Индивиды как детерминанты культурной эволюции.

Индивиды как детерминанты культурной эволюции. Другим проводником «врожденных идей» считались действия индивидов, рассматривавшиеся как причины эволюционных изменений. Так, Дж.С. Милль утверждал, что «законы общественных явлений представляют собой, и не могут

быть ничем иным, как законами действий и страстей человеческих существ, объединенных в их социальном состоянии»1. Разумеется, объяснение эволюции не ограничивалось терминами индивидуального поведения. Предполагалось обращение к культурной матрице и природным условиям, составляющим внешнее окружение сообществ. Однако индивидуальная обусловленность эволюционных изменений стала важным допущением при объяснении как культурных различий, так и порождения изобретений.

1 Mill J.S. A system of Logic. P. 550.

300

Это особенно ярко проявилось в концепции «великих людей». Конечно, не сами по себе фигуры гениев рассматривались как причины эволюционных изменений в сообществах и тем более на уровне человечества в целом. Логика объяснения была такой. Значимые для социокультурного развития изобретения и открытия рассматривались как результаты предсказуемого, неизбежного синтеза ранее накопленного опыта. Такой синтез с необходимостью периодически происходил в проблемных областях потока культурной эволюции. Считалось, что гений благодаря своему интеллектуальному потенциалу способен обобщить имеющийся опыт, придать ему культурно приемлемую форму.

В среде классического эволюционизма были и противники этой романтической концепции. И наиболее категоричный из них — Г. Спенсер. Он связывал такой объяснительный акцент с типом культуры, который сегодня можно было бы назвать авторитарным. Соответственно, по его мнению, приписывание конкретной личности определенйой эволюционно значимой инновации есть культурно обусловленный, а не «есте-ственноисторический» факт. Он повторял, что великие люди не создают социальных и политических институтов, и это вообще не вопрос преднамеренного выбора: «Общество — это процесс роста, а не мануфактура»1. Он считал, что социальные изменения, «привносятся силой, значительно превосходящей индивидуальную волю. Люди, кажущиеся перводвигателями, суть просто ее инструменты; там, где такие люди отсутствуют, быстро находятся другие»2.