Понятие и виды агрессии

Как и в любой другой области человеческого познания, вся проблема здесь также упирается в поиски наиболее выразительного и адекватного определения основного понятия. Откуда произошло это понятие «агрессия»?

Прежде, чем попытаться ответить на вопрос, что же есть агрессия, необходимо, как нам кажется, рассмотреть состояние и взаимоотношение таких понятий как «норма» и «отклонение», причем более подробно в поведенческих проявлениях. Только анализ этих понятий следует проводить именно в вертикальных взаимосвязях, то есть с доисторических времен до наших дней, а точнее до стадии формирования Homo Sapiens.

Можно сказать, что вопрос о нормальном и отклоняющемся поведении возник буквально с момента, когда пошел процесс выделения Человека из животного мира, процесс перехода от животной стадности со свойственными ей биологическими механизмами инстинктивного регулирования к человеческой общности, для которой характерны качественно иные формы регуляции коллективного и индивидуального поведения. Именно в процессе расслоения и расхождения от животного к человеческому возникали и развивались совершенно новые формы жизнедеятельности людей, новые виды и средства регуляции, постепенно формировались представления о нормах, правилах и формах взаимоотношений между отдельными членами общества, между полами, различными возрастными, социальными и другими группами. Однако, как бы эти формы регуляции не являлись порождением чисто человеческой среды и общности, все же формирование их не могло происходить без влияния биологической (животной) сущности человека. Параллельно «ранний человек» был вынужден регулировать свои отношения и с той экологической средой, в которой он обитал – живой и неживой природой.

Но что считать социальной нормой и из чего исходить в ее определении? Douglas J.D. и Waksler F. (1982) исходят из того, что «оценка поступка как отклоняющегося исторически изменчива и различается в зависимости от национальных традиций, культуры и т.д.». Нельзя не согласиться с некоторыми исследователями (Беккер Г., Кейсус Д. и др.), которые считают, что признание поступков негативными, социально вредными – относительно и произвольно. Оно определяется интересами господствующих в обществе социальных групп (цит. по Кузнецов Н.Ф., 1974). Решающее значение в оценке социальных отклонений имеет не поведение, а отношение к нему других людей. Однако, на мой взгляд, нельзя забывать, что природа этих общественных отношений всегда объективна.

Пытаясь понять суть и содержание агрессии, велико искушение широко и глубоко рассмотреть не только чисто психологические аспекты этой категории, но и еще социальные и социально-психологические аспекты (особенно правовые и политические). Однако мы сознательно ограничиваем этот анализ, оставляя за собой возможность рассмотрения основных нормативных систем, среди которых обычно выделяется – право, мораль, политические нормы, обычаи, религиозные нормы и др. Именно эти типы социальных норм направлены на регулирование агрессивности.

Право - это объективная, внешняя по отношению к индивиду система правил, руководящих его поведением. В каждом обществе право является единственной совокупностью норм, не имеющей «двойников», альтернатив, поскольку в той или иной мере выражает единую волю господствующих общественных групп, слоев демократического большинства или даже всего народа. Когда отдельная личность сознательно исполняет правовые предписания и все нормативные установки, то это значит, что последние становятся для нее внутренними убеждениями; это уже моральные убеждения.

В отличие от права, мораль несет, прежде всего, оценочную нагрузку (хорошо – плохо, справедливо – несправедливо). Ее нормы действуют через внутренние психологические механизмы, где на первый план выступают такие понятия, как совесть, честь, долг и другие. Мораль закрепляет уже сложившиеся и утверждает новые правила и ценности общества, но без текстуального закрепления. Мораль приспосабливает инстинктивное наследие к требованиям культурной жизни, требованиям социальной среды. Она объединяет нашу инстинктивную сущность с социальной и создает своего рода «компенсаторный аппарат», который может «поломаться» под влиянием длительных истощающих напряжений любого рода. Именно подобную «поломку» переживают все постсоветские общества.

Обычаи и традиции закрепляют исторически сложившиеся, как правило, удобные и потому привычные образцы поведения, правила общежития людей. Люди, в основном, следуют обычаям и традициям, поскольку они несут в себе определенную моральную, экономическую, психологическую полезность. Они «полезны» и всем и каждому.

Эстетические нормы закрепляют представления о прекрасном и безобразном в быту, природе, в поступках, действиях и творчестве людей. Их особенность в том, что они имеют субъективный характер и связаны с национальными, социальными, психологическими, возрастными различиями людей.

Политические нормы регулируют отношения между субъектами политической жизни общества – классами, партиями, социальными группами, государством. Их особенность в том, что они, во-первых, закрепляются в других социальных нормах – правовых, организационных, моральных; во-вторых, они преходящи и изменчивы, поскольку зависят от меняющихся условий «текущего момента», взаимоотношений политических сил, группировок, их задач и целей.

Религиозные нормы, являясь самой древней, вбирают в себя по содержанию многие нормы права, морали, традиций и способны использовать регулятивные свойства каждой из перечисленных нормативных систем. В религии интересно сочетаются внутренний моральный долг и угроза возмездия внешней силы – бога. Многие религиозные нормы являются сдерживающим фактором для верующих, запрещая совершать преступления, злоупотреблять алкогольными напитками, вести себя непристойно.

Хекхаузен Х. (1986) показал, что агрессия находится под безусловным контролем социальных норм и функций. Культура формирует и задает норму, которая определяет тип и частоту агрессивных форм поведения. Этот факт подтверждается наблюдениями за детьми, которые до возраста 10 – 11 лет, фактически, остаются «вне культуры» и проявляют одинаковые формы и частоту агрессивного поведения. Любая культура декларирует и санкционирует свои специфические нормы и критерии, тем самым, предопределяя, что можно разрешать, что запрещать и что поощрять.

Как видим, каждая из выше отмеченных соционормативных систем в отдельности и совокупности выступает в качестве регулятора человеческих поступков. Иными словами, свою внутреннюю, природную агрессивность человек регулирует различными нормами. Проведенное нами в 1999 году исследование по определению морально-этических ценностей армянской популяции в условиях становления новых соционормативных отношений (становление новой государственности, новой социально-политической системы и т.д.) показало изменение некоторых установок, ценностей и норм армянского общества, о чем будет сказано дальше.

Попытаемся теперь рассмотреть понятия «агрессия» и «агрессивность». В бытовом, обыденном понимании слово «агрессия» означает действие, направленное на нарушение физической и психической целостности человека (или группы людей), ведущее к уничтожению; как причинение материального ущерба. Как видно из такого понимания, основным содержанием его является антисоциальный оттенок. По форме агрессивные действия могут быть самыми разными. Это и детские шалости и игры, это и подростковые драки и конфликты; сюда же относятся столкновения у взрослых – войны, убийства, оскорбления, насилия и изнасилования, терроризм и апартеид. Мотивационно-психологический анализ форм деятельности человека, в том числе и агрессивного, показывает, что они отличны по генезу, но всегда обусловлены той или иной ситуацией, имея с ней сложную мотивационно-причинную связь. Как подчеркивает Хекхаузен Х. (1986), «когда речь идет об агрессивных действиях, выяснение условий их совершения представляет собой особо сложную задачу». Проявляя агрессию, человек, как правило, не просто реагирует на какое-либо обстоятельство среды и ситуации, но оказывается включенным в сложную предысторию развития событий, что заставляет его оценить намерения других людей и последствия собственных поступков.

Понятие aggredi (агрессивный) происходит от слова adgradi, которое в буквальном смысле означает gradus – шаг, ad – на, то есть получается что-то вроде «двигаться на», «наступать». В первоначальном смысле быть агрессивным означало нечто вроде «двигаться в направлении цели без промедления, без страха и сомнения». Как это перекликается с современным американским пониманием «агрессивности»! В современной психологии понятие «агрессивность человека» имеет несколько значений. Различают агрессию как следствие фрустрации; инструментальную агрессию – способ достижения значимой цели; ситуативную агрессию – человек, бросившийся защищать девушку от хулиганов, иногда вынужден действовать агрессивно; агрессивность как свойство личности, предрасположенность человека совершать акты физической или вербальной агрессии, направленной против других людей. Сфера действия моральной оценки не распространяется на так называемые вне моральные действия (Знаков В.В., 1990). Агрессивность понимается как черта характера, как одна из важнейших характеристик действий и поступков, которые определяют и устанавливают взаимоотношения между людьми; а также как действие индивидуума, личности (Распономарева О.В. 2000).

З. Фрейд выделял следующие виды агрессивности: импульсивная жестокость, садизм, деструктивность. Импульсивная жестокость возникает независимо от сексуальности и базируется на инстинктах самосохранения. Их цель – осознавать реальные опасности и защищаться от их поползновений. Такая агрессивность направлена на защиту того, что необходимо для выживания или защиту от угрозы жизненно важным интересам. В своем представлении о садизме Фрейд усматривал единую форму деструктивности, для которой вожделенны акты разрушения, принуждения, мучения. З. Фрейд признавал и третий тип деструктивности, который он описывал следующим образом: «Но даже там, где он появляется без сексуальной цели, в слепой ярости разрушения, мы не можем не признать, что удовлетворение инстинкта сопровождается чрезвычайно высокой степенью нарциссического наслаждения, обязанного своим происхождением проявлений Я вместе с осуществлением давнего желания последнего стать всесильным». С моей точки зрения, возможно, это проявление крайнего садизма или некрофилии.

В одной из первых монографий, затрагивающих проблемы агрессии, «Фрустрация и агрессия» (1939) под авторством Dollard J. и соавторов, агрессия определяется как «акт, целевой реакцией которого является нанесение вреда организму». Это определение оказалось определяющим для многих последующих исследований. Многие авторы рассматривают агрессию как реакцию враждебности на созданную другим фрустрацию, независимо от того, насколько эта фрустрация имеет враждебные намерения. Хотя с нашей точки зрения, это обстоятельство имеет большое значение. Возможны случаи, где агрессия не является реакцией на фрустрацию, а возникает из каких-либо внутренних побуждений, спонтанно.

Перечислим некоторые определения, приводимые Бэрон Р. и Ричардсон Д. в своей монографии «Агрессия» (1997). Агрессивность – это любое поведение, содержащее угрозу или наносящее ущерб другим (Buss A.H., 1961). Для определения действия как агрессивного, оно должно включать в себе намерения обиды или оскорбления, а не просто приводить к таким последствиям (Berkowitz L., 1981; Feshbach S., 1970). Zillmann (1979) ограничивает употребление термина агрессия попыткой нанесения другим телесных или физических повреждений. Чешский исследователь V. Student (1983, 1984) рассматривает агрессию как «самостоятельный инстинкт». Особенно интересным является вводимое этим автором понятие «психопатической агрессии», варьирующей от типа личности.

Большинство авторов, как отмечают Бэрон Р. и Ричардсон Д. (1997), признает сегодня следующее определение агрессии: это любая форма поведения, нацеленная на оскорбление или причинение вреда другому живому существу, не желающему подобного обращения. Агрессивность рассматривается авторами как модель поведения, а не как эмоция, мотив или установка. Хотя, с моей точки зрения, она всегда ассоциируется со злыми эмоциями, мотивами на оскорбление или повреждение, с негативными расовыми, этническими, классовыми и другими установками. Авторы рассматривают агрессивность как человеческое проявление, с одной стороны, и как форму социального поведения, с другой; и критерий «намерения» рассматривают как обязательный для определения агрессии, что исключает любое случайное действие, сопровождающееся повреждением. С другой стороны, сюда не подпадают действия хирургов, травматологов, стоматологов, педагогов и родителей, наказывающих детей в дисциплинарных целях. Их определение термина агрессия предполагает действия, посредством которых агрессор намеренно причиняет ущерб своей жертве. Агрессия имеет место, если результатом действий являются какие-либо негативные последствия.

Для описания агрессии Buss A.H. (1976) предложил концептуальную рамку, включающую три шкалы: физическая – вербальная, активная – пассивная, прямая – непрямая. Он признает агрессивными лишь те действия, которые причиняют вред живым существам; а также те действия, когда реципиент или жертва стремится избежать подобного обращения. Такой подход, подобные «условия» исключают фактически садомазохизм, некоторые формы деструктивного поведения. То же относится и к суициду.

Бэрон Р. и Ричардсон Д. выделяют следующие виды агрессии: враждебная агрессия, которая имеет целью причинение жертве страданий, и инструментальная агрессия, когда нападение на других не имеет целью причинение вреда. Zillman (1970) вместо этих терминов предпочитает говорить об агрессии «обусловленной раздражителем» (действия, направленные на устранение неприятной ситуации) и «обусловленной побуждением» (действия, предпринимаемые с целью достижения различных внешних выгод). Dodge и Coie (1987) предложили понятия реактивной и проактивной агрессии. Первая предполагает возмездие в ответ на осознаваемую угрозу, а вторая, - как инструментальная порождает поведение, направленное на получение определенного позитивного результата. Хекхаузен Х. (1986) различает реактивную и спонтанную агрессию. Feshbach S. (1964, 1970) различает экспрессивную, враждебную и инструментальную агрессии, исключая непреднамеренную агрессию. Экспрессивную агрессию он представляет как непроизвольный, нецеленаправленный, быстро прерывающийся взрыв гнева и ярости. При этом сам источник агрессии не обязательно и не всегда подвергается нападению. К враждебной агрессии автор относит те случаи, где преследуется цель нанесение вреда другому. В то время как инструментальная агрессия направлена на достижение цели нейтрального характера, а сама агрессия является всего лишь средством. Некоторыми авторами агрессивность рассматривается в трех измерениях: агрессивность как нормальная реакция, агрессивность как функциональная реакция и агрессивность как реакция насилия (Jansen G. et al., 1997). Критически анализируя соответствующую литературу, Vitello B. и Soft D.M.(1997) выделили две подгруппы агрессии – импульсивно-реактивно-жестоко-аффективная и контролированно–проактивно–инструментально-хищная.

Tadeschi J.T. и соавторы (1974) рассматривают агрессию настолько широко, что оно сливается у них с понятием власти. Авторы пишут, что «действие может быть отнесено к категории агрессивных при следующих условиях: 1) действие включает в себя ограничение возможностей другого путем принуждения и наказания»; 2) наблюдатель воспринимает действие как преднамеренное нанесение ущерба интересам; иными словами, как злонамеренное или эгоистическое; 3) действие представляется наблюдателю как противоречащее нормам и антизаконное. Конечно, по форме можно признать и согласиться с автором по поводу подобной интерпретации агрессии, хотя следует не забывать, что мотивационные цели «власти» и «агрессии» совершенно разные.

Все перечисленные выше исследователи подчеркивают ситуационную обусловленность агрессивного поведения. Соглашаясь с ними, не следует упускать из виду роль индивидуальных факторов и особенностей, которые формируют различия в проявлениях агрессии в одних и тех же условиях. Объяснение жестокости и деструктивности человека, как считает Э. Фромм (1994), следует искать не в унаследованном от животного разрушительном инстинкте, а в тех факторах, которые отличают человека от его животных предков. Главная проблема состоит в том, чтобы выяснить насколько специфические условия существования человека ответственны за возникновение у него жажды мучить и убивать, а также от чего зависит характер и интенсивность удовольствия от этого. Внешнее сходство человеческой и животной агрессивности заключается не только в форме, но, как отмечает Bertalanffy L. (цит. по Э. Фромм, 1994), и в том, что «в человеческой психике есть некоторые деструктивные тенденции, некоторые похожи на биологические задатки по своей сути». Однако самые угрожающие формы человеческой агрессивности далеко выходят за рамки проблем самосохранения и саморазрушения. Они коренятся в собственно человеческой форме жизни, которая выше биологической и специфика которой обусловливается способностью к абстрактному мышлению, к созданию особого символического мира мысли, речи и общения.

В своем филогенезе человек не был хищником, поскольку в своей агрессивности он заметно отличается от них. И отличие это в том, что только у него и исключительно у него встречается особая агрессивность – склонность к убийству как самоцели, желание мучить без всякой на то «причины», не ради сохранения своей жизни, а ради доставления себе удовольствия (выделено мною).

Анализируя поведение животных, Э. Фромм выделяет следующие виды агрессивности: агрессия хищников, агрессивность внутривидовая и агрессивность межвидовая. В борьбе за жизненное пространство и пропитание, животные редко убивают представителей другого вида (межвидовая агрессия), за исключением случаев самозащиты. Внутривидовая агрессивность не носит кровавого характера, а лишь носит предупредительный характер. Лишь у некоторых видов животных (некоторых насекомых, рыб и птиц, а из млекопитающих – только у крыс) наблюдается деструктивное поведение. Агрессивность проявляется при обстоятельствах, мотивирующих драки, например, при соперничестве за предводительство над группой, либо при обладании определенного (высшего) ранга и социальной иерархии стада. Животное «заинтересовано» в приобретении высокого ранга в стаде. Ведь чем выше ранг, тем больше «привилегий» он обеспечивает себе. Таких, как приоритет в покрытии самок и право первым подойти к корму, занять лучшее место для отдыха. Взаимоотношения в группе крупного рогатого скота, как указывает Б. Новицкий (1981), устанавливаются довольно быстро – в течение первых 5 минут на 84%. За два часа иерархия стада определяется полностью. Было отмечено, что у 48% животных взаимоотношения устанавливаются без драк, у 19% - в результате нанесения удара противнику, у 13% - в результате бегства противника, у 20% - является результатом состоявшейся драки.

Мак-Брайд выдвинул тезис, что отдельные животные по мере роста их поголовья и нагрузки на единицу площади стремятся обеспечить себе определенное пространство и поэтому проявляют повышенную агрессивность. Вычисленная величина этой площади может служить показателем «социального стресса» в группе и относительного влияния плотности размещения данных животных на их поведение. Количество животных, приходящих на единицу площади называют «фактором плотности». Достигая определенной величины, он вызывает состояния раздражения (стресс), способствующие активизации части животных и «запуску» приспособительных механизмов, связанных с напряжением, а затем нарушением деятельности желез внутренней секреции, прежде всего системы гипофиз - кора - надпочечники. Это приводит, в частности, к проявлению среди свиней каннибализма.

В естественных условиях животные мало агрессивны. В зоопарке, загоне агрессивность их резко увеличивается – у самок в 9, у самцов 17,5 раз (Kummer H.,1951). Это наблюдение H. Kummer косвенно свидетельствует о более высокой агрессивности самцов, а с другой стороны говорит о влиянии внешних условий на агрессивность животных – уменьшение «жилой площади», изменение социальной структуры стада, то есть введение новых членов стада.

Человек сам создал себе условия жизни, которые способствуют проявлению агрессивности. Он сделал эти условия не исключением, а нормой жизни. Это и сделало его психологию более деструктивной. С одной стороны, он, человек, близок многим видам животных, особенно в том, что он ведет борьбу с представителями своего вида. С другой стороны, среди множества биологических видов, борющихся друг с другом, только человек ведет разрушительную борьбу. «Он уникален тем, - пишет N. Tinbergen (1951), - что составляет вид массовых убийц, это единственное существо, которое не годится для собственного общества». Поэтому некоторые исследователи считают, что гиперагрессивность человека следует объяснять не более высоким потенциалом агрессии, а тем, что условия вызывающие агрессию в человеческом обществе встречаются значительно чаще, чем у животных в естественной среде их обитания. То есть, человек создал «зоопарк» (искусственную среду обитания) и «загнал» себя в загон, где и проживает в стесненных условиях. Но не следует забывать, что до создания «зоопарка» человек жил «на воле» вместе с другими животными, в отношении которых он был достаточно слаб и бессилен. Именно в этот период, возможно, у него «зародилась» агрессивность как орудие защиты от врагов. Уже потом это орудие он направил против себе подобных. Безусловно, очень и очень многое в человеке объясняется и мотивируется теми условиями «зоопарка», которые он сам себе создал и стал их жертвой и пленником.

Э. Фромм (1994) выделяет пять основных типов человеческой агрессии: доброкачественную, злокачественную, инструментальную, псевдоагрессию (непреднамеренная, игровая, самоутверждение), оборонительную (нападение, бегство, сопротивление, конформизм). Он различает агрессию биологически адаптативную, способствующую поддержанию жизни, доброкачественную, и злокачественную агрессию, не связанную с сохранением жизни. Биологически адаптативная агрессивность – это реакция на угрозу витальным интересам индивида; она заложена в филогенезе и свойственна как животным, так и людям. Она носит взрывной характер и возникает спонтанно как реакция на угрозу; а следствие ее – устранение либо самой угрозы, либо ее причины. Биологическая не адаптативная агрессия – это злокачественная агрессивность, то есть деструктивность и жестокость. Она вовсе не является защитой от нападения или угрозы; она заложена в филогенезе и является специфически человеческим феноменом; она приносит биологический вред и социальное разрушение. Главные ее проявления – жестокое истязание или убийство – не имеют никакой иной цели, кроме получения удовольствия, причем они вредны и жертве и агрессору. В основе ее лежит некий человеческий потенциал, уходящий корнями в условия самого существования человека.

Действие, в результате которого может быть нанесен ущерб, но которым не предшествовали злые намерения, Э. Фромм относит к псевдоагрессии. Он различает следующие подвиды псевдоагрессии: непреднамеренная псевдоагрессия (в качестве примера он рассматривает случайный выстрел с ранением человека); игровая псевдоагрессия (обнаруживается в учебных тренингах на мастерство, ловкость, быстроту реакций); псевдоагрессия как самоутверждение. Концепция псевдоагрессии как самоутверждение находит подтверждение в наблюдениях за связью между воздействием мужских половых гормонов и агрессивным поведением. Сексуальная способность мужчин имеет большое значение для продолжения жизни рода. Поэтому и природа снарядила самца особенно высоким потенциалом агрессивности. Как известно, гормоны вызывают агрессивность. Главное различие между мужчиной и женщиной заключается в их разных функциях во время полового акта. Анатомические и физиологические особенности мужчин обусловливают их активность и способность к вторжению без промедления и без страха, даже если женщина оказывает сопротивление. Иначе говоря, в естественном биологическом акте проявляется витально заложенное качество в своей естественной сути без какого-либо разумного, очеловеченного вмешательства социума, культуры, высокоорганизованной материи. То есть этот акт проявления естественной сути и содержания человека, а именно проявление фундаментальной энергии человека, без страха (очеловеченных эмоций), без психастении и навязчивостей (интеллектуальных и мыслительных проявлений) в определенном конкретном направлении.

Но агрессивность не ограничивается только сферой сексуального поведения. В структуре личности агрессивность одна из важных качеств, она необходима полицейскому, врачу, спортсмену и многим другим для достижения успеха.

В ситуации, когда возникает угроза жизни, здоровью, свободе или собственности проявляется так называемая оборонительная агрессия. Изучение литературы по проблеме агрессивности человека и животных, приводит к однозначному выводу, что агрессивное поведение является защитной реакцией на любую угрозу жизни – как угрозу самой жизни, так и угрозу потребностям в пище, сексе и т.д. По Ч. Дарвину это филогенетически заложенная агрессия, встречающаяся у людей и животных, есть не что иное, как приспособительная защитная реакция. Но это не единственная защитная реакция: либо ярость и нападение, либо – страх и бегство. Нападение и бегство – две стороны одной защитной реакции (Mark V.H., Ervin R.F., 1970).

На уровне физиологических механизмов агрессивность и бегство имеют одинаковую степень интеграции и нельзя считать, что агрессивность является более естественной реакцией, чем бегство. Наоборот, бегство, вроде, более «разумная», надежная форма реакции, поскольку больше способствует сохранению вида. Человек по природе не склонен к героизму. История свидетельствует, что «стремление к агрессивности» скорее культуральная особенность, нежели биологическая. Она может быть обусловлена моральными или религиозными убеждениями. Нейрофизиологическая основа оборонительной агрессии и у животных, и у человека одинакова, но у человека она связана с особенностями его головного мозга, с одной стороны, а также отличными от животных условиями существования, с другой. Э. Фромм отмечает, что животное более остро ощущает опасность, а человек способен реагировать даже на опасность в будущем. Человек не только предвидит угрозу, но и позволяет уговорить себя, допускает, чтобы им манипулировали, руководили. Он готов видеть опасность там, где ее нет. Он, как и зверь, защищается, когда что-либо угрожает его витальным интересам. Однако сфера витальных интересов у человека значительно шире, чем у зверя. Человеку нужны не только физические, но и психические условия существования.

Марксисты выдвинули тезис «нельзя жить в обществе и быть свободным от общества». Человек не свободен от условий. Однако он свободен проявлять определенное отношение к этим условиям. Именно по этому отношению я бы разделил людей на три категории (типа). Нельзя согласиться в этом аспекте ни с З. Фрейдом, ни с В. Франклем, понимающих людей как однородных и однотипных – то, как сплошь биологическую детерминанту, то, как социально-психологическую. З. Фрейд считает, что стоит поставить людей в одинаковые условия голода, как с возрастанием голода будут стираться все индивидуальные особенности, и вместо них появится однообразное выражение неукротимого побуждения. То есть, с точки зрения З. Фрейда, инстинкт самосохранения смывает все личностное. Оппонируя З. Фрейду, В. Франкл (1990) откровенно вспоминает свой огромный личный опыт пребывания в фашистских концентрационных лагерях, где пленные были поставлены в одинаковые условия «жизни-смерти». Он пишет: «…в концентрационных лагерях …истинным было противоположное. Люди были различными. Маски были сорваны с животных – и со святых. Голод был одним и тем же, но люди были различны. В счет шли не калории».

В этом нельзя не согласится с В. Франклем. Да, люди различны, и это бесспорно. Но различие – не на уровне индивидуально-личностном. На этом уровне вряд ли встретишь двух совершенно одинаковых людей. А различие надо видеть на уровне видовом, скорее подвидовом.

Свобода представляет собой свободу по отношению к трем вещам: влечениям, наследственности и среде. Человек обладает влечениями, однако влечения не владеют им, они не исчерпывают его. Я не могу подтверждать что-то, если мне не дана предварительно свобода это отрицать. Свобода – это как раз свобода по отношению к чему-либо: свобода от чего-то и/или свобода для чего-то.

Вся сфера влечений у человека преобразуется под влиянием его духовной установки. Влечения всегда направляются, пронизываются и пропитываются личностью, они всегда персонифицированы. Следовательно, надо учитывать «уровень личности», степень ее духовности, которая может быть не то что одинаковой, но даже разнонаправленной у разных типов людей. У человека есть влечения, а животное само есть влечение. Влечения человека находятся во власти его духовности, даже тогда, когда они растормаживаются.

Человек обладает свободой по отношению к своей наследственности. Среда же не определяет человека. Влечение среды больше зависит от того, что человек из нее делает, как он к ней относится. С моей точки зрения автор здесь перегибает – а от чего человек не свободен?! Человек – это меньше всего продукт наследственности и окружения; человек, в конечном счете, сам решает за себя. Я бы назвал это гипертрофированным гуманизмом. Не все люди – твари, да и не все твари – люди. Автор видит лишь то, что хочет видеть.

Э. Фромм считает потребность в свободе биологической реакцией человеческого организма. Свобода является предпосылкой для развертывания всех человеческих способностей, ее физического и психического здоровья и равновесия. Если у него отнимают свободу, он становится больным, калекой, инвалидом. Свобода является для человека жизненно важным биологическим фактором, который обусловливает беспрепятственное развитие человеческого организма, и потому опасность лишиться свободы вызывает точно такую же оборонительную агрессию, какую вызывает любая угроза витальным интересам индивида.

Анализируя деструктивность, как проявление злокачественной агрессии, Э. Фромм (1994) выделяет две формы – спонтанная агрессивность и агрессивность, связанная со структурой личности. Причиной порождения спонтанной агрессивности (деструктивности) являются экстремальные условия – войны, религиозные и политические конфликты, нужда и чувство обездоленности, а также – субъективные причины, такие как групповой нарциссизм на национальной и религиозной почве.

Агрессивность, связанная со структурой личности, присуща ей (личности) всегда и проявляется во всех формах его жизнедеятельности.

Тотальная несправедливость, окутавшая нас, является причиной порождения спонтанной деструктивности (агрессивности), проявляющейся во многих случаях как ответная (месть) на эту несправедливость. Она отличается от оборонительной агрессии тем, что возникает после причинения вреда, поэтому – это не оборона, а также проявляется в более жестоких формах, причем часто с половыми извращениями. Фактически она исполняет роль социального стабилизатора. Под бременем своей экзистенции (одиночество, беспомощность, тоска) человек склонен проявлять «экстатическую деструктивность» путем перехода в состояния экстатического транса. Среди них сексуальный акт, наркотический транс, ритуальные посвящения.

Двигателем или толкателем такой агрессивности, с нашей точки зрения, является наличие в нашем окружении людей, для которых деструктивность является их постоянной определяющей чертой. Она является «эталоном», с кем проводится идентификация. И если подобная личность «выбивается» в люди, становится безнаказанным авторитетом, более того, выступает в качестве территориального, кланового, группового, политического или национального лидера, то вседозволенность по отношению к «чужим» становится ведущим признаком для «группы», то есть спонтанность агрессивности приобретает перманентный характер.

Существуют две точки зрения на сущность деструктивного характера, садизма. Первая исходит из того, что садизм выражается через понятие алголагнии (algos – боль, lagneia – желание), то есть садизм заключается в желании причинить боль двух типов - активный (собственно садизм) и пассивный (мазохизм). Согласно второй точке зрения, садизм выражается, прежде всего, через сексуальные феномены.

С точки зрения Э. Фромма, человек, который, совершая садистские действия, достигает сексуального возбуждения, обязательно является носителем садистского характера. То есть это настоящий садист, человек, одержимый страстью властвовать, мучить и унижать других людей. Сила садистских импульсов человека проявляется в его сексуальных и несексуальных влечениях. Несексуальное садистское поведение проявляется в том, чтобы найти беспомощное и беззащитное существо и доставить ему физические страдания вплоть до лишения его жизни. Военнопленные, рабы, побежденные враги, дети, больные (особенно психически больные), заключенные, цветные расы, собаки и другие домашние животные – все они были и есть объект физического садизма. Еще более распространен психический садизм. С точки зрения З. Фрейда, общим для психического и физического садизма является сексуальный аспект, то есть смесь Эроса с Танатосом. Сущность садизма, согласно Э. Фромму, составляет страсть или жажда власти – власти абсолютной и неограниченной, власти над живыми существами, будь то животное, ребенок, мужчина или женщина. Заставить кого-то испытать боль или унижения, когда этот кто-то не имеет возможности защищаться – это проявление абсолютного господства. Такие люди становятся либо государственными деятелями, либо преступниками. Или же объявляются сумасшедшими.

В связи с этим интересно рассмотреть так называемые деструктивные характеры, которых в истории человечества немало.