры между ними».

Таким образом, пользовались даже церковной кафедрой, чтобы

пропагандировать двоеженство и указывать мужьям, как они должны

держаться. В течение всего этого долгого времени торговля и

ремесло были в застое и во многих случаях совершенно падали и

лишь впоследствии мало-помалу снова начали подниматься. Большая

часть населения огрубела, деморализовалась и отвыкла от всякой

регулярной деятельности. Если во времена войн было наемное

войско, исходившее из конца в конец всю Германию, грабя,

опустошая, насилуя и убивая одновременно и друга и недруга, то

после окончания войн это были разбойники, бродяги и нищие,

нагонявшие страх и ужас на население, препятствовавшие и

угрожавшие торговле и передвижению. Особенно для женского пола

наступило время больших страданий. В эти времена распутства

презрение к женщине приняло самые широкие размеры. На своих

плечах она более всех других несла всю тяжесть недостатка в

средствах пропитания. Подобно мужчинам-бродягам, женщины

тысячами заселяли большие дороги и леса и заполняли дома

призрения и тюрьмы. Ко всем этим страданиям присоединялось еще

насильственное изгнание большого числа крестьянских семей

алчным на земли дворянством. Так как этому последнему

приходилось со времени реформации все больше и больше

подчиняться власти князей и так как оно через придворную и

военную службу становилось все в большую зависимость от них,

оно теперь старалось вдвойне и втройне искупить причиненный ему

князьями убыток грабежом крестьянских земель. Реформация же, с

другой стороны, давала князьям желаемый повод овладеть

богатствами церкви, земли которой они поглощали в огромном

количестве. До конца XVI столетия курфюрст Август Саксонский,

например, отобрал у духовенства не менее трехсот имений83.

Подобно ему поступали его родные и двоюродные братья и

остальные протестантские князья, а более всего между ними

отличились Гогенцоллерны. Дворянство следовало примеру князей,

забирая в свои руки остатки общинных земель или оставшиеся без

владельца крестьянские земли. Дворяне сгоняли с земель как

свободных, так и крепостных крестьян и обогащались за счет их

имений. Неудавшиеся крестьянские восстания XVI столетия

являлись желаемым для этого поводом. И поскольку эти попытки

были успешными, то всегда находились причины, дававшие

возможность насильственным образом продолжать начатое дело. С

целью соединения дворянских имений в целое крестьянские земли

выкупались за самые низкие цены или владельцы попросту

выгонялись из их собственных имений с помощью всяких интриг,

притеснений и извращений смысла законов, чему особенно

способствовало введенное тем временем римское право. Так

уничтожались целые деревни в половине провинций. Например, из

12 543 рыцарских крестьянских поселений, находившихся в

Мекленбурге еще во времена Тридцатилетней войны, уже в 1848

году оставалось только 1213. В Померании исчезло с 1628 года

свыше 12 тысяч крестьянских дворов. Изменения, происходившие в

крестьянском хозяйственном быту в продолжение XVII столетия,

являлись дальнейшим соблазном для экспроприации крестьянских

dbnpnb и для преобразования остатков общинной земли в

дворянскую собственность. Было введено выгонное хозяйство,

позволявшее в известные промежутки времени перемены в обработке

земли. Пахотная земля на известное время шла под пастбище, что

благоприятствовало скотоводству и делало возможным уменьшение

рабочей силы.

В городах было не лучше, чем в деревне. Прежде и женщинам без

сопротивления разрешалось приобретать звание мастера и держать

подмастерьев и учеников, их даже заставляли записываться в цех,

чтобы поставить в одинаковые условия конкуренции. Таким

образом, были женщины, которые самостоятельно занимались

тканьем холста и шерсти, портняжничеством, сукноделием и

тканьем ковров; существовали женщины-золотопряды, золотобиты,

поясники, ременники и т. д. Мы встречаем, например, женщин-

скорняков во Франкфурте и в силезских городах, женщин-пекарей в

городах на Среднем Рейне, вышивальщиц гербов и женщин-поясников

в Кёльне и Страсбурге, женщин-ременников в Бремене, женщин-

суконщиц во Франкфурте, женщин-дубильщиков в Нюрнберге, женщин-

золотопрядов в Кёльне84. Но, по мере того как ухудшалось

положение ремесленников, ухудшалось особенно и их отношение к

женщинам-конкуренткам. Во Франции уже в конце XIV столетия

женщины были исключены из занятий ремеслом, в Германии это

произошло в конце XVII столетия. Сначала им было запрещено

приобретать звание мастера - за исключением вдов, - затем они

лишились права быть и подмастерьями. Введение протестантизма

устранило полный великолепия католический культ, от чего очень

сильно пострадало или было совершенно уничтожено большое

количество ремесел, в особенности технические искусства, и как

раз этими ремеслами занималось много женщин. Далее, конфискация

и секуляризация огромных церковных имуществ повели к упадку

попечения о бедных, отчего страдали прежде всего вдовы и

сироты.

Общий экономический упадок, наступивший вследствие всех

вышеприведенных причин в XVI столетии и продолжавшийся в XVII,

вызвал и более строгое брачное законодательство. Подмастерьям и

служащим лицам (слугам и служанкам) было вообще запрещено

вступать в брак, если они не могут доказать, что со своими

будущими семьями они не будут в тягость общине, к которой

принадлежали. Если при заключении брака не были выполнены эти

законные условия, тона виновных налагались жестокие, а иногда и

варварские наказания, так, например, по баварскому праву -

плети и заточение. Особенно жестоким преследованиям

подвергались так называемые дикие браки, которые заключались

тем чаще, чем труднее было получить разрешение на брак. Страх

перенаселения обуял умы, и, чтобы уменьшить число нищих и

бродяг, государственною властью издавались попеременно один за

другим декреты, один суровее другого.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ВОСЕМНАДЦАТОЕ СТОЛЕТИЕ