Краткий словарь

АКСИОЛОГИЯ (от греч. axia — ценность и logos — учение, понятие, слово) — философское учение о природе ценностей, их обосновании и происхождении, о сущности, функциях, типах и иерархии различных ценностей (предметы, события, произведения, а также традиции, нормы и идеалы, имеющие историческое, социальное, культурное значение для человека). Конституирование этой области знания в специальное учение, или философскую дисциплину, связано с пониманием смыслообразующего значения ценностей как условия познания истинного и ложного в сфере теории познания добра и зла в этике, прекрасного и безобразного в эстетике, как условия подтверждения ценности истины, добра и красоты. А. ставит вопрос о соотношении ценности и оценки. Это — центральная проблема теории познания, этики и эстетики. Признание ценности истины, доброй воли и красоты не приводит к отождествлению ценности с благами, а оценки — с ценностями. Между трансцендентной ценностью и оценкой как смыслом деятельности человека нет полного совпадения. Ценности придают смысл человеческим действиям. Коренным противоречием А. является признание в одних концепциях универсализма ценностей, наличия трансцендентных ценностей и отрицание этого в концепциях, придерживающихся эмпирической и плюралистической трактовки ценностей.

Появление термина А. в конце 19 — начале 20 вв. связывают с именами Р. Г. Лотце, П. Лапи, Э. Гартмана. Он стал применяться как синоним философии ценностей (термин Г. Мюнстерберга) и теории ценностей, которые формировались в работах философов различных школ и направлений.

Признание равноправия различных описаний мира и систем ценностей сблизили А. и эпистемологию. Взаимодействие между ними проявляется в обосновании ценностей (эпистемология моральных, социальных, религиозных ценностей) и в оценке науки на основе общечеловеческих ценностей этика науки, биоэтика, прикладная этика). Особую роль аксиологический подход имеет в культурологии, поскольку культура рассматривается как система ценностей, составляющих программу человеческой деятельности.

Б.В. Марков, Л.А. Микешина, Т.Ф. Кузнецова

АНАЛИЗ (от греч. analysis — разложение, расчленение) — процедура реального или мысленного расчленения предмета, явления или процесса, а также их взаимоотношений на составные части, элементы, свойства, функции и подсистемы. Процедурой, обратной А., является процедура синтеза, т.е. объединения выделенных в А. элементов. Формы А. разнообразны. Исходным являются процедуры А. в реальной практической деятельности. А. как метод науки может быть А. структурных элементов и частей (напр., организма в сравнительной морфологии и физиологии), А. свойств и отношений между ними, А. структуры целого, что предполагает фиксацию отношений между элементами и позволяет переносить знание, полученное при изучении одних предметов, на другие, а А. классов одних предметов — на подклассы, что является основанием для классификации. А. становится истоком причинного объяснения исследуемого предмета или процесса. Вычленение и иерархизация выделенных в А. начал составляет ядро аналитической исследовательской программы, которое становится основанием или механистического, или динамического, мировоззрения.

А. — основной «рабочий» метод эмпирического изучения любых сложных данных (объектов) путем выявления и изучения их частей. Иначе говоря, А. — это операция перехода от целого к его элементам (или частям) с помощью мысленного или физического разделения целого. Т а к о е широкое толкование термина « А. » сложилось вместе с развитием естественных наук, особенно физики и химии. А в последние десятилетия 20 в. в связи с проблемами классификации возникло новое теоретическое направление, получившее имя кластер-анализа — инструмента для изучения взаимного расположения объектов с определенными для них коэффициентами различия.

М.М. Новосёлов А.П. Огурцов

АНАЛИТИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ — расплывчатый и многозначный термин, служащий чаще всего для обозначения определенного стиля философствования. Словосочетание А. ф. создает впечатление, будто это некое философское направление, некая философская школа, существующая наряду с материализмом, позитивизмом, феноменологией и т.п. Однако это впечатление обманчиво, ибо философы-аналитики могут принадлежать к самым разным философским течениям, направлениям, школам: быть материалистами, идеалистами, позитивистами, рационалистами или эмпириками. Философы-аналитики могут рассматривать самые разные философские проблемы — от вопросов онтологии и теории познания до вопросов эстетики и политики. Поэтому А. ф. характеризуется не позициями или точками зрения, не кругом рассматриваемых проблем, а, скорее, особым подходом к обсуждению и решению этих проблем специфическим стилем философствования.

Какие же черты, особенности характеризуют аналитический стиль философского мышления? По-видимому, наиболее важной чертой аналитического подхода является стремление к доказательности и обоснованности высказываемых утверждений. Вторая особенность аналитического стиля мышления состоит в пристальном внимании к используемому языку. Этот «лингвистический поворот» ясно обозначился у Г. Фреге, Б. Рассела и Дж. Мура. Л. Витгенштейн в поздний период своего творчества полагал, что все философские проблемы порождаются в результате злоупотребления языком и могут быть решены за счет уточнения употребления языковых выражений. И хотя представители А. ф. второй половины 20 в. уже не считали язык основным предметом своего рассмотрения, тем не менее внимание к языку, к точности и ясности понятий остается характерной особенностью аналитического направления. Стремление к точности выражений и к рациональному обоснованию выдвигаемых положений лежит в основе некоторых других, быть может не столь важных, особенностей А. ф. Ее представители часто проявляли и проявляют интерес к логике и логической семантике. Многие из них интересуются теориями значения языковых выражений, проблемами синонимии, дихотомии аналитического—синтетического, связью языка и мышления и т.п. Здесь они вступают в тесный контакт с лингвистами и психологами. А. ф. всегда ориентировалась на науку и на научные способы обоснования. Поэтому почти все представители философии науки от Э. Маха до П. Фейерабенда принадлежат к аналитическому направлению. Аналитические философы стараются избегать спекулятивных, бездоказательных построений, опирающихся на эмоции, на идеологические или политические соображения..

АЛ. Никифоров

АНТРОПНЫЙ ПРИНЦИП — один из фундаментальных принципов современной космологии, который фиксирует связь между крупномасштабными свойствами нашей Вселенной (Метагалактики) и существованием в ней человека, наблюдателя. Термин “антропный принцип” предложил английский математик Б. Картер (1973): “то, что мы ожидаем наблюдать, должно быть ограничено условиями, необходимыми для нашего существования как наблюдателей”. Наряду с общей формулировкой антропного принципа известны также его модификации: “слабый антропный принцип”, “сильный антропный принцип”, “принцип участия” (“соучастника”) Дж. Уилера и “финалистский антропный принцип” Ф. Типлера. Формулировка сильного антропного принципа, по Картеру, гласит: “Вселенная (и следовательно, фундаментальные параметры, от которых она зависит) должна быть такой, чтобы в ней на некотором этапе эволюции допускалось существование наблюдателей”. Перефразируя Декарта (cogito ergo mundus talis est—я мыслю, поэтому мир таков, каков он есть), Уилер афористически выразил суть антропного принципа словами: “Вот человек; какой должна быть Вселенная?” Вместе с тем антропный принцип пока не получил общепринятой формулировки. Среди формулировок антропного принципа встречаются и явно эпатирующие, тавтологические (типа “Вселенная, в которой мы живем,—это Вселенная, в которой живем мы”, и т. п.).

Обычно антропный принцип обсуждается в плане дилеммы: физический ли это принцип или философский. Такое противопоставление неосновательно. То, что обычно подразумевают под антропным принципом, несмотря на простоту и краткость формулировок, на самом деле имеет гетерогенную структуру. Напр., в структуре сильного антропного принципа можно выделить три уровня: а) уровень физической картины мира (“Вселенная взрывным образом неустойчива к изменениям фундаментальных физических констант”), б) уровень научной картины мира (“Вселенная должна быть такой, чтобы в ней на некотором этапе эволюции допускалось появление человека”); в) уровень философско-мировоззренческих интерпретаций, т. е. различных типов объяснения смысла антропного принципа, среди которых—теологические объяснения (“аргумент от замысла”), телеологические объяснения (человек—цель эволюции Вселенной, задаваемая трансцендентным фактором), объяснения в рамках концепций самоорганизации. На философском уровне противостоят друг другу два типа интерпретации антропного принципа. Его понимают, с одной стороны, следующим образом: объективные свойства нашей Вселенной таковы, чтоони на определенном этапе ее эволюции привели (или должны были привести) к возникновению познающего субъекта; если бы свойства Вселенной были иными, их просто некому было бы изучать (А. Л. Зельманов, Г. М. Идлис, И. Л. Розенталь, И. С. Шкловский). С другой стороны, при анализе смысла антропного принципа может быть поставлен обратный акцент; объективные свойства Вселенной таковы, какими мы их наблюдаем, потому что существует познающий субъект, наблюдатель (принцип соучастника исключительно к этому сводит смысл антропного принципа).

В. В. Казютинский

АППЕРЦЕПЦИЯ (от лат. ad — к и perceptio — восприятие) — обозначение познавательной способности, назначение которой интерпретировалось различно. Г. В. Лейбниц различает перцепцию, или восприятие, и «апперцепцию, или сознание» (Лейбниц Г.В. Соч.: В 4 т. М., 1982. Т. 1. С. 415), которое трактуется им в широком смысле как противоположность бессознательному. И. Кант истолковал А. в общем виде как самосознание: оно есть «сознание самого себя» (Кант И. Критика чистого разума. М., 1994. С. 66), простое представление о Я, не дающее многообразия знания о субъекте ввиду отсутствия у человека интеллектуального созерцания. Если в первом издании «Критики чистого разума» Кант противопоставлял эмпирической А., или внутреннему чувству, трансцендентальную А. — «чистое первоначальное, неизменное сознание» (Там же. С. 505), то во втором издании ей противопоставляется уже чистая, или первоначальная, А. — «самосознание, порождающее представление "я мыслю", которое должно иметь возможность сопровождать все остальные представления и быть одним и тем же во всяком сознании» (Там же. С. 100). Такие разночтения, наряду со сложностями интерпретации, привели к тому, что А. нередко стала отождествляться с трансцендентальным единством А.

А.Н. Круглое

АПРИОРИ И АПОСТЕРИОРИ (от лат. a priori — из предшествующего, и a posteriori — из последующего) — понятия, восходящие к аристотелевским терминам. Для Аристотеля А. и а. связаны с проблемой генезиса, временного порядка, первичного и последующего. В Средние века и в раннее Новое время априори есть доказательство от причин к следствиям, а апостериори — движение от следствий к причинам. Для Г.В. Лейбница априорным является знание на разумном основании; знание же, имеющее эмпирический источник, апостериорно. И. Кант интерпретирует априори как безусловно независимое от всякого опыта знание, являющееся всеобщим, необходимым, вневременно значащим; апостериори же является эмпирическим, опытным знанием. Кант различает аналитическое и синтетическое априори/ апостериори, подчеркивает формальный характер априори и материальный характер апостериори. У И.Г Фихте и Ф. Шеллинга преодолевается строгое кантовское различение А. и а.: они являются двумя способами рассмотрения одного и того же предмета. Э. Гуссерль интерпретирует априори как сущностную необходимость и сущностную всеобщность, абсолютно данные посредством сущностной интуиции.

А.Н. Круглое.

АРГУМЕНТАЦИЯ (от лат. argumentatio — приведение аргументов) — способ подведения оснований под какую-либо мысль или действие (их обоснование) с целью их публичной защиты, создания определенного мнения о них ради их признания или разъяснения; способ убеждения кого-либо посредством значимых аргументов. В этом смысле А. всегда диалогична и шире логического доказательства (которое, по существу, безлично и монологично), поскольку она ассимилирует не только «технику мышления» (напр., логику), но и «технику убеждения» — искусство подчинять мысль, чувство и волю человека. При этом в качестве основных аспектов убеждения могут, в частности, выступать: информация о фактах, используемых в качестве аргументов (фактуальный аспект), формы и стили речевого и эмоционального воздействия (риторический аспект), нравственная приемлемость или дозволенность аргументов (этический аспект), ценностная значимость аргументов (аксиологический аспект) и, наконец, последовательность и взаимная непротиворечивость аргументов, их организация в дедуктивный вывод или индуктивное умозаключение (собственно логический аспект).

М.М.Новосёлов.

БЫТИЕ (греч. ousia; лат. esse) — философское понятие, концептуализирующее наличие явлений и предметов, а не содержательный их аспект. Может пониматься как синоним понятий «существование» и «сущее» или же отличаться от них смысловыми оттенками. Часто выступает как элемент понятийной опозиции (напр., Б. и сознание, Б. и мышление, Б. и сущность). Проблемы Б. изучает философская дисциплина «онтология».

АЛ. Доброхотов.

ВЕРИФИКАЦИЯ (от лат. verus - истинный и facio - делаю), проверка, эмпирич. подтверждение теоретич. положений науки путём сопоставления их с наблюдаемыми объектами, чувств. данными, экспериментом. Принцип В. (или верифицируемости) - одно из осн. понятий логического позитивизма.

ВИРТУАЛЬНОСТЬ (от лат. virtualis- возможный) объект или состояние, которые реально не существуют, но могут возникнуть при определенных условиях. Эти условия по-разному эксплицируются в различных подходах к виртуальности. При онтологической трактовке виртуальность рассматривается как некоторое потенциальное состояние бытия, наличие в нем определенного активного начала, предрасположенность к появлению некоторых событий или состояний, которые могут реализоваться при соответствующих условиях. В физике виртуальными называются частицы, имеющие такие же квантовые числа, как и реальные, но для них не выполняется соотношение. между энергией, импульсом и массой. Эти частицы являются переносчиками взаимодействия, способствующего превращению реальных частиц. Т. к. такой процесс происходит в промежуточных короткоживущих состояниях, то виртуальные частицы не удается регистрировать экспериментально. При частотной интерпретации вероятности виртуальность выступает как предрасположенность, или диспозиция, физических систем к появлению частот наблюдаемых случайных событий. Все это показывает, что виртуальные частицы, состояния и диспозиции являются определенными аспектами становления реального бытия. Другой подход к виртуальности сформировался под влиянием развития компьютерных и информационных технологий. С помощью современных технических средств можно погрузиться в виртуальную реальность, в которой субъект не будет различать вещи и события действительного и виртуального мира: мир дан ему непосредственно в его ощущениях, а они оказываются на этом уровне неразличимыми. Однако поскольку виртуальная реальность характеризует состояния сознания, то тем самым она отличается от реальности объективной, в т. ч. от мира нашей повседневной жизни. С аналогичной точки зрения следует рассматривать виртуальные реальности, встречающиеся в психологии, эстетике и в духовной культуре в целом. Исследование различных типов виртуальных реальностей и переходов между ними выдвигает новые проблемы перед философией, относящиеся к установлению критериев различия между разными типами реальности, их роли в познавательной и практической деятельности, взаимосвязи виртуальности с категорией возможности, объяснения природы виртуальности свойствами универсума и бытия в целом. В связи с этим особое значение приобретают проблемы внутренней активности материи и роль телеологических принципов в развитии мира.

Г. И. Рузавин

ВООБРАЖЕНИЕ (англ. imagination — воображение, фантазия) — важнейший процесс мыслительной деятельности, состоящий в создании и преобразовании образов и образных представлений. В. обусловлено самой природой мышления, в соответствии с которой человек имеет дело не только с действительными объектами, но и с идеальными представлениями. Оно функционирует как система, дающая возможность соединять чувственное и рациональное и образно представлять себе с разной степенью ясности практически любой предмет, процесс, ситуацию, в том числе не воспринимавшуюся в целом в действительности или вообще невозможную. Характерными чертами В. являются способность к непосредственному усмотрению связи вещей, их сходств и различий; наглядная переработка конкретных чувственных образов и создание общих понятий («стол» вообще); выбор вариантов; схватывание целого раньше его частей и создание того единства, которое человек не в состоянии осознать рационально, и др. Специфической особенностью В. является продуктивная творческая способность, проявляющаяся во всех областях знания как отход, «отлет» от действительности, предвосхищение того, чего еще нет (напр., результата раньше его конкретного получения), как эвристический прием в процессах прогнозирования, предвидения, открытия и создания нового. На этом основании В. трактуется как всеобщий акт познания.

И.П. Фарман.

«ВНУТРЕННЯЯ» И «ВНЕШНЯЯ» ИСТОРИЯ НАУКИ — различение, вытекающее из рассмотрения науки в двух главных аспектах: как особого вида интеллектуально-познавательной деятельности и как социального феномена. В первом из них историческое развитие науки предстает как последовательная смена научных идей, методов, теорий, имеющая определенную направленность и логику. Во втором — это история научных институтов, коллективов и сообществ, биографии ученых, описания и объяснения их действий в связи с социокультурными процессами, экономикой, политикой, государственной властью и другими «внешними», по отношению к содержанию научных идей и методов, факторами. Будучи, несомненно, различными, эти истории столь же несомненно связаны, образуя единую историю науки. Это «единство в различии» и является проблемой для философии и методологии науки.

Среди подходов к исследованию этой проблемы можно выделить полярно различные. Первый из них основан на убеждении в том, что развитие научного познания подчинено закономерностям, установление которых позволяет выработать правила (фиксируемые научными сообществами как нормы), обязательные для ученого в том смысле, что они гарантируют успех, измеряемый эффективностью его исследовательских действий. При таком подходе задачи философа и историка науки разделяются: философия науки конструирует «нормативные» модели развития научного знания (их множественность вытекает из различий философских воззрений на природу познания), а история науки сопоставляет исторические факты (относящиеся к деятельности ученых) с этими моделями. Иначе говоря, философ определяет «рациональные» пути развития науки (как должна развиваться «правильная» наука), а историк науки, используя философско-методологическую концепцию для интерпретации фактов (подвергая их последовательность «рациональной реконструкции»), различает «внутреннюю историю» — как «имманентная логика» научного познания пробивает себе русло в плотной среде различных историко-культурных обстоятельств, и «внешнюю историю» — как эти обстоятельства содействовали или, напротив, мешали рациональному развитию научного процесса. При таком подходе «внешняя» история является дополнением к «внутренней», не имеющим существенного значения для понимания науки.

Другой подход — антитеза первому. Он основан на убеждении, что именно история науки является основой для построения философско-методологических моделей. Что рационально и что нерационально в науке — этот вопрос решается не априорными рассуждениями, а конкретным анализом фактов и событий истории науки. Поэтому и различение ее «внутренней» и «внешней» истории является относительным. Оно возможно лишь после того, как исторический анализ выявит «реальный» путь, которым наука (ученые) приходит к решению своих проблем. Поэтому понимание науки вытекает из исторического исследования, а не предшествует ему.

Оба подхода уязвимы для критики. Первый страдает очевидной недооценкой истории науки, часто превращаясь в прокрустово ложе, которым философия науки пытается «исправить» недостатки реальной истории, навязывая науке некие абстрактно сформулированные представления о рациональности. Второй, напротив, связан с риском утраты различий между рациональностью и тем, что находится за ее границами, т.е. растворения истории науки в общем историко-культурном контексте.

Афоризм «Философия науки без истории науки пуста, история науки без философии науки слепа» (И. Лакатос) указывает на необходимость единения обеих дисциплин. В конечном счете соперничество различных философско-методологических концепций разрешается обращением к реальной истории науки. Разумно предположить, что предпочтение должно отдаваться той концепции, которая позволяет подвергнуть рациональной реконструкции наибольшее количество фактов, т.е. превращать их в материал для «внутренней» истории; рациональность науки не должна рассматриваться как нечто раз и навсегда данное; она способна изменяться, учитывая соответствующий опыт истории науки. Вместе с тем «всеядная» концепция, которая вообще не способна провести разграничительную линию между научной рациональностью и различного рода иррациональными явлениями, сопровождающими развитие любого значительного интеллектуального процесса, была бы философски ничтожной.

Интернализм (направление, акцентирующее «внутреннюю» историю как единственно значимую для понимания науки) и экстернализм (подчеркивающий влияние социальных, экономических, психологических факторов не только на характер исторических событий в науке, напр., на возникновение, развитие или упадок научных школ, но и на содержание научных теорий, и тем самым определяющую роль «внешней» истории по отношению к «внутренней») формулируют крайние позиции, каждая из которых, будучи абсолютизированной, вырождается в бесплодный догматизм. Напротив, когда они выступают как участники напряженного, но продуктивного диалога, появляется перспектива преобразования поверхностной констатации о противоположности «внутренней» и «внешней» истории науки в глубокую философско-методологическую проблему исторического развития научной рациональности.

В.Н. Порус.

ГЕРМЕНЕВТИЧЕСКИЙ КРУГ — или круговая структура понимания, был известен в античной риторике и патристике (Августин: чтобы понимать Священное писание, надо в него верить, а чтобы верить, надо его понимать). В герменевтике Г. к. — это процесс бесконечного, «циклического» уточнения смыслов и значений, «самонахождение думающего духа» (Ф. Шлейермахер), движение в рамках оппозиций. Наиболее распространенные случаи: для понимания целого необходимо понять его части, но для понимания частей необходимо иметь представление о целом; исходя из данного употребления, определить значение и, исходя из значения, найти употребление; из определенного конечного (напр., индивидуального языка автора) реконструировать неопределенное бесконечное (возможности языка в целом), и из этого неопределенного бесконечного выявить конечное (пределы языка автора). Как полагал М. Хайдеггер, «крут не следует низводить до порочного, хотя бы и поневоле терпимого»; мы сталкиваемся здесь не с логическим кругом, но с кругом, имеющим «онтологически позитивный смысл». Г. к., присущий пониманию, «есть выражение экзистенциальной структуры, предвосхищения здесь-бытия». В этом случае, по Г .- Г. Гадамеру («Истина и метод», 1960), проявляется историческая обусловленность понимающего человека и его суждений, их укорененность в традициях и «пред-рассудках», схематически выражающих историчность бытия. Он считал, что понимание содержания текста заключается в предвосхищении, разработке «предварительного наброска» на основании полученного из языка знания, первичных понятий, которые в дальнейшем могут быть заменены более точными. Предвосхищение и понимание частей накладывается на понимание целого, которое уточняется и обогащается в ходе дальнейшего познания частей.

ГИПОТЕЗА (от греч. hypothesis — основа, предположение) — особого рода знание, а также особый процесс развития знания. Г. в первом смысле слова — это обоснованное (не полностью) предположение о причинах явления, о ненаблюдаемых связях между явлениями и т.д. Г. во втором смысле — это сложный процесс познания, заключающийся в выдвижении предположения, его обосновании (неполном) и доказательстве или опровержении.

И.П. Меркулов

ГИПОТЕТИКО-ДЕДУКТИВНЫЙ МЕТОД (от греч. hypothesis — основание, предположение и лат. deductio — выведение) — метод научного исследования, который сводится к дедуктивному выводу следствий из гипотезы (или системы гипотез) и их эмпирической (экспериментальной) проверке. Поскольку дедукция полностью переносит значение истинности от посылок к заключению, то отрицательные результаты эмпирических проверок свидетельствуют о некорректности исходной гипотезы (либо о необходимости внесения соответствующих изменений в процедуры эмпирических проверок или в средства логического и математического вывода следствий). По этой же причине подтверждение дедуктивных следствий не может служить достаточным условием истинности проверяемой гипотезы, а лишь условием ее правдоподобия (или вероятности).

Когнитивная ценность Г. - д. м. особенно возрастает в периоды формирования новых научных теорий, а также кризисов в науке, когда резко увеличивается число относительно изолированных гипотез и гипотез ad hoc, а доверие к общепризнанным теориям падает. Ясно, однако, что отдельная гипотеза, даже если она успешно выдержала экспериментальные проверки, все же не может превратиться в научную теорию.

И.П. Меркулов

ДЕМАРКАЦИИ ПРОБЛЕМА (от фр. demarcation — разграничение) — попытка определения области научного знания с помощью указания точных критериев научной рациональности. По утверждению К. Поппера, Д. п. — это поиск критерия, «который дал бы нам в руки средства для выявления различия между эмпирическими науками, с одной стороны, и математикой, логикой и «метафизическими» системами — с другой» (Поппер К. Логика и рост научного знания. М., 1983. С. 55). Цель этого поиска, предпринятого неопозитивистами 30—40 г г. 20 в. и продолженного в последующие десятилетия «критическими рационалистами», «исторической школой философии науки» и другими философами и методологами науки, заключалась в установлении эталонов рациональности (прообразом подобного эталона считалось современное математизированное естествознание) и в их применении ко всем сферам мышления и культуры. Подобная «проверка на рациональность» должна была вывести метафизику (т.е. традиционную философию) за границы рациональной науки.

ДИАЛЕКТИКА (от греч. SiaXsyopou — веду беседу, спор). — 1. В античности, в полном соответствии с этимологией, Д. называли искусство ведения диалога ради достижения истины. Д. противопоставляли эристике — искусству спора ради победы в нем любой ценой. 2. Средневековая Д. — это искусство схоластических споров на основе аристотелевской силлогистики. 3. Гегель понимал Д. как учение о саморазвитии абсолютной идеи и противопоставлял метафизике. 4. Диалектика в марксистской философии — это наука о наиболее общих законах развития природы, общества и мышления. Эти понимания Д. связаны генетически.

ДОКАЗАТЕЛЬСТВО — процедура, призванная убедить и убеждающая человека в истинности некоторого положения настолько, что с ее помощью он может убеждать в истинности этого положения других. В узком (собственно логическом) смысле под Д. понимается процесс обоснования истинности некоторого суждения с помощью других суждений, истинность которых установлена ранее и независимо от доказываемого суждения. В этом случае Д. может рассматриваться как лингвистическая конструкция, определенная последовательность предложений какого-то языка, каждый шаг в которой вытекает из предыдущих шагов

Д. (особенно в логике и математике) обычно представляет собой более или менее краткую схему формального вывода (в определенном языке). Положение, истинность которого обосновывается в результате Д., называется тезисом. Положения, с помощью которых происходит это обоснование, называются аргументами, а процедура связи тезиса и аргументов, которая ведет к тому, что человек убеждается в истинности тезиса ввиду достаточности выдвинутых в его поддержку аргументов, называется демонстрацией (или собственно Д.). Исходные суждения также называются посылками, а результат Д. — заключением.

В.А. Бажанов

ЕСТЕСТВЕННАЯ УСТАНОВКА СОЗНАНИЯ — понятие феноменологии, означающее ментальную позицию человека в повседневной жизни. По Э. Гуссерлю («Опыт и суждение»), это наивная установка сознания, универсум его дорефлексивных очевидностей. Е. у. с. — это мир «само собой разумеющегося», непроблематизированного, но проблематизируемого; тотальность человеческого опыта, тождественная универсуму бытия. Он всегда «здесь, перед нами» как неоспоримая данность, принятая на веру. Е. у. с. — это целостный, переживаемый и интерпретируемый мир, включающий не только объекты обыденного сознания, но и факты научного мышления, непосредственно данные сознанию как «самоочевидные». Наука основана на Е. у. с. в той мере, в какой не ставит под сомнение «непосредственно данное».

Е. у. с. включает в себя не только явления природы, вещи и живые существа, но и феномены общественной жизни и культуры. В пределах Е. у. с. мы не занимаем позиции осознанной рефлексии в отношении собственных действий. В ней сознание направлено не на сами действия, а на антиципируемые цели и результаты.

В Е. у. с. Эго и его мотив неразрывны, а сам процесс не «тематизирован».

ЗАКОН (nomos — греч.) — существенная, повторяющаяся, устойчивая связь между различного рода материальными и идеальными предметами (природными, социальными, психическими, мыслительными). Открытие, конструирование, формулировка и обоснование заокнов – одна из главных задач научного познания.

С.А.Лебедев

Закон — это отношение, существующее между не любыми, а только всеобщими и необходимыми признаками предметов. На этом основании его также называют всеобщим и необходимым.

Различают эмпирические и теоретические 3. Первые — это регулярности, наблюдающиеся в поведении эмпирических объектов вопреки всем искажающим и затемняющим факторам. Таков, напр., 3. Бойля-Мариотта. Теоретические 3. обнаруживаются после того, как эмпирические предметы выделяют в чистом виде, превращают в теоретические. Таковы, напр., 3. Ньютона. Теоретический 3. всегда «противоречит» фактам: ни одно тело не движется равномерно и прямолинейно, дым поднимается кверху «вопреки» 3. всемирного тяготения и т.д.

И теоретические и эмпирические 3. делятся на динамические и статистические. Динамическому 3., напр., 3. всемирного тяготения, подчиняются все объекты фиксированного класса. Знание динамического 3. позволяет по начальному состоянию объекта однозначно предсказать его последующие состояния; напр., вычислить солнечные затмения на любое время в будущем. Статистические 3. — это 3. случая. Им подчиняется не каждый элемент класса. Знание статистического 3. позволяет по начальному состоянию объекта, напр., подброшенной игральной кости, предсказать лишь вероятность его конечного состояния. Статистические 3. называют 3. больших чисел: чем больше учитывается событий, в которых они проявляются, тем строже они выполняются.

Наука начиналась с исследования динамических 3. Но по мере расширения ее предмета растет удельный вес статистических 3. Квантовая механика, напр., — это чисто статистическая наука. Физики обсуждают вопрос, полностью ли она описывает свой предмет, или за открытыми уже ею статистическими 3. лежат динамические, которых мы еще не знаем. Н. Бор считает, что квантовая механика полна, и в микромире искать больше нечего. А. Эйнштейн, напротив, полагает, что «Бог не играет в кости», и за известными нам статистическими 3. лежат первичные по отношению к ним динамические.

ЗНАК — основное понятие семиотики, наблюдаемый предмет, отсылающий к чему-либо другому, недоступному непосредственному наблюдению. Существует два основных определения 3. Согласно первому, идущему от Соссюра, 3. есть двойственная сущность, представляющая собой единство означающего и означаемого (или плана выражения и плана содержания). Второе определение поддерживается логико-философской традицией, восходящей к Пирсу. Согласно этому определению, 3. есть материальный объект, репрезентирующий в человеческой деятельности другой объект или явление. С этими двумя определениями связаны различные подходы к пониманию природы 3. и его места в познании.

В.Ф. Петренко

ИДЕАЛИЗАЦИЯ (франц. idealisation, от ideal — идеал) — понятие, означающее представление о чем-либо в предельном, более совершенном виде, чем оно есть и может быть на самом деле. Вообще говоря, имея дело с бесконечно сложной и разнообразной действительностью, наука преодолевает ее путем выработки системы общих понятий, всегда в некотором отношении упрощающих, схематизирующих эту действительность. Без этого не обходятся акты абстракции и обобщения. К этому же роду мыслительных актов относится и И. Подобно абстракции и обобщению, И. представляет собою акт мысленного освобождения реальности от некоторых ее черт, признаков, связей. Но, в отличие от обычных (классификационных) общих понятий, получаемых в результате генерализирующей абстракции (например, «газ», «жидкость», «твердое тело»), объем которых составляют объекты реальной действительности, в понятиях, получаемых в результате И. (напр., «идеальный газ», «идеальная жидкость», «абсолютно твердое тело»), мыслятся идеализированные объекты, которые в реальности не существуют и которым реальные прообразы могут быть указаны лишь с большей или меньшей степенью приближения. Характерное для И. уподобление действительности некоторому идеальному образцу и соответствующее мысленное ее преобразование позволяю выработать для нее теоретическую модель (теорию) как основу и предпосылку постижения в конечном итоге этой действительности в ее конкретном разнообразии.

АЛ. Субботин.

ИНСТРУМЕНТАЛИЗМ (от лат. instrumentum — орудие) — философско-методологическая установка, согласно которой продукты сознания человека (понятия, моральные и эстетические идеи, научные теории, гипотезы и т. п.) являются средствами приспособления к окружающей среде, внесения в нее определенности и порядка, превращения действительности в «понятный» и удобный для жизни мир. Они образуют «инструментарий», который осваивается людьми в процессах совместной деятельности, воспитания и обучения и применяется при решении практических проблем. И. стал методологической компонентой прагматизма (Джеймс, Дьюи), а в современной философии науки приобрел автономность как интерпретация языка науки, структуры, функций и направлений развития научных теорий.

Согласно И., онтологические рассуждения о мире вне практической и познавательной деятельности человека не имеют значимого содержания. Мир как арена человеческой практики есть множество ситуаций опыта, имеющих определенные пространственно-временные границы. Мышление есть орудие, с помощью которого человек действует в этих ситуациях, разрешает проблемы, устанавливает определенные регулярности, противостоящие текучей неопределенности и неустойчивости бытия. Поэтому ценность идей, понятий, теорий определяется их инструментальной эффективностью, гарантированностью успеха их практического применения. К идеям и суждениям неприменимы понятия истины или ложности в смысле их соответствия или несоответствия объективной реальности. Истина понимается исключительно как синоним гарантированного суждения, однако эта гарантия имеет срок, и ее возобновление требует постоянной корректировки по мере возникновения новых проблем и способов их решений.

ИНТЕНЦИОНАЛЬНОСТЬ (англ. intentionality), Intentionalitat; нем. — одно из центральных понятий аналитической философии и феноменологии, устанавливающее особое отношение между сознанием, языком и миром. В наиболее общем виде оно обозначает способность сознания быть «направленным на», репрезентировать предметы и положение дел. Термин ведет свою историю от ряда латинских терминов, которые использовались в средневековой философии.

Е.В. Вострикова

ИНТЕРНАЛИЗМ — ЭКСТЕРНАЛИЗМ (от лат. internus — внутренний и externus — внешний, посторонний) — два методологических направления в историографии науки, сформировавшиеся в середине 20 в.: первое рассматривает историю науки как историю научных идей, а второе — как социальный процесс. Интерналисты исходят из тезиса, что развитие научных идей обладает собственной логикой, не зависящей от воздействия социального окружения; поэтому, чтобы реконструировать историю науки, необходимо все внимание сосредоточить на анализе научного знания в его развитии, отвлекаясь от влияния со стороны общества. Это влияние может быть только внешним; оно в состоянии изменить направление развития науки, его скорость, но внутренняя логика научного знания остается при этом неизменной. Для экстерналистов главное — анализ механизма воздействия внешних социальных факторов на развитие естествознания. Историка должно, прежде всего, интересовать, как те или иные социальные запросы повлияли на тематику научных исследований, на выдвижение в первые ряды тех или иных проблем, на финансирование определенных областей естествознания и т.д. Экстерналисты не претендовали на понимание содержания научного знания и его логики. Такие исследования не представлялись им существенными.

Дискуссии между представителями И. и Э. осуществлялись как в форме обмена полемическими статьями в периодической печати, так и на международных симпозиумах (Висконсинский, 1957, и Оксфордский, 1961). Интернализм отстаивали А. Койре, Р. Холл, Дж. Рэнделл мл., Дж. Агасси; экстернализм — Р. Мертон, Д. Бернал, А. Кромби, Г. Герлак, Э. Цильзель, Дж. Нидам, С. Лили. Защитники социологической интерпретации истории науки упрекают своих оппонентов в недостаточном внимании к социальным аспектам в развитии науки. Кромби возражает, что историки интерналистского направления пренебрегают изучением мотивов и целей науки, изучением распространения и применения научных открытий и т.д. Герлак ставит в вину своим оппонентам то, что для них все менее привлекательной становится связь истории науки с развитием техники. Нидам полагает, что историки-интерналисты не учитывают неизбежную заинтересованность ученых практическими проблемами, с которыми они постоянно сталкиваются.

В свою очередь, историки-интерналисты упрекают своих оппонентов в том, что они оставляют вне поля своего изучения основное содержание истории науки, а именно, развитие научных идей, которое происходит, по выражению Койре, имманентно и автономно. По мнению Холла, история науки есть, прежде всего, интеллектуальная история, и ее никак нельзя полностью объяснить внешними факторами. Холл особенно часто говорит об огромной, по его мнению, разнице между двумя подходами к изучению истории науки и подчеркивает их фундаментальное отличие друг от друга. Но в то же время в полемике с Мертоном он вынужден соглашаться со многими тезисами последнего.

Наличие двух историй науки и, соответственно, двух методологических течений в историографии науки было обусловлено особенностями естественнонаучного теоретизирования. В Новое время в познавательном отношении человека к природе доминировал взгляд на нее как на противостоящую и чуждую человеку. Но когда познание внешнего мира, подлежащего изучению, освоению, использованию, понимается только как процесс, направленный вовне, в своей потенции уводящий в бесконечность, не замыкающийся обратно на человека — тогда очень легко утрачивается всякая необходимость прибегать к социальным моментам для объяснения характера научного знания как такового. Вне человеческого общества научное знание немыслимо, оно порождается человеком, но в идеале; оно тем больше приближается к абсолютной истинности, чем основательнее очищается, освобождается от всего человеческого как субъективного, неустойчивого, случайного. Познающий субъект неизменен, всегда один и тот же, а тот факт, что человечество развивается, следует учитывать только с целью понять: что же нужно исключить из процесса познания, чтобы можно было говорить о получении действительно объективного научного знания о реальном мире? История знания и история человеческих отношений, складывающихся в ходе получения этого знания, — две параллельные истории.

Л.А. Маркова.

ИСТИНА — категория философии и культуры, обозначающая идеал знания и способ его достижения (обоснования). Это ценностно-теоретическое понятие, предполагающее, с одной стороны, рефлексивно-конструктивную разработку критериев совершенства и совершенствования знания, и с другой — отнесение к системе ценностей, в которой идеал данного совершенства определяется контекстуально, через связи с другими ценностными категориями. Понятие И. всегда служило в философии источником острых дискуссий и знаменовало собой поляризацию философских учений. При этом споры об И. имели своим предметом именно специальную философскую категорию, порождая многообразие конкурирующих теорий, совокупность которых и дает нам наиболее полный философский образ И. Вместе с тем И. как универсальная ценность европейской культуры сохраняла относительно устойчивое содержание в течение длительных отрезков времени в области обыденного сознания, религии, науки. Если воспользоваться терминологией И. Лакатоса, то история понятия И. как своеобразной исследовательской программы может быть метафорически описана как медленная трансформация жесткого ценностно-культурного ядра, идущая параллельно постоянной пролиферации (размножению) теорий на уровне философско-методологического защитного пояса..

Эмпирическая истинность, , может устанавливаться с помощью процедуры эмпирической проверки (верификации), однако сама верификация на деле представляет собой также не непосредственное сопоставление знания с внешней ему реальностью, но сравнение «протокольного предложения» наблюдения с предложением, являющимся логическим следствием из теории. Истинность же самой верификации в рамках узкого подхода к И. вновь не может быть независимо оправдана, поскольку она является процедурой, а не высказыванием. Ее обоснование может быть выполнено лишь в рамках онтологической позиции, напр., с помощью представления ее в качестве метода, объединяющего теорию с практикой. Критерий И. носит, таким образом, во всех случаях онтологический характер, т.е. включает предпосылку об особом характере реальности и процедур отнесения к ней, что обеспечивает совершенство знания. Известный марксистский тезис о том, что практика выше теоретического познания, типичен как раз для такого объединения гносеологических и онтологических предпосылок в качестве понятия и критерия И. в условиях приоритета последнего. Однако в рамках марксистско-ленинского понимания И. онтологический реализм оказался несовместим с узким подходом в силу неопределенности понятия практики. Примерно те же проблемы оставила нерешенными и прагматическая концепция И.

2. И. как норма. В современной теории познания проблема объективного содержания знания трансформируется в проблему его обоснования, т.е. выяснения условий его интерсубъективной приемлемости. Поэтому вопрос об И. — это вопрос об особых способах дискурса, легализующихся благодаря связи с исторически конкретными культурными предпосылками. Данные дискурсивные формы выражены нормативными суждениями.

Современные нормативные теории И. обладают обычно трехчленной структурой. Во-первых, они содержат онтологический постулат о том, чем является И. (напр., соответствие знания и реальности, или мышления и восприятия, или внутренняя гармония знания и т.д.). Однако такой постулат сам по себе еще не позволяет дать характеристику некоторой теории И.: ее понимание как соответствия знания реальности еще не проясняет вопрос о том, как устанавливается данное соответствие. Поэтому, во-вторых, оценка знания как истинного предполагает явно сформулированные нормы, задающие применение понятия И. в ходе обоснования и развития знания. Это нормативное понятие получает название «критерия И.». Однако данный критерий не функционирует автоматически, определяясь, в-третьих, способом его операционализации. Применение критерия И. предполагает целый набор конвенций, принятых данным познающим, сообществом в целом по поводу понятий «реальности», «прогресса», «времени», «пространства», «системности», «логики», «познания». Поэтому в процессе истинностной оценки знанию последовательно приписываются предикаты, имеющие лишь косвенное отношение к понятию И. — «правильное», «проверенное», «глубокое», «всестороннее», «успешное», «эффективное», «адекватное». И когда решение надо принимать немедленно, и когда оценка знания требует относительно большого отрезка времени, абстрактно сформулированная норма нуждается для своего применения в посредствующих звеньях, правилах соответствия. В этом случае используются специальные методологические критерии, связь которых с И. далеко не самоочевидна (соответствие правилам логического вывода, верификация, фальсификация, требование эмпирического роста знания).

Такая оценка знания основана на вере в достаточность данного отрезка времени для анализа знания и на логике индуктивной экстраполяции. Понятие нормы вообще производно от понятия времени в том смысле, что всякое совершенство оценивается с точки зрения возможности его достижения в условиях пространственно-временного континуума, соразмерного человеку. Совершенство либо в принципе недостижимо для человека, будучи свойством природных явлений и процессов, либо абсолютно антропоморфно, если рассматривается как состояние, в которое человек приводит вещь в соответствии со своими понятиями. Итак, операциональный диктат специальных критериев или рассуждения об И. вообще — такова дилемма, с которой сталкивается всякая нормативная теория И.

3. И. как дескрипция. Нормативное понимание И. предполагает соответствующий образ познавательного процесса, в котором познание имеет кумулятивный и линейный вид, а между наукой и всем иным знанием проведена линия демаркации. Нормативная теория науки, стремящаяся противопоставить друг другу разум и опыт, с одной стороны, и веру и чувство — с другой, выразила идеологическими средствами лишь определенные социально-культурные условия, а именно мощь современной науки и техники, требующую соответствующего философского оправдания.

Сциентистский образ познания привел к недооценке субъективной стороны познания. Так, напр., марксистское положение о конкретности И. требовало всеобъемлющего и детального исследования объекта познания, т.е. установления его важнейших и существеннейших свойств, взаимосвязей, тенденций развития и т.п. При этом принималось за самоочевидное, что чем большую область знания занимает отнесенность к субъекту, тем больше знание теряет в И. и в объективности, и потому субъект следует ограничивать абстрактным, подчиненным объекту состоянием, а в идеале вообще выводить за пределы знания. Такое представление об И. отчуждает субъекта от результатов познавательного процесса и обессмысливает знание.

4. И. и экспертиза. Вопрос о социальной ответственности ученого ставится обычно в связи с применением или использованием его научных достижений в рамках социума. И., напротив, рассматривается как нечто ценностно-нейтральное, независимое от возможного использования знания. Экспертиза в социальной и гуманитарной областях, которой предстоит оценить научные результаты с точки зрения их функции в обществе, может поэтому абстрагироваться от вопроса об их истинности. Экспертиза устанавливает, в какой степени продукт науки или иной деятельности соответствует социальным потребностям, не нарушает ли он социальных запретов, насколько общество в состоянии его использовать с экономической, экологической, юридической и пр. точек зрения. В ходе экспертизы речь идет не о соответствии знания реальности или об И., но о проверке средств и условий деятельности с точки зрения социальных конвенций. Экспертиза — это открытая, демократическая дискуссия и оценка определенной деятельности и ее результатов, предполагающая их обстоятельное описание, анализ, историческую реконструкцию и социальный прогноз по поводу содержащихся в ней субъективных элементов и связанной с этим ответственности. И. же в традиционном понимании представляет собой рассмотрение познавательной деятельности и ее результатов с некоторой бессубъектной позиции. Она противостоит социальной ответственности и экспертизе в вышеуказанном смысле. И напротив: разработка истинностной оценки знания с помощью экспертизы вводит в контекст теории И. социального субъекта, в силу чего проясняется многообразие смыслов и способов использования знания в социуме.

Различие интересов ученого и философа определяют и их 5. Философское и специальное понятия И. точки зрения на проблему И. Еще Гегель полагал, что эмпирические науки, изучающие природу, удовлетворяются представлением об И. как о соответствии понятия (т.е. знания) объекту. Для философии, напротив, И. есть соответствие объекта понятию, под чем Гегель подразумевал соответствие эмпирического содержания знания нормам и категориям, разрабатываемым в рамках философии. Это типичный пример нормативного истолкования И., критика которого предполагает, с одной стороны, согласие с Гегелем в признании специфики философского взгляда на И., но и более глубокого проникновения в ее сущность — с другой.

Философское понимание И. не следует рассматривать как обобщение ее конкретных образов, принятых в науке, в теологии, в обыденном сознании, — принципиальное различие объектов ставит такому обобщению непреодолимую границу. Это, скорее, результат анализа видов и форм знания, существующих относительно независимо от объекта.

Философ же анализирует не то, что исследуют эмпирические субъекты, но то, как они это делают, какие методы они используют, из каких предпосылок они исходят и каких предрассудков они придерживаются, в каких социокультурных условиях они мыслят и действуют. Философская, трансцендентальная рефлексия шире всякой научной рефлексии уже в силу того, что целью ее является не знание само по себе, но общие условия знания вообще. Философская рефлексия хотя и не позволяет формулировать универсальные познавательные нормы (критерии И., реальности, прогресса и т.п.), которые применимы в любых контекстах в качестве строгих предписаний, но она в состоянии служить описанию и типологизированию знания. Соответственно философское понятие И. должно пониматься не как норма, но как результат подобного описания.

Ведь как раз именно без такого рода интегральной картины познавательной ситуации и беспомощен исследователь, хотя бы изредка вынужденный поднимать голову от лабораторного стола к более общим проблемам. Философ при этом не предлагает сам конкретных решений: ученый, политик, верующий, налогоплательщик, озабоченные некоторым вопросом, осознают многосторонний характер ситуации, присущую ей полифонию, необходимость согласования своих субъективных предпочтений во имя совместного решения, весь риск и ответственность личного мнения. При этом сложная когнитивная ситуация, пусть даже не результируясь в некотором консенсусе, вместе с тем осознается как ситуация социального выбора, т.е. как ситуация, выход из которой, в принципе, возможен «мирными средствами», находящими баланс между разногласием и согласием. Философ и ученый по-разному рассматривают понятие И., и им не следует пытаться навязать свое понимание друг другу.

ИНТЕРПРЕТАЦИЯ (от лат. interpretatio — посредничество)— 1) общенаучный метод с фиксированными правилами перевода формальных символов и понятий на язык содержательного знания; 2) истолкование текстов, смыслополагающая и смыслосчитывающая операции, изучаемые в семантике и герменевтике; 3) способ бытия, которое существует, понимая.

Л.А.Микешина.

КЛАССИФИКАЦИЯ (от лат. classis — разряд и facere — делать) — такая система знания, понятия которой означают упорядоченные группы, по коим распределены объекты некоторой предметной области на основании их сходства в определенных свойствах. К. призвана решать две основные задачи: представлять в надежном и удобном для обозрения и распознавания виде все объекты этой предметной области и содержать как можно больше существенной информации о них.

Разные К. по-разному справляются с этими задачами. Так, искусственная К., где группировка осуществляется на основании отдельных свойств, иногда произвольно выбранных, однако удобных для различения классифицируемых объектов, может решать только первую из этих задач. Иное дело естественная К. Здесь группировка происходит на основании комплекса свойств, выражающих природу классифицируемых объектов и таким образом объединяющих их в естественные группы.

КОНВЕНЦИОНАЛИЗМ (от лат. conventio — соглашение) — направление в философии науки, согласно которому принятие определенных суждений, выражающих то или иное решение эмпирических проблем в рамках научных теорий, вытекает из ранее принятых понятийных (терминологических) соглашений. К самим этим соглашениям не применяются эмпирические критерии истинности; они обусловлены соображениями удобства, простоты, эстетического совершенства и др.

КОНСТРУКТИВИЗМ (от лат. constructio — построение) — направление в эпистемологии и философии науки, в основе которого лежит представление об активности познающего субъекта, который использует специальные рефлексивные процедуры при построении (конструировании) образов, понятий и рассуждений (мы отвлекаемся от других смыслов термина «К.», используемого, напр., в искусстве, а также от различий между К. и конструкционизмом).

В рамках философии К. представляет собой подход, согласно которому всякая познавательная деятельность является конструированием; это альтернатива любой метафизической онтологии и эпистемологическому реализму. В философском употреблении различается узкий и широкий смысл термина «конструкция». Конструкция в узком смысле касается построения и представления понятий в восприятии, в геометрии и логике. От него отличается конструкция в широком смысле, относящая к особым — организующим, структурирующим, формирующим и образным — аспектам миропонимания и самосознания. Философские концепции, подчеркивающие активно-конструктивное свойство восприятия, познания и самой реальности, объединяются под общим и достаточно расплывчатым именованием «К.». К. — общее обозначение направлений и подходов в науке, искусстве и философии, в которых понятие конструкции играет главную роль в изображении процессов порождения предметов. В эпистемологии и философии науки 20 в. конструктивистские направления завоевывали влияние в противовес эмпиристским традициям, ориентированным на естествознание 19 в., и формалистской математике. Апелляция к конструктивности в познании может быть обнаружена в самых разных областях — от логики, математики и наук о природе до наук о культуре и обыденного знания — со ссылками на авторитет Евклида, Канта, Фреге, Дюгема, Динглера, Пиаже и др. В многообразии современных конструктивистских концепций можно выделить две группы — натуралистический и культуральный К.

. Помимо узкого понятия конструктивности с кантовской философией связано и широкое использование термина «конструирование» в смысле создания образов (гештальтов) мира явлений. Креативно-конструктивная точка зрения опровергает трансцендентальный реализм объектов и явлений мира, показывает его необъяснимость и бессмысленность. Трансцендентальная философия, напротив, подчеркивает конструктивность миропонимания и самосознания путем указания на трансцендентальную природу способности суждения и схематизма, позволяющих применить категории к миру явлений. Немецкий классический идеализм также воспринимает учение Канта о конструировании и расширяет его представления за пределы математики на область философии. Обязанное Канту понятие «интеллектуального созерцания», лежащее в основе идеи философского конструирования, становится центральным мотивом философии Шеллинга и играет существенную роль у Фихте и Новалиса.

Логический К. Б. Рассел и А.Н. Уайтхед под влиянием логических работ Г. Фреге предпринимают попытку свести предложения и термины математики к логике. Центральный принцип логицизма требует логического конструирования понятий, т.е. сведения всех понятий и понятийных систем к небольшому набору понятий путем дефиниций. В более поздних работах Рассел распространяет эту программу на естественные науки и психологию. Физические и психические феномены строятся из чувственных данных как логические конструкции.

Конструктивистская теория символа. Идея активно-конструктивного характера того, что называется миром и реальностью, так же, как познания себя и других, разрабатывалась наиболее полно в конструктивистской теории символа Н. Гудмена и в теории интерпретации Г. Абеля. Методологическому обоснованию строго номиналистического К. посвящена ранняя работа Н. Гудмена «Структура явления». В поздних работах Гудмен показывает креативно-конструктивный характер употребления символов и вскрывает, тем самым, внутреннюю связь логики, искусства, обыденного и научного познания. То, как мы употребляем символы в процессе восприятия, разговора, мышления и деятельности, обнаруживает свою зависимость от способов функционирования используемых символических систем. Эти способы функционирования и связанные с ними конструктивные действия (композиция и декомпозиция, ассоциация и диссоциация, организация и реорганизация, дополнение и удаление) должны быть поняты в рамках некоторой общей теории символов, и это становится лейтмотивом философии Гудмена. Многообразие символических систем, обладающих конструктивными функциями, последовательно ведет к допущению множества миров. Специальный случай конструктивной активности рассматривается в теории ретроспективного конструирования («Пути создания миров»). Она объясняет феномен движения образа, исследуемый в экспериментальной и теоретической психологии. Восприятие при переходе от одного гештальта, положения, величины некоторой фигуры к другому, создает «единое целое» с помощью дополнения или перебрасывания мостика. Г у д м е н подчеркивает параллельности этих процессов конструктивным процессам в «реальном» восприятии движения и изменения.

Конструктивистская философия интерпретации.

Иной смысл приобретает понятие конструкции в философии интерпретации Г. Абеля и методологии интерпретационистских конструктов X. Ленка. Процессы понимания мира, себя и других называются Абелем «креативно-конструктивными процессами интерпретации». Точнее, это такие процессы, «в которых мы нечто как определенное нечто феноменально выделяем, идентифицируем и реидентифицируем, применяем к нему предикаты и обозначения, что-то приписываем, конструируем связи, классифицируем путем разделения на классы и затем применительно к мирам, сформированным таким образом, получаем мнения, убеждения и обоснованное знание» (Abel G. Was ist Interpretationsphilosophie? // Simon). (Hg.) Zeichen und Interpretation. Frankfurt a. M., 1994. S. 16f.).. Исходя из того, что креативно-конструктивные процессы включаются в когнитивные, науки и искусства могут быть поняты как «проявление продуктивной и ориентировочной активности человеческого бытия-в-мире» (Abel G. Konstruktionen der Wirklichkeit // Sedlmayr E. (Hg.). Wirklichkeit, Bild, Begriff. Berlin, 1997. S. 76), как различные «способы миросозидания».

Особый тип К. — социальный К. — сформировался в рамках социально-гуманитарных наук. Его исходной предпосылкой является своеобразный фундаментализм, уже отброшенный в философии естественных наук. Обществоведы, отказавшись от социального атомизма и индивидуализма, сегодня, в основном, исходят из понятия социума как целого, которое больше суммы своих частей. Такое понятие общества может использоваться как экс-плананс при объяснении частных социальных феноменов (практических действий, речевых актов, экономических структур, религиозных убеждений): каждый из них при этом конструируется из совокупности выполняемых им социальных функций, или ролей.

Методы социального конструирования оказались востребованы в социологии научного знания, начиная со второй половины 1970-х, и при этом как в экстерналистском (Б. Варне, Д. Блур), так и интерналистском (Б. Латур, С. Вулгар, К. Кнорр-Цетина) направлениях данной дисциплины. В первом из них конструирование когнитивных феноменов от первобытной магии до современной науки строилось в форме их редукции к набору убеждений и верований («социальных образов»), принятых в рамках некоторой социокультурной группы и выражающих собой ее основные параметры (внешнюю границу и внутреннюю структуру, по М. Дуглас). Во втором направлении объяснение научных теорий и фактов исходит из самой структуры научного сообщества, которая, правда, в значительной степени скопирована с общества в целом. В частности, в нем фундаментальный характер играет коммуникация между учеными, в которой выражаются их субъективные интересы и стремления (к успеху, благосостоянию, престижному положению и т.п.). Поэтому в процессе научного общения первоначальные факты до неузнаваемости трансформируются: от протокола лабораторных наблюдений до итогового отчета перед ученым советом или научным фондом пролегает дистанция огромного размера.

А.Ю. Антоновский.

КОНЦЕПТ (от лат. conceptus — схватка, замысел, зачатие) — понятие, выражающее (и вместе с тем обозначающее) сущность какой-либо научной или философской теории («атом» - в атомистической теории Левкиппа и Демокрита и современной физике, »квант» - в квантовой механике, «общественно-экономическая формация в марксистской теории общества и т.п.).

С.А.Лебедев.

КУМУЛЯТИВИЗМ (от лат. cumulatio — увеличение, скопление) — основополагающий принцип классической эпистемологии, в соответствии с которым прогресс науки состоит в добавлении новых неизменных истин к массиву приобретенного ранее знания. При этом возникшее новое не представляет собою изменения ранее приобретенного знания, а является лишь приращением и добавлением к нему. Таким образом, открытые в прошлом истины, составляют неотъемлемую часть современной науки. Открытие новых истин и доказательство их абсолютной истинности (неопровержимости) гарантировалось правильным применением научного метода: логики открытия и логики обоснования. Гносеологической основой К. явилось описательное естествознание (минералогия, ботаника и т.д.) и математика.

B.C. Черняк

МЕТОДОЛОГИЯ НАУКИ — научная дисциплина, занимающаяся исследованием и проектированием методов научно-познавательной деятельности (см. Метод, Методология). М. н. всегда была органически связана с эпистемологией и философией науки, а также с логикой в целом и особенно с логикой науки. Все эти виды рефлексивного осознания форм и методов познающего мышления, научно-познавательной деятельности, ее идеалов и норм тесно переплетены друг с другом, и какая-либо их искусственная демаркация вряд ли возможна и тем более вряд ли продуктивна. Тем не менее в общем контексте всех этих дисциплин понятие М. н. всегда было ориентировано на возможно большее приближение к реальной практике научной деятельности, на выявление и артикуляцию конструктивных способов действия по построению научных знаний. В этом качестве сама идея М. н. в известной степени противопоставляется эпистемологии и философии науки как общему описанию процессов научного познания, связанному с выдвижением некоторых идеализированных схем и моделей, в определенной мере навязываемых реальной практике науки.

Хотя сама идея М. н. как руководства к научному исследованию высказывалась еще в Новое время, прежде всего в трудах таких мыслителей, как Ф. Бэкон, Р. Декарт, Г. Лейбниц и др., как самостоятельный тип рефлексии над научным познанием в отмеченном выше противопоставлении классическим формам философствования М. н. сформировалась в позитивистских и неокантиантских концепциях второй половины 19 в. В них была четко сформулирована установка на анализ реальной практики научного познания на материале истории науки. В этот же период начала разрабатываться проблематика специфики различных видов научного познания, в частности — специфики исторического и гуманитарного познания по сравнению с естественнонаучным. В первой половине 20 в. большое влияние приобретает сформулированная под влиянием логического позитивизма так называемая стандартная концепция методологического анализа науки, которая интерпретировалась ее представителями как независимая от каких-либо традиционных философских позиций специальная научная дисциплина. Однако в действительности сама эта концепция, находилась под сильнейшим влиянием неопозитивистских философско-гносеологических идей. Эта зависимость была в дальнейшем убедительно показана критиками стандартной концепции методологического анализа науки во второй половине 20 столетия.

Наряду с проблемой демаркации М. н. от эпистемологического рассмотрения науки возникает также вопрос о дифференциации собственно М. н. и логики науки. Эта дифференциация, в основном, связана с большим многообразием применяемых М. н. методов научного исследования, нередко выходящих за рамки строгих канонов логического рассуждения, характерных для логики науки. Данная тенденция усиливается во второй половине 20 в. в контексте развития современной логики как весьма специализированной дисциплины со своими особыми методами логической формализации. Все это заставляет четко дифференцировать М. н. и логику науки в ее современном понимании, т.е. как сферу применения собственно логистических методов анализа языка науки.

Несомненной предпосылкой продуктивного развития М. н. является ориентация на реальную практику научно-познавательной деятельности во всей ее полноте и многообразии, опора на материал истории науки, преодоление предвзятости в выборе моделей и схем научного познания. Признание в середине 20 в. узости так называемой стандартной концепции анализа науки, основанной на доктрине логического позитивизма, явилось важным уроком для дальнейшего развития методологической рефлексии над наукой. Оно показало невозможность канонизации, универсализации и догматизации методологической концепции, упрощающей реальную картину научного познания в угоду некоторой априорной эпистемологической концепции. Вместе с тем нельзя признать конструктивным и постмодернистский отказ от самой идеи нормативности в методологии. Эта нормативность, в частности, находит свое выражение в развитии проективно-конструктивной функции методологического сознания, в переходе от классического констатирующего рационального познания естественно сложившихся в эволюции науки приемов и методов научного познания к разработке М. н., опережающей этот естественно-эволюционный процесс.

Важнейшей задачей методологической мысли в настоящее время оказывается также осознание своеобразия неклассических форм научно-познавательной деятельности, осуществляемой в рамках неклассической и постнеклассической рациональности, углубление и уточнение этого своеобразия и выявление и развитие на основе проектно-конструктивного методологического мышления соответствующих новаторских методов науки. В русле этих объективно предъявляемых современной культурой запросов от современной методологической мысли требуется осознание серьезных изменений в характере современной рациональности. Актуальнейшей проблемой современной М. н. является осознание и соответствующая проектно-конструктивная ориентация на проблематику естественнонаучного, технического и гуманитарного научного знания, переход от характерного для классики чисто объектного рассмотрения научной предметности к такому ее рассмотрению, которое включало бы «человеческий фактор» («человекоразмерную предметность»), учитывало бы взаимодействие собственно познавательных и ценностных установок в научно-познавательной деятельности.

В. С. Швырёв

МОДЕЛЬ — искусственный объект («артефакт») или естественный объект, помещенный в искусственные или естественные условия, который обладает существенным, с точки зрения цели познания (проектирования), сходством с изучаемым объектом («прототипом») и может его имитировать в заданном отношении, будучи объектом исследования. Так что возможны четыре сочетания: 1) искусственные и объект и условия; 2) искусственный объект и естественные условия, — т.е. те, в которых обычно пребывает изучаемый объект; 3) естественный объект и искусственные условия; 4) естественный объект и естественные условия. В случаях (1) и (3) иногда говорят о «модельном эксперименте». Термин «М.» имеет широкий спектр значений: от простого механического макета изучаемого объекта до детального построения в специальном формализованном языке.

Э.Ф. Караваев

НАУКА — особый вид познавательной деятельности, нацеленный на выработку объективных, системно организованных и обоснованных знаний о мире. Социальный институт, обеспечивающий функционирование научной познавательной деятельности

Предметный и объективный способ рассмотрения мира, характерный для Н., отличает ее от иных способов познания. Напр., в искусстве освоение действительности всегда происходит как своеобразная склейка субъективного и объективного, когда любое воспроизведение событий или состояний природы и социальной жизни предполагает их эмоциональную оценку. Художественный образ всегда выступает как единство общего и единичного, рационального и эмоционального. Научные же понятия — это рациональное, выделяющее общее и существенное в мире объектов.

Отражая мир в его объективности, Н. дает лишь один из срезов многообразия человеческого мира. Поэтому она не исчерпывает собой всей культуры, а составляет лишь одну из сфер, которая взаимодействует с др. сферами культурного творчества —моралью, религией, философией, искусством и т.д.

B.C. Стёпин

НАУЧНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ — радикальное изменение процесса и содержания научного познания, связанное с переходом к новым теоретическим и методологическим предпосылкам, к новой системе фундаментальных понятий и методов, к новой научной картине мира, с качественными преобразованиями материальных средств наблюдения и экспериментирования, с новыми способами оценки и интерпретации эмпирических данных, с новыми идеалами объяснения, обоснованности и организации знания.

Историческими примерами Н. р. могут служить переход от средневековых представлений о космосе к механистической картине мира на основе математической физики 16—18 вв., переход к эволюционной теории происхождения и развития биологических видов, возникновение электродинамической картины мира (19 в.), создание квантово-релятивистской физики в начале 20 в. и др.

B.C. Швырёв

ОБЪЕКТ (позднелат. objectum — предмет; от лат. objicio — бросаю вперед, противопоставляю) — то, на что направлена активность (реальная и познавательная) субъекта. О. не тождествен объективной реальности: во-первых, та часть последней, которая не вступила в отношение к субъекту, не является О.; во-вторых, О. могут быть и состояния сознания. Существуют разные типы О. и соответственно разные типы субъектно-объектных отношений. О. может быть физическая вещь, существующая в пространстве и времени, объективно реальная ситуация. Им может быть собственное тело субъекта. О. может быть состояние сознания субъекта и даже его Я в целом. В этом качестве могут выступать другие люди, их сознание, а также предметы культуры (включая тексты) и присущие им смыслы.

С.С. Гусев.

ПАРАДИГМА (от греч. paradeigma — пример, образец) — ключевое понятие концепции науки, разработанной Т. Куном; образец рациональной деятельности ученого, принятый и безоговорочно поддерживаемый научным сообществом; в соответствии с этим образцом формулируются и разрешаются концептуальные, инструментальные и математические задачи. Содержание П. зависит от характера научной дисциплины, степени ее зрелости, структуры фундаментальной научной теории, разработанности математического аппарата, методологического оснащения, экспериментальной техники, а также от явных и неявных традиций исследовательской работы, передаваемых от поколения к поколению ученых. Это содержание выражено в трудах «научной элиты» (признанных лидеров научных направлений и школ, генерирующих основные идеи и методы в той или иной области науки) и закрепляется в учебниках, методических руководствах, программах подготовки научных кадров.

П. функционирует как «дисциплинарная матрица», т.е. набор предписаний относительно решений конвенциональных задач (напр., применение законов механики при решении задач, связанных с движениями тел в поле тяготения). В этот набор входят: законы фундаментальных теорий и определения основных понятий (как правило, в форме «символических обобщений»); «метафизические компоненты» (онтологические допущения, в соответствии с которымиобъяснения фактов считаются приемлемыми или, напротив, отбрасываются как несовместимые с принятой научной картиной мира); ценностные критерии предпочтений тех или иных эпистемических характеристик (напр., количественных предсказаний в сравнении с качественными; простых и элегантных гипотез или методов в сравнении с вычурными и чрезмерно сложными; радикального изменения исследовательской стратегии ради расширения круга объясняемых явлений в сравнении со стремлением к максимальной согласованности теорий, составляющих инструментарий привычной стратегии). П. определяет границу между принципиально разрешимыми и неразрешимыми научными задачами; для первых она предлагает общие (матричные) схемы решения, вторые считаются не имеющими рационального смысла.

Тем самым П. задает собственные (относительные к ней) рамки научной рациональности, в которых осуществляется «нормальная» работа ученых; она сама выступает как ценность, объединяющая научное сообщество. Сомнение в этой ценности (напр., из-за нарастания числа неразрешенных задач — «головоломок» — и возникновения конкурирующих П.) разрушает единство и ослабляет позиции данного научного сообщества в конкурентной борьбе. Сохранить верность П. или отказаться от нее — этот вопрос имеет не только и даже не столько, логико-когнитивный смысл; он решается в зависимости от психологических и социологических характеристик научных сообществ. Смена господствующей П. — итог «экстраординарного» периода соперничества научных сообществ (Т. Кун назвал такие периоды «научными революциями»); однако он не может быть окончательным. Наука находится в безостановочном движении, а чередование «нормальных» и «революционных» фаз — общая схема этого движения, позволяющая объяснять его историю.

В.Н. Пору с

Лит.: Кун Т. Структура научных революций. М., 1975.

ПАРАНАУКА (от греч. рага — здесь: «около», «возле», «при», «вне») — термин, обозначающий многообразие сопутствующих науке идейно-теоретических учений и течений, существующих за ее пределами, но связанных с ней определенной общностью проблематики или методологии.

Понятие «П.» сформулировано в рамках философии и социологии науки и фиксирует ряд результатов рефлексии о природе науки и ее взаимодействии с окружением, в частности — стремление провести демаркационную линию между наукой и иными типами знания.

Во-первых, понятие «П.» выражает то обстоятельство, что содержание самой науки неоднородно и некоторые из ее элементов могут не укладываться в идеалы научной рациональности, соответствующие доминирующей теоретическойпарадигме. Тогда название «П.» может получить новая и еще не завоевавшая авторитета теория (космонавтика К.Э. Циолковского в начале 20 в. или гелиобиология А.Л. Чижевского в наши дни), которая со временем имеет шанс войти в сферу «нормальной науки» (Т. Кун). Ее отличает отсутствие развитой теоретической схемы на фоне провозглашения новой научной картины мира, в результате чего теоретическая интерпретация эмпирического материала строится непосредственно на основе последней. Наряду с блестящими теоретическими гипотезами в ней присутствует опора на непроверенные факты и противоречивые логические построения, неразработанность вспомогательных теорий или практических приложений. Название «П.» нередко получают и устаревшие, деградировавшие научные теории, не учитывающие многочисленных опровержений и новых научных данных. Их сторонники продолжают строить вечные двигатели, истолковывать таблицу химических элементов в рамках гипотезы У Праута, искать квадратуру круга или детерминистскую интерпретацию квантовой механики. В подобных случаях «П.» тождественна понятиям «альтернативной» или «девиантной» науки.

Во-вторых, понятие «П.» фиксирует то, что идеалы научной рациональности не обязательны также и для целого ряда иных видов познания (практического и практически-духовного освоения мира в частности). Оппозиционные науке практические традиции нередко выступают в форме «народных наук» («органическая агрикультура» Р. Штейнера, народная медицина, народная архитектура, народная педагогика, народная метеорология и синоптика и пр.). «Народные науки» обычно опираются на организмически-мифическую картину мира и представляют собой концентрированные выражения практического и обыденного опыта, приспособленные к традиционным условиям жизни. Их ценность определяется тем, насколько традиционные обычаи и знания применимы за пределами данных традиций. «Народные науки» могут органически дополнять науку и технологию или даже заменять их при определенных обстоятельствах (народная медицина в эпоху «культурной революции» в Китае). Нередко они содержат знания, дающие позитивный импульс развитию науки и техники (форма поморского коча была использована при проектировании первых ледоколов). Превознесение результатов «народной науки» приводит к ее деградации (противопоставление мичуринской опытной селекции научной генетике).

В последнем случае велик шанс превращения «народной науки» в псевдонауку. В США, напр., широко распространено присвоение имени «наука» (science) всякой системе знания, оформленной в школьную или университетскую специальность. Возникает широкий спектр «сельскохозяйственных наук», «семейных наук», «кулинарных наук», «музыкальных наук», «спортивных наук» и пр. Эти дисциплины учат полезным знаниям и навыкам, но не содержат системы идеализированных объектов, процедур научного объяснения и предсказания и потому не поднимаются выше систематизированного и дидактически оформленного опыта, оставаясь прикладными руководствами по различной тематике. Другой вид псевдонаук представляет собой околонаучная публицистика, спекулирующая на имеющей громкое общественное звучание или, напротив, таинственной тематике. Такова «уфология», или «наука об НЛО» (UFO — английская аббревиатура «неопознанных летающих объектов»), содержащая фантастические гипотезы и массу малодостоверных фактов. Аналогична ей и «теория мировых катастроф», американского психиатра И. Великовского, претендующая на объяснение якобы реальных явлений природы, описанных в Ветхом Завете. Здесь и исследования паранормальных феноменов (парапсихология, теория биоритмов, биоэнергетика и т.п.), постулирующие существование особых, неизвестных науке субстанций и природных сил или преувеличивающие роль определенных природных закономерностей.

Самостоятельный тип П. представляют собой «оккультные науки» (алхимия, астрология, френология, геомантия, хиромантия, физиогномика, толкование сновидений). Они представляют собой в той или иной мере теоретикоподобные учения, основанные на вере в сверхъестественное и отличающиеся выраженными претензиями на эффективность своих практических приложений. «Оккультные науки» (см. Оккультизм) опираются на натурфилософские теории и древние мифы, народный опыт и некоторые научные факты и методы, направляя все это синкретическое единство на то, чтобы предсказывать судьбу и способствовать ее оптимальному развертыванию. Этому призваны служить поиск «жизненного эликсира» или составление гороскопа, прослеживание «линий судьбы» по руке или прогноз, исходящий из символики сновидений. Современные шаманы создают академии и университеты, присуждают и получают ученые степени и звания, открывают специальные журналы, тщательно имитируя структуру науки и научного образования, и в то же время критикуют науку за догматизм и сциентизм.

ПОЗНАНИЕ — философская категория, описывающая процесс построения идеальных планов деятельности и общения, создания знаково-символических систем, опосредующих взаимодействие человека с миром и другими людьми в ходе синтеза различных контекстов опыта. Всякая философская концепция П. выражает собой содержание данного философского учения и в силу этого отличается от других концепций. Существуют аналитическое, феноменологическое, герменевтическое, психоаналитическое, трансцеденталистское, марксистское, эволюционное, социально-антропологическое и другие понимания П., производные от соответствующих теорий познания. Помимо философских имеют место и специально-научные концепции П. — психологическая, нейрофизиологическая, лингвистическая, социологическая, логическая, информационная, синергетическая, — часто выступающие в единстве с какими-то философскими учениями. Рефлексия о П. не заканчивается пределами науки и философии. Повседневное словоупотребление стихийно формирует обыденное понимание П.; в религии и теологии идет речь о способах и формах П. Бога; магия и оккультные науки стремятся разработать методы П. таинственных субстанций, астральных влияний, демонических сил. В истории философии и науки существует устойчивая тенденция восприятия элементов вненаучных представлений о П.

На рубеже 20—21 вв. теоретико-познавательная проблематика в ряде философских учений отходит на второй план, утрачивается уверенность в специфике философской теории П., а вместе с этим интерес к проблеме философского обоснования П. Однако претензии ряда наук на исчерпывающее понимание П. сталкиваются с теми же проблемами, над которыми давно работают философы (реализм — инструментализм, фундаментализм — феноменализм, субстанциализм — функционализм, догматизм — релятивизм и т.п.).

И. Т. Касавин.

ПОСТПОЗИТИВИЗМ — совокупность концепций в философии и методологии науки, возникших как критическая реакция на программу эмпирического обоснования науки, выдвинутой логическим эмпиризмом (неопозитивизмом), а с распадом этой программы пришедших ей на смену. В значительной степени эта реакция была инициирована идеями Поппера,выраженными в его книге «Logik der Forschung» («Логика исследования») (1934), вышедшей в пору, когда неопозитивизм имел преобладающее влияние, и сыгравшей едва ли не решающую роль в его критике; сам Поппер заявлял, что он «убил логический позитивизм» (Popper К. Intellectual Autobiography // The Philosophy of Karl Popper. La Salle, 1974. P. 69). «Убийство», однако, направлялось благими намерениями: Поппер полагал, что ему удалось выполнить задачу, которой занимались его оппоненты из «Венского кружка», а именно — создать теорию научной рациональности, опирающуюся на эмпиризм и логику, которая позволила бы строго разделить науку и ненаучные формы мыслительной активности (см.Демаркации проблема). Судьба распорядилась иначе: критика позитивистской программы вызвала «цепную реакцию», приведшую в итоге к ревизии практически всех основных понятий философии науки, в первую очередь — понятия «научной рациональности», к изменению самого образа науки и понимания ее роли в культуре. П. эволюционировал от альтернативных решений проблем, поставленных позитивистами, к признанию этих проблем неразрешимыми или бессмысленными и формированию новой проблемной сферы.

Прежде всего, это относится к проблеме взаимоотношения между наукой и философией. Отталкиваясь от позитивистского лозунга «Наука — сама себе философия» и третирования «метафизики» как совокупности положений, не имеющих научного смысла, П. вначале признал эвристическую ценность философской онтологии для науки (Поппер); затем нашел сходство между философскими дискуссиями и конкуренцией научных парадигм в «кризисные периоды» истории науки (Кун); далее взял курс на «реабилитацию» метафизики, которая должна была осуществляться теми же аналитическими методами, с помощью которых неопозитивисты пытались ее дискредитировать (Куайн, У Селларс, Дж. Смарт и др.); обнаружил, что защита «твердого ядра» научно-исследовательской программы от опровержений («негативная эвристика») в периоды, когда эта программа обеспечивает прирост эмпирического содержания, делает это «ядро» методологически неотличимым от метафизики (Лакатос), выяснил мифогенную и метафизическую «родословную» фундаментальных научных понятий (пространства, времени, причины, вероятности и др.) (К. Хюбнер); и, наконец, вообще признал «псевдопроблемой» поиск каких бы то ни было «демаркаций» между наукой, мифом или метафизикой (Фейерабенд).

В отличие от неопозитивистов, уповавших на установление несомненных оснований научного знания на почве чувственного опыта, П. объявил «эмпирический базис» науки продуктом рациональной конвенции, выявил неустранимую «теоретическую нагруженность» (т.е. смысловую зависимость от научных теорий, используемых в исследовательских процессах) терминов языка науки; тем самым была снята (или значительно ослаблена) дихотомия «теоретических» и «эмпирических» терминов языка науки (см. Стандартная концепция науки). П. фактически отказался от различения «контекста обоснования» и «контекста открытия» (Рейхенбах) как методологически бесплодного; напротив, именно методология, приближенная к реальной практике науки, обязана объяснить возникновение новых научных теорий и процессы их принятия научными сообществами (Лакатос, Агасси, К. Хукер, Э. Захар).

Унаследовав от неопозитивизма проблему «рациональной реконструкции» истории науки (т.е. объяснения исторической эволюции научного знания с помощью «нормативных» методологических концепций), П. затем пришел к плюрализмуметодологий, к идее принципиальной ущербности любых попыток «втиснуть» историю науки в какую-то единую методологическую схему, наконец, к «дескриптивизму»; т.е. сведение задач методолога к описанию конкретных приемов, методов, условий, которыми направляются научно-исследовательские действия, приводящие ученых к успеху. Тем самым П. отказался видеть в методологических нормах универсальные критерии научной рациональности. Лакатос объявил историю науки «пробным камнем» методологической концепции; при последовательном развитии этой мысли история науки должна рассматриваться как «резервуар» поучительных (как для ученых, так и для методологов) примеров, а не как развернутая во времени реализация универсального научного метода. Отсюда — постепенный отход П. от свойственных критическому рационализмуустановок на нормативную методологию и усиление интереса к «ситуационному анализу» (case study) этих примеров с привлечением социологических, социально-психологических и других факторов, не принимавшихся в расчет методологами-нормативистами. Сюда же относится проект «натурализованной эпистемологии» (Куайн), согласно которому задача эпистемологии состоит в изучении психологических закономерностей научно-исследовательских процессов; тем самым эпистемология выступает как раздел когнитивной психологии.

От критики индуктивизма и кумулятивизма, свойственных неопозитивизму, П. перешел к радикальному пересмотру представлений о науке как целенаправленном поиске истин. Само понятие истины либо вовсе устранялось из методологических рассуждений, либо подвергалось специфической интерпретации, приспособленной к антикумулятивистским, «дискретным» моделям эволюции науки. В этих моделях история науки распадалась на ряд «несоизмеримых» периодов, связь между которыми устанавливается не логико-методологическими, а историко-научными методами в сочетании с социологическими и культурологическими экскурсами. В связи с этим подверглись ревизии представления о научной рациональности; это понятие стало трактоваться как исторически относительное, «гибкое», включающее в свое содержание ценностные и культурные ориентиры. Вместе с понятиями истины и рациональности было пересмотрено и понятие прогрессивного развития научного знания: под «прогрессом» стали понимать не целенаправленное «приближение» к истине (подобный «телеологизм» был объявлен пережитком устаревшей метафизики), а «увеличение эмпирического содержания», т.е способности научных теорий объяснять и предсказывать научные факты (Лакатос), или расширение возможностей разрешать теоретические проблемы (Л. Лаудан); по словам Куна, «науки не нуждаются в прогрессе иного рода» (Кун Т. Структура научных революций. М., 1975. С. 214), и это стало общим местом философии науки П. Если «критические рационалисты» еще говорили о «росте» научного знания и искали методологические критерии такого роста, то их оппоненты (Кун, Фейерабенд и др.) предпочитали говорить только об «изменении» научного знания, в связи с чем был остро поставлен вопрос о самой природе последнего, разделивший П. на сторонников «научного реализма» и «инструментализма».

П. отказался от неопозитивистского идеала научного знания как логически систематизированного множества высказываний, образцами которого считались теории математического естествознания; анализ был переориентирован на динамику научного знания, которое стало трактоваться как жизнь «популяции» понятий в интеллектуальной среде (Тулмин), как конкуренция научных сообществ (Кун), «пролиферация» научных теорий в атмосфере безграничной свободы интеллектуального соперничества ученых (Фейерабенд). Само понятие научного знания подверглось принципиальной дифференциации; напр., Полани рассматривал «невербализуемое», личностное, или «периферийное», знание как важнейшую составную часть стиля научного мышления.

Одной из основных тенденций П. стало «коллективистское» понимание субъекта научного познания: «стиль мышления»,включающий наряду с понятийными «каркасами» ценностные ориентации, детерминируется научным сообществом и выступает как априорное условие всякой научно-познавательной деятельности. Научные коммуникации, институциональная организация науки, научные традиции, профессиональное обучение — все то, что способствует формированию стиля мышления, научных парадигм — вошло в предметный круг философии науки, которая, таким образом, во все большей степени превращается в междисциплинарную область исследований. Значительное внимание стало уделяться «этнометодологическим» исследованиям, которые ранее

относились исключительно к компетенции социологии науки. Это означало уже полный отход от проблемного поля неопозитивизма и, следовательно, наименование «П.» стало терять свое исходное значение.

С эволюцией от неопозитивизма к П. связано изменение некоторых мировоззренческих установок философии науки — разочарование в безусловных, рационалистически трактуемых ориентирах культуры (в том числе в доминирующей роли науки и научного знания) и склонность к мозаичному, калейдоскопическому и плюралистическому видению мира и места человека в нем, акцент на относительности, исторической обусловленности познавательных ценностей и результатов. Безусловно, это изменение не является ни всеохватным, ни необратимым; критический анализ связанных с ним процессов является необходимым условием дальнейшего развития философии науки.

В.Н. Порус.

ПРОБАБИЛИЗМ — распространенный в англо-американской научной литературе термин, обозначающий вероятностный (от англ. probability — вероятность) взгляд на мир. Его основой служит количественная, вероятностная оценка возможности случайных событий, правдоподобных суждений, гипотез и прогнозов.

Г.И. Рузавин.

РАЦИОНАЛИЗМ (от лат. ratio — разум) — философско-мировоззренческая установка, согласно которой истинными основаниями бытия, познания и поведения людей являются принципы разума. В философию термин «Р.» перенесен из теологии, г д е им обозначалось направление, сторонники которого настаивали на очищении религии от всего, что не может найти разумного объяснения, подвергали догматы веры логическому анализу. Судьбы классической и неклассических версий Р. неразрывно связаны с исторической эволюцией европейской (а через нее — мировой, общечеловеческой) культуры. Современный кризис культуры, по всей вероятности подошедшей к переломному моменту своей истории, серьезно затрагивает основания Р., критика которого часто приобретает контркультурный характер. Поэтому современный Р., отвечая на вызов времени, эволюционирует к большей адаптивности, ассимилирует диалогические формы взаимодействия культур, отказывается от чрезмерной жесткости и априорности своих границ — и вместе с тем настаивает на основополагающей роли рациональных начал человеческого бытия.

В.Н. Порус.

РЕФЛЕКСИЯ (от лат. reflexio — обращение, отражение) — понятие, которое применяется для обозначения актов самосознания, самопознания, самоанализа, самооценки того, что можно было бы назвать «мышлением о мышлении». Часто это понятие используется в качестве синонима понятия «размышление», и в этом случае понятие Р., как бы отрывается от своей этимологической основы (от лат. reflexio — обращение назад) и приобретает весьма широкий смысл. Именно первый, «узкий» смысл понятия Р., связанной с выбором особого у т л а зрения, задаваемого переносом внимания с предмета, объекта на субъекта и его активность, на собственные познавательные возможности и средства, отвечает действительному (специфическому) содержанию этого понятия.

Р. — деятельность человека, направленная на осмысление и переосмысление своих собственных действий, отношений с окружающим миром и их законов; процесс самосозерцания, самопознания и саморазвития. Р. — один из основных предметов и методов философии, а затем и психологии. В философии выделяются несколько аспектов Р.: гносеологический (Сократ, Локк), метафизический (Аристотель, Плотин, Августин), онтологический (Гегель, Маркс), эпистемологический (Лейбниц, Фихте), методологический (Декарт, Кант, Гуссерль), этический (Платон, экзистенциалисты) и психологический (Нельсон). Современные философские трактовки Р.: 1) способность разума обращать свой взор на себя; 2) мышление о мышлении; 3) анализ знания с целью получения нового знания или преобразования знания неявного в явное; 4) самонаблюдение за состоянием ума или души; 5) выход из поглощенности жизнедеятельностью; 6) исследовательский акт, направляемый человеком на осознание себя, и т.п.

В. А. Бажанов

СЮ. Степанов.

СИСТЕМНЫЙ ПОДХОД — направление философии и методологии науки, специально-научного познания и социальной практики, в основе которого лежит исследование объектов как систем. С. п. ориентирует исследование на раскрытие целостности объекта и обеспечивающих ее механизмов, на выявление многообразных типов связей сложного объекта и сведение их в единую теоретическую картину. Понятие «С. п.» (англ. «systems approach») стало широко употребляться с конца 60-х — начала 70-х гг. 20 в. в англоязычной и рус. философской и системной литературе. Близкими по содержанию к «С. п.» являются понятия «системные исследования», «принцип системности», «общая теория систем» и «системный анализ».

С. п.—междисциплинарное философско-методологическое и научное направление исследований. Непосредственно не решая философских проблем, С. п. нуждается в философском истолковании своих положений. Важную часть философского обоснования С. п. составляет системности принцип.

Исторически идеи системного исследования объектов мира и процессов познания возникли еще в античной философии (Платон, Аристотель), получили широкое развитие в философии Нового времени (И. Кант, Ф. Шеллинг), исследовались К. Марксом применительно к экономической структуре капиталистического общества. В созданной Ч. Дарвином теории биологической эволюции были сформулированы не только идея, но представление о реальности надорганизменных уровней организации жизни (важнейшая предпосылка системного мышления в биологии).

К числу важнейших задач С. п. относятся: 1) разработка средств представления исследуемых и конструируемых объектов как систем; 2) построение обобщенных моделей системы, моделей разных классов и специфических свойств систем; 3) исследование структуры теорий систем и различных системных концепций и разработок. В системном исследовании анализируемый объект рассматривается как определенное множество элементов, взаимосвязь которых обусловливает целостные свойства этого множества. Основной акцент делается на выявлении многообразия связей и отношений, имеющих место как внутри исследуемого объекта, так и в его взаимоотношениях с внешним окружением, средой. Свойства объекта как целостной системы определяются не только и не столько суммированием свойств его отдельных элементов, сколько свойствами его структуры, особыми системообразующими, интегративными связями рассматриваемого объекта. Для понимания поведения систем (прежде всего целенаправленного) необходимо выявить реализуемые данной системой процессы управления — формы передачи информации от одних подсистем к др. и способы воздействия одних частей системы на др., координацию низших уровней системы со стороны элементов ее высшего уровня управления, влияние на последние всех остальных подсистем. Существенное значение в С. п. придается выявлению вероятностного характера поведения исследуемых объектов. Важной особенностью С. п. является то, что не только объект, но и сам процесс исследования выступает как сложная система, задача которой, в частности, состоит в соединении в единое целое различных моделей объекта. Системные объекты очень часто бывают не безразличны к процессу их исследования и во многих случаях могут оказывать существенное воздействие на него.

Предпосылкой проникновения С. п. в науку в 20 в. явился, прежде всего, переход к новому типу научных задач: в целом ряде областей науки центральное место начинают занимать проблемы организации и функционирования сложных объектов; познание оперирует системами, границы и состав которых далеко не очевидны и требуют специального исследования в каждом отдельном случае. Во второй половине 20 в. аналогичные по типу задачи возникают и в социальной практике: в социальном управлении вместо превалировавших прежде локальных, отраслевых задач и принципов ведущую роль начинают играть крупные комплексные проблемы, требующие тесного взаимоувязывания экономических, социальных, экологических и иных аспектов общественной жизни (напр., глобальные проблемы,комплексныепроблемысоциально-экономического развития стран и регионов, проблемы создания современных производств, комплексов, развития городов, мероприятия по охране природы и т.п.). Изменение типа научных и практических задач сопровождается появлением общенаучных и специально-научных концепций, для которых характерно использование в той или иной форме основных идей С. п.. С. п. не существует в виде строгой теоретической или методологической концепции: он выполняет свои эвристические функции, оставаясь совокупностью познавательных принципов, основной смысл которых состоит в соответствующей ориентации конкретных исследований. Эта ориентация осуществляется двояко. Во-первых, содержательные принципы С. п. позволяют фиксировать недостаточность старых, традиционных предметов изучения для постановки и решения новых задач. Во-вторых, понятия и принципы С. п. существенно помогают строить новые предметы изучения, задавая структурные и типологические характеристики этих предметов и таким образом способствуя формированию конструктивных исследовательских программ.

И.В. Блауберг, Э.Г. Юдин, В.Н. Садовский.

СЦИЕНТИЗМ И АНТИСЦИЕНТИЗМ (от лат. scientia — разум, наука) — сциентизм выступает как идейная позиция, в основе которой лежит представление о научном знании как о наивысшей культурной ценности и определяющем факторе ориентации человека в мире. При этом в качестве идеала самой науки, как правило, рассматривается точное математизированное естествознание, под воздействием успехов которого в познании законов природы и связанного с этим научно-технического прогресса и возникает сциентизм. Будучи не строго оформленной системой взглядов, а, скорее, некоторой идейной ориентацией, сциентизм проявляется по-разному в различных формах социокультурной деятельности. Так, в подходе к роли науки в жизни общества в целом сциентизм проявляется в абсолютизации этой роли, в некритическом отношении к получившим распространение научным концепциям, в недооценке необходимости их постоянной коррекции, сопоставления с др. возможными взглядами и позициями, учета широкого спектра социальных, культурных, этических факторов. Сциентизм в философии проявляется в игнорировании ее мировоззренческого характера, в непонимании ее специфики по сравнению со специально-научным знанием (см. Позитивизм, Неопозитивизм). В социальном и гуманитарном познании сциентизм связан с недооценкой или игнорированием специфики их предмета по сравнению с естественнонаучными объектами, с попытками некритического и, зачастую, весьма искусственного привнесения в исследование человека и общества приемов точного естествознания. Весьма опасным (прежде всего для самого научного познания) следствием сциентистского культа науки является ее идеологизация и догматизация, превращение ее в своего рода суррогат религии, якобы дающей окончательный ответ на все коренные проблемы бытия, тогда как подлинная сила науки — в открытости, в незавершенности разрабатываемых ею исторически преходящих моделей реальности.

Сциентизму противостоят различные формы антисциентизма, различающиеся по степени их критичности в отношении к науке. Умеренный антисциентизм выступает, прежде всего, не столько против самой науки, сколько против агрессивного сциентизма, стремящегося абсолютизировать роль науки и принизить культурную значимость др. форм деятельности и ориентации человека в мире — искусства, нравственности, религии, философии, обыденного сознания, эмоционально-личностного отношения к миру. Такого рода антисциентизм критикует сциентистскую абсолютизацию науки, прежде всего, с позиций гуманизма, отстаивая правомерность многообразия различных форм человеческого опыта и отношения человека к миру, которые не могут быть вытеснены научной рациональностью. Более радикальные варианты антисциентизма переходят от критики сциентистской абсолютизации науки к критике науки как таковой. В крайних своих проявлениях они оценивают науку с экзистенциалистско-персоналистических позиций (напр., Н.А. Бердяев или Л. Шестов) как силу, искажающую отношение человека к миру, ущемляющую свободу. Религиозный антисциентизм отвергает возможности мировоззренческой независимости науки, настаивает на необходимости религиозной мотивации научного познания.

Если ранние формы антисциентизма возникали на основе иных, чем наука, форм сознания (таких как религия, искусство, нравственность), то для современности характерно появление тенденций антисциентизма на почве критического самосознания самой науки. Такова, напр., критика науки как «мифа современности» представителем постпозитивизма П. Фейерабендом. В некоторых современных вариантах умеренного антисциентизма (находящих, напр., выражение в так называемом «экологическом сознании») признается мощное воздействие науки на прогресс научно-технической цивилизации, но вместе с тем справедливо указывается на противоречивость этого прогресса, который наряду с бесспорными достижениями влечет за собой и деструктивные последствия, за что должна нести ответственность и наука. Антисциентистская критика такого рода способствовала более объективной и многомерной оценке науки, ее роли и возможностей, привлекая, в частности, внимание к этическим аспектам науки.

ТЕОРИЯ — В широком смысле — комплекс взглядов, представлений, идей, направленных на истолкование и объяснение какого-либо явления; в более узком и специальном смысле — высшая, самая развитая форма организации научного знания, дающая целостное представление о закономерностях и существенных связях определенной области действительности — объекта данной Т. По своему строению Т. представляет внутренне дифференцированную, но целостную систему знания, которую характеризуют логическая зависимость одних элементов от др., выводимость ее содержания из некоторой совокупности утверждений и понятий — исходного базиса Т. В процессе применения Т. сформированное в ней знание опосредуется различными промежуточными звеньями, конкретизирующими факторами, что предполагает живое, творческое мышление, руководствующееся Т. как программой, но мобилизирующее также все возможные способы ориентации в конкретной ситуации. Действенное применение Т. требует опоры на непосредственное восприятие исследуемого объекта, использования практического опыта, включения эмоциональных и эстетических моментов сознания, активизации способностей творческого воображения. Сама Т. как форма особого освоения мира функционирует в тесном взаимодействии с др., нетеоретическими, формами сознания. Крупные научные Т. всегда так или иначе связаны с определенными философско-мировоззренческими установками; их разработка стимулируется этими установками и, в свою очередь, способствует упрочению их авторитета и влияния в системе культуры. Важным опосредствующим звеном между философско-мировоззренческими установками и собственно научными Т. являются научные картины мира.

Т. выступает как наиболее сложная и развитая форма научного знания; др. его формы — законы науки, классификации, типологии, первичные объяснительные схемы и т.д. — генетически могут предшествовать собственно Т., составляя базу ее формирования; в то же время они нередко сосуществуют с Т., взаимодействуя с нею в системе науки, и даже входят в Т. в качестве ее элементов (теоретические законы, типологии, основанные на Т.).

Указанный смысл термина «Т.» как формы организации научного знания сложился достаточно поздно в философии и методологии науки. Первоначальное же значение греч. слова «Т.» — это экстатическое, мистическое созерцание, что достаточно прозрачно свидетельствует о генетических связях формировавшегося в античной культуре концептуально-теоретического знания с дотеоретическими архаическими формами сознания. Уже пифагорейцы выдвинули идею об очищении души через чистое познание посредством созерцания. Это чистое созерцательное познание, ставшее идеалом для античной философии, вначале было весьма далеко от рационалистического стиля интеллектуальной «интуиции» Нового времени. Это страстная, эмоционально напряженная работа души, проникнутая религиозно-экстатическим пафосом, являлась для мыслителей типа Пифагора не знанием ради знания, а, прежде всего, способом духовного совершенствования. Возрастание в процессе эволюции античной философии собственно познавательных мотивов, развитие культуры понятийного анализа и дискурса не приводило в античной культуре к логизации и рационализации теоретического сознания в стиле, характерном для Нового времени и последующего развития научного мышления. Античная «Т.» все время сохраняет свой исходный смысл мысленно-интуитивного «всматривания» в космос, восприятия идеальных сущностей «духовными очами». По мнению А.Ф. Лосева, у Платона «...термин "теория" представляет собой такое состояние сознания, которое имеет своим предметом организованную, оформленную действительность и которое аналитически-синтетически конструирует эту действительность на основе непосредственного видения или созерцания. Другими словами, в этом термине мы находим типичное для Платона и для всей античности взаимное слияние непосредственно данной и сознательно-сконструированной предметности...» (Лосев А.Ф. История античной эстетики: Софисты. Сократ. Платон. М., 1969. С. 462). Вместе с тем в реальной практике формирующейся в античности теоретической науки, в частности в «Началах» Евклида, была разработана та форма организации и систематизации научного знания, которая стала на много веков образцом, «парадигмой» дедуктивно-аксиоматического построения Т. в современном значении этого термина.

Научное знание в принципе теоретично с самого начала, так как всегда связано с размышлением о содержании используемых в науке понятий и о той исследовательской деятельности, которая приводит к формированию этих понятий. При этом, однако, формы и глубина теоретического мышления могут сильно варьировать, что находит свое историческое выражение в развитии структуры теоретического знания, в формировании различных способов его внутренней организации. Если теоретическое мышление вообще, размышление над смыслом используемых понятий необходимо сопутствует всякой науке, то Т. в собственном, более строгом смысле, соответствующем ее пониманию в современной методологии науки, появляется на достаточно высоких этапах развития науки.

Переход от эмпирической стадии науки, которая ограничивается классификацией и обобщением опытных данных, к ее теоретической стадии, когда появляются и развиваются Т. в собственном смысле, осуществляется через ряд промежуточных форм теоретизации, в рамках которых формируются первичные теоретически различные конструкции (напр., типологии, объяснительные схемы). Будучи источником возникновения Т., сами эти конструкции, однако, еще не образуют Т.: ее возникновение связано с возможностью построения многоуровневых конструкций, которые развиваются, конкретизируются, внутренне дифференцируются в процессе деятельности теоретического мышления, отправляющегося от некоторой совокупности исходных принципов. В этом смысле зрелая Т. представляет собой не просто сумму связанных между собой знаний, но и содержит определенный механизм построения знания, внутреннего развертывания теоретического содержания, воплощает некоторую программу исследования; все это и создает целостность Т. как единой системы знания. Именно подобная возможность развития аппарата научных абстракций в рамках и на основе Т. делает последнюю мощным средством решения фундаментальных задач познания действительности.

В современной методологии науки принято выделять следующие основные компоненты Т.: 1) исходный эмпирический базис, который включает множество зафиксированных в данной области знания фактов, достигнутых в ходе наблюдений и экспериментов и требующих теоретического объяснения; 2) исходную теоретическую основу — множество первичных допущений, постулатов, аксиом, общих законов Т., в совокупности описывающих идеализированный объект Т.; 3) логику Т. — множество допустимых в рамках Т. правил логического вывода и доказательства; 4) совокупность выведенных в Т. утверждений с их доказательствами, составляющую основной массив теоретического знания. Четкая фиксация правил логического вывода и доказательства осуществляется при этом далеко не во всех Т., а только в тех, что соответствуют идеалу их дедуктивного построения. Этот идеал реализуется, в лучшем случае, только в некоторых разделах математики и в математической логике. Абсолютизация данного идеала, свойственная так называемой стандартной концепции науки, отстаивавшейся сторонниками логического позитивизма, не соответствует реальной практике науки. Зато с методологической точки зрения центральную роль в формировании Т. играет лежащий в ее основе идеализированный объект — теоретическая модель существенных связей реальности, представленных с помощью определенных гипотетических допущений и идеализации. Построение идеализированного объекта Т. — необходимый этап создания любой Т., осуществляемый в специфических для разных областей знания формах. Напр., идеализированным объектом Т. в классической механике является система материальных точек, в молекулярно-кинетической Т. — множество замкнутых в определенном объеме хаотически соударяющихся молекул, представляемых в виде абсолютно упругих материальных точек, и т.д.

Идеализированный объект Т. может выступать в разных формах, предполагать или не предполагать математического описания, содержать или не содержать того или иного момента наглядности, но при всех условиях он должен выступать как конструктивное средство развертывания всей системы Т. Таким образом, идеализированный объект выступает не только как теоретическая схематизированная модель реальности; он вместе с тем неявно содержит в себе определенную программу исследования, которая и реализуется в построении Т. Соотношения элементов идеализированного объекта — как исходные, так и выводные — представляют собой теоретические законы, которые, в отличие от эмпирических законов, формулируются не непосредственно на основе изучения опытных данных, а путем определенных мыслительных действий с идеализированным объектом. Из этого вытекает, в частности, что законы, формулируемые в рамках Т. и относящиеся по существу не к эмпирически данной реальности, а к реальности, как она представлена идеализированным объектом, должны быть соответствующим образом конкретизированы при их применении к изучению реальной действительности.

Многообразию форм идеализации (и, соответственно, типов идеализированных объектов) соответствует и многообразие видов Т. В Т. описательного типа, решающей главным образом задачи описания и упорядочения обычно весьма обширного эмпирического материала, построение идеализированного объекта фактически сводится к вычленению исходной схемы понятий. В современных математизированных Т. идеализированный объект выступает обычно в виде математической модели или совокупности таких моделей. В дедуктивных теоретических системах построение идеализированного объекта по существу совпадает с построением исходного теоретического базиса.

Процесс развертывания содержания Т. предполагает максимальное выявление возможностей, заложенных в исходных посылках Т., в структуре ее идеализированного объекта. В частности, в Т., использующих математический формализм, развертывание содержания предполагает формальные операции со знаками математизированного языка, выражающего те или иные параметры объекта. В Т., в которых математический формализм не применяется или недостаточно развит, на первый план выдвигаются рассуждения, опирающиеся на анализ содержания исходных посылок Т., на мысленный эксперимент с идеализированными объектами. Наряду с этим развертывание Т. предполагает построение новых уровней и слоев содержания Т. на основе конкретизации теоретического знания о реальном предмете. Это связано с включением в состав Т. новых допущений, с построением более содержательных идеализированных объектов. В итоге конкретизация исходной Т. приводит ее к развитию в систему взаимосвязанных Т., объединяемых лежащим в их основании идеализированным объектом. Этот процесс постоянно стимулируется необходимостью охвата в рамках и на основе исходных положений Т. многообразия эмпирического материала, относящегося к предмету Т.; развитие Т. не есть поэтому только имманентное логическое движение теоретической мысли — это, вместе с тем, и активная переработка эмпирической информации в собственное содержание Т., конкретизация и обогащение ее понятийного аппарата (см. Восхождение от абстрактного к конкретному). Именно это развитие содержания Т. ставит определенные пределы возможной логической формализации процессов ее построения. При всей плодотворности формализации и аксиоматизации теоретического знания нельзя не учитывать, что реальный процесс конструктивного развития Т., ориентируемый задачами охвата нового эмпирического материала, не укладывается в рамки формально-дедуктивного представления о развертывании Т. Современные представления, в частности, о гипотетико-дедуктивной Т. (см. также Гипотетико-дедуктивный метод) выходят поэтому за рамки только дедукции теорем из исходных гипотетических утверждений Т., подтверждаемых или опровергаемых в результате последующей эмпирической проверки, а предполагают обращение к процессам изменения и развития исходных теоретических гипотетически принимаемых утверждений, что стимулировало разработку методологической проблематики критериев приемлемости подобных изменений (напр., критерии прогрессивного и регрессивного сдвига проблем в методологии исследовательских программ И. Лакатоса). Соответственно при таком подходе Т. уже не рассматривается как «закрытая» неподвижная система. «Единицей» методологического анализа становится последовательность («серия») Т. по мере их изменения, единство которых определяется лежащим в их основе «твердым ядром» исследовательской программы, принятие которого, в общем, соответствует понятию исходного идеализированного объекта в классическом «статуарном» подходе к Т.

Т. может развиваться в относительной независимости от эмпирического исследования посредством знаково-символических операций по правилам математических или логических формализмов, посредством введения различных гипотетических допущений или теоретических моделей (особенно математических гипотез и математических моделей), а также путем мысленного эксперимента с идеализированными объектами. Подобная относительная самостоятельность теоретического исследования образует важное преимущество мышления на уровне Т., ибо дает ему богатые эвристические возможности. Но реальное функционирование и развитие Т. в науке осуществляется в органическом единстве с эмпирическим исследованием. Т. выступает как реальное знание о мире только тогда, когда она получает эмпирическую интерпретацию. Современная методология науки отвергает примитивные представления об оправдании Т. в духе верификационизма или, напротив, однозначного ее опровержения в духе фальсификационизма. Однако она не отбрасывает идею оценки Т. по ее объяснительно-предсказательным возможностям по отношению к эмпирии. Как подтверждение Т. отдельными эмпирическими примерами не может служить безоговорочным свидетельством в ее пользу, так и противоречие Т. отдельным фактам не есть достаточное основание для отказа от нее. И подобное противоречие служит мощным стимулом совершенствования Т. вплоть до пересмотра и уточнения ее исходных принципов. Решение же об окончательном отказе от Т. обычно связано с общей дискредитацией фактически лежащей в ее основе программы исследования и появлением новой программы, выявляющей более широкие объяснительно-предсказательные возможности по отношению к сфере реальности, изучаемой данной Т.

B.C. Швырёв.

ФАКТ (от лат. factum — сделанное, совершившееся) —

1) синоним понятий «истина», «событие», «результат»; нечто реальное в противоположность вымышленному; конкретное, единичное в отличие от абстрактного и общего;

2) в философии науки — реальное положение дел, чувственный образ или особого рода предложения, фиксирующие эмпирическое знание. Как форма эмпирического знания, Ф. противопоставляется теории или гипотезе.

В научном познании совокупность Ф. образует эмпирическую основу для выдвижения гипотез и создания теорий. Задачей научной теории является описание Ф., их интерпретация и объяснение, а также предсказание Ф., ранее неизвестных.

ХОЛИЗМ (от греч. okoc, - целый) - методологический принцип целостности, сформулированный южноамерик. философом Я. Смэтсом в 1926 в его книге «Холизм и эволюция». Выражается в формуле «целое больше, чем сумма его частей». Исходя из идеи биологического витализма и специальной теории относительности, Смэтс трактовал целое как центральное понятие философии, синтезирующее в себе объективное и субъективное, материальное и идеальное. Высшая форма органической целостности - человеческая личность. По Смэтсу, целостность как органическая мировая субстанция нерасчленима и непознаваема, в отличие от др. аспекта сущего — механичсекой структурности, являющейся предметом науки. X. свойственен целому ряду философских концепций развития, воспринявших, в частности, идеи «творческой эволюции» А. Бергсона, «философии процесса» А.Н. Уайтхеда. X. противостоит как механицистской, так и антропо-морфистской интерпретации реальности. Онтологический X. подчеркивает примат целостностей перед отдельными феноменами, методологический X. строит объяснение отдельных феноменов через их отношение к целостностям. В самом широком смысле X. является установкой на учет всего многообразия сторон предмета и критикой всякого одностороннего подхода.

Определенная расплывчатость и метафоричность принципа X. не помешала его популярности. Идеи X. развивали А. Ломан, А. Мейер-Абих, Дж. Холдейн; на принципе X. построен ряд фундаментальных положений самых разных учений — гештальтпсихологии, системного подхода, синергетики, феноменологии Э. Гуссерля, современной философии науки (тезис Дюгема— Куайна, тезис Куна—Фейерабенда), социальной философии (от К. Маркса и Э. Дюркгейма до социального функционализма Н. Лумана).

И. Т. Касавин.

ЦЕННОСТИ ЭПИСТЕМОЛОГИЧЕСКИЕ -получили свой статус в 20 в. наряду с классическими нравственными, эстетическими, ценностью свободы и др. Последние десятилетия теория познания и философия науки поставили перед собой цель: найти, как и в каких формах социальное и культурно-историческое входят в содержание знания и влияют на способы и результаты познавательной деятельности? как осуществляется превращение внешних социокультурных, ценностных факторов во внутренние — логические и методологические — элементы познания? Эпистемологическая проблема состоит в том, чтобы понять, как ценностно нагруженная активность субъекта может выполнять конструктивные функции в познании. Для решения этой проблемы наиболее плодотворным становится поиск и выявление тех средств и механизмов, которые выработаны внутри самого научного познания. Речь идет не о «преодолении» субъекта как такового, а об элиминации идущих от субъекта деформаций, искажений под влиянием личной и групповой тенденциозности, предрассудков, пристрастий и т.п. В реальном процессе познания сама активность ценностно ориентированного субъекта познания, опирающегося на объективные законы, становится в сфере научного познания решающим детерминационным фактором и главным условием получения объективно истинного знания.

Ценностное сознание обретает в науке конкретную форму оценочного отношения субъекта к результатам своего труда. Каждый элемент научного знания (понятия, методы, факты, принципы и нормы, гипотезы, теории и др.) обладает такими ценностно-эпистемологическими характеристиками, как истинность, непротиворечивость, простота, наглядность, доказательность, информативность и др. Происходит не только обобщение этих понятий, но и их очевидная «деантропоморфизация», преодоление ограничения только собственно человеческими смыслами. Оценивание предполагает отнесение как к этическим, эстетическим, мировоззренческим идеалам, так и к собственно эпистемологическим, методологическим нормативам и эталонам. Эти проблемы обсуждаются в эпистемологии и философии науки. Так, амер. философ X. Патнэм в широко известном труде «Разум, истина и история» (1981), в главах «Факт и ценность», «Ценности, факты и познание», показал, что традиционное противопоставление «факт—ценность» не имеет рациональных оснований. Понимание научного факта предполагает определенные ценности, в частности «ценность самой истины», которая, в свою очередь, предполагает определенные критерии-ценности; напр., «критерий рациональной приемлемости (acceptability)». Это и есть специфические эпистемологические ценности, явно или неявно существующие в науке, показывающие, что наука не является «ценностно нейтральной». Здесь представлены такие когнитивные «достоинства», как когерентность, функциональная простота, обоснованность, оправданность, хорошая подтверждаемость, наиболее подходящее объяснение, особенность которых состоит в том, что они не столько служат успешности теории, сколько определяют отношение к теории; ее оценки и сами ценности носят вполне объективный характер. Подобно терминам «добро», «красота», «хорошо» слова «когерентный» и «простота» используются также для похвалы и одобрения. Можно ли ответить однозначно на вопрос: какая концепция рациональности самая рациональная? По-видимому, нет, поскольку нет нейтральной концепции рациональности, и в частности потому, что обязательное требование релевантности вводит целую систему интересов и ценностей. По Патнэму, в целом наше знание о мире предполагает ценности, и «действительный (реальный) мир зависит от наших ценностей».

Одной из наиболее продуктивных сегодня является концепция «когнитивных ценностей» X. Лэйси («Свободна ли наука от ценностей?». М., 2001), которые понимаются им как критерии рационально и свободно принимаемых убеждений и обоснованно принятых теорий. Имея прямое отношение к рациональности и процветанию общества, они предстают «важнейшей составляющей тотального ценностного комплекса». Наивысшие когнитивные ценности он связывает с объективностью как высокой подтверждаемостью теорий на основе формальных нормативных операций. В их состав предлагается включить эмпирическую адекватность (с ее стандартами репрезентативности, соответствия характерным явлениям, допустимостью конфронтации с др. теориями, обоснованности), объяснительную и объединительную способность, способность аккумуляции возможностей, а также простоту. Тезис «наука, свободная от ценностей» исследуется им путем анализа беспристрастности, нейтральности и автономности, что делает его подход продуктивным и позволяет вместо общих разговоров искать конкретное решение вопроса: «Свободна ли наука от ценностей?».

При такой трактовке проблема ценностей, по существу, переводится на язык методологии науки, ассимилируется ею и существенно расширяет классическое, этически-эстетическое понимание ценностей. Ценностное «внедряется» в когнитивное и только в такой форме существует в познании. Эпистемологическая значимость предстает одновременно и как социальная ценность знания; тем самым раскрывается двуединая — логическая и социальная — природа познания

ЭВОЛЮЦИОННЫЕ ТЕОРИИ — семейство научных теорий (в физике, химии, астрономии и космологии, биологи, социологии, языкознании и др. областях современной науки), рассматривающих свои объекты (галактики, звезды, химические элементы и их соединения, организмы и сообщества организмов, общественные системы, культуры и цивилизации, языки, моральные системы и эстетические принципы и т.д.) под углом зрения их возникновения и исторического развития. Начало процессу создания Э. т. было положено в 19 в. Ч. Лайелем в геологии (30-е гг.), Ч. Дарвином в биологии, О. Контом и К. Марксом (совместно с Ф. Энгельсом) в социологии (40—50-е гг.). В 20 в. на основе объединения идей релятивистской космологии и физики элементарных частиц эволюционный подход был распространен и на объекты микро- и мегамира: на Вселенную, галактики, звезды, частицы и поля, химические элементы. Со второй половины 20 в. начинают интенсивно разрабатываться обобщенные концепции эволюции и самоорганизации природных, социальных и духовных систем в рамках нелинейной термодинамики, теории диссипативных структур, синергетики и др. Это привело к выдвижению концепций глобального эволюционизма и, в конечном счете, к формированию современной, существенно эволюционной научной картины мира. Несмотря на чрезвычайное разнообразие эволюционных концепций — как с точки зрения их предметного содержания, так и с точки зрения их логического строения и используемой в них математики, — все они укладываются в общую схему познания исторически эволюционирующих объектов, состоящую из трех основных этапов: 1) исторических реконструкций конкретных путей и стадий изменения эволюционирующих объектов и построения на этой основе своеобразных «родословных древ»; 2) построение собственно эволюционных теорий, описывающих природу и динамику эволюционных сил и законы их взаимодействия, и 3) объяснения первого на основе второго. Весь этот комплекс методологических проблем эволюционно-исторических исследований в науке находится сейчас в стадии активной разработки.

ЭВРИСТИКА (от греч. heurisko — нахожу, открываю) — разновидность мыслительных средств, независимых от материала конкретной задачи, для решения которой они используются. Э. может считаться универсальным мыслительным средством, постоянно присутствующим у субъекта и пригодным для работы с самыми разными проблемными ситуациями. По своим характеристикам она обычно противопоставляется алгоритму — определенной последовательности операций, точное выполнение которых гарантированно приводит к достижению правильного результата. Выделяют следующие свойства Э.: 1) сокращение числа перебираемых вариантов или времени, необходимого для решения (это сокращение выступает альтернативой полному перебору возможных ответов); 2) отсутствие гарантий получения правильного результата, а лишь правдоподобного; 3) невозможность доказательства оправданности применения и обоснования принципа ее действия (в этом смысле эвристическое — эффективное, но связанное с риском); 4) возможность использования для разрешения проблемной ситуации при отсутствии полной или даже просто необходимой информации. Функцией Э. в рамках продуктивного процесса является помощь в достижении понимания: использование этого средства облегчает различные переформулировки задачи, создает наиболее благоприятные условия для возникновения инсайта и нахождения решения (В.Ф. Спиридонов). Поэтому Э. иногда называют средством самонаведения на решение (Л.Н. Ланда).

При этом путем применения одной Э. преодолеть проблемную ситуацию невозможно. Существует значительное количество видов эвристических средств. Назовем некоторые из них: аналитические Э. (анализ условий, анализ цели, анализ условий с точки зрения цели); планирование, рефлексия (мышление о своем мышлении), поиск аналогий, генерирование гипотез, обобщение или конкретизация задачи и т.д. Помимо индивидуальных Э. существуют также и коллективные эвристические методы: такие как мозговой штурм и синектика и др. Кроме того, Э. также называют специальную науку о творческом мышлении.

В.Ф. Спиридонов

ЭКСПЕРИМЕНТ (лат. experimentum — проба, опыт) — род опыта, имеющего целенаправленно исследовательский, методический характер, который проводится в специально заданных, воспроизводимых условиях путем их контролируемого изменения. Э. в строгом — исторически и логически — смысле есть форма исследования, определенная логикой научного познания Нового времени. Э. не просто «метод познания» и архитектоническое начало всей познавательной стратегии новоевропейской науки, но конститутивный момент мышления Нового времени, в соответствии с которым оно в целом может быть названо экспериментирующим мышлением. Не случайно И. Кант обозначил замысел «Критики чистого разума» как философскую рефлексию экспериментирующего познания. Новоевропейский разум мыслит экспериментально как в науках о природе, так и в науках о человеке, в том числе тех, где Э. невозможны. «Естественно-научному эксперименту соответствует в историко-гуманитарных науках критика источников» (Хайдеггер М. Время и бытие. М., 1993. С. 42).

Неклассическая физика 20 в. (релятивистская и квантовая механика) обнар уживает внутренние границы Э. как метода познания. Принципы наблюдаемости, неопределенности, дополнительности фиксируют неустранимое участие познавательного действия в определении бытия познаваемого объекта. Намечаются существенно новое понятие бытия (бытие-событие, бытие-возможность) и новая идея разума, отличного от разума объективно познающего, и соответственно новое, неэкспериментальное понимание опыта.

А.В. Ахутин

ЭКСТРАПОЛЯЦИЯ (от лат. extrapolire — делать гладким, выправлять, полировать) — в научном познании способ распространения выводов, полученных при исследовании одной части явлений, процессов и систем на неисследованные части и на них в целом. В этом смысле все умозаключения, расширяющие наше знание (неполная индукция, статистический вывод от образца к популяции, обобщающая гипотеза) представляют собой Э.

ПИ. Рузавин.

ЭМПИРИЧЕСКОЕ И ТЕОРЕТИЧЕСКОЕ В НАУЧНОМ ПОЗНАНИИ — два вида научного знания, различение которых базируется, прежде всего, на выделении Э. и т. исследования как двух основных направленностей, «векторов» научно-познавательной деятельности.

Эмпирическое исследование направлено непосредственно на реальный объект, как он дан в наблюдении и эксперименте. Теоретическое же исследование специфично тем, что в нем ведущей является деятельность по совершенствованию и развитию понятийного аппарата науки, работа с концептуальными системами и моделями различного рода. Оба этих вида исследования органически взаимосвязаны и предполагают друг друга в целостной структуре научного познания. Эмпирическое исследование, выявляя новые данные наблюдения и эксперимента, стимулирует развитие теоретических исследований, ставит перед ними новые задачи. С др. стороны, теоретическое исследование, совершенствуя и развивая понятийный аппарат науки, открывает новые перспективы объяснения и предвидения фактов, ориентирует и направляет эмпирическое исследование.

Истоки различения Э. и т. как двух видов научного исследования и возникающих в связи с ними типов знания лежат в самой природе науки как виде рационально-рефлексивного сознания. Формирование рационально-рефлексивного сознания в философии и науке предполагает процессы семиозиса, в результате которых глубокое изменение претерпевает исходная семантика донаучного языка. Последняя характеризуется синкретическим единством фиксации «смыслового ядра» элементов языка с функцией его применения в конкретных ситуациях. Рационально-рефлексивное сознание реализует установку на расщепление этого синкретического единства, на выделение в актах рефлексии над стихийным «естественным» языковым поведением этого «смыслового ядра» в явном, артикулируемом и сознательно контролируемом виде, что позволяет также рефлексивно контролировать функцию применения этого «смыслового ядра». Если в обыденном словоупотреблении мы специально не контролируем смысл употребляемых слов, то научный подход связан с требованием рефлексивного контроля над таким употреблением. В этом смысле А. Эйнштейн говорил, что «вся наука является не чем иным, как усовершенствованием повседневного мышления» (Эйнштейн А. Физика и реальность // Собрание научных трудов. Т. 4. М., 1967. С. 200). Такое усовершенствование можно понимать, прежде всего, как специализированную деятельность по разработке смыслов применяемых терминов, в результате которой возникают специфические «конструкты» языка науки. Работа по выработке подобных «конструктов» и дальнейшему их развитию и дифференциации в контексте языковых каркасов науки (см. Концептуальные структуры) и образуют основу теоретического или, точнее, концептуально-теоретического «измерения» научного познания. Вместе с тем создаваемое таким образом концептульно-теоретическое «тело» науки должно быть применяемо к реально данным в опыте объектам науки. Этот процесс выкристаллизовывания научных конструктов носит естественноисторический, эволюционный характер. Теоретичность науки тем самым пропорциональна уровню развитости ее понятийного аппарата и представляет собой не какую-то абсолютную, а степенную генетическую характеристику. Противопоставленная в таком аспекте теоретичности эмпиричность означает, по существу, нетеоретичность, недостаточность развития концептуального аппарата. В этом смысле и употребляется термин «эмпирическая стадия науки» или просто «эмпирическая наука», что противопоставляется «теоретической стадии науки», «теоретической науке». Иными словами, термины «эмпиричность» и «теоретичность» применяются здесь для выражения различия уровней науки в эволюционном, генетическом плане в соответствии со степенью развитости научного концептуального аппарата. От этого генетически-эволюционного смысла различения эмпиричности и теоретичности в истории науки следует отличать отношение Э. и т. как двух необходимых уровней развитых систем научного знания. Наличие этих двух уровней обусловливается дифференциацией, фиксацией смысла научных понятий. Они заключают в себе потенциал развития сложных концептуально-теоретических систем и функции применения аппарата научных понятий, что обеспечивает открытость этого аппарата для ассимиляции внешней по отношению к нему информации.

На эмпирической стадии науки (ее классический пример — опытное естествознание 17—18 вв., а отчасти и 19 в.) решающим средством формирования и развития научного знания являются эмпирическое исследование и последующая логическая обработка его результатов, порождающая эмпирические законы, обобщения, классификации и т.д. Однако уже на этих ранних фазах истории науки всегда осуществляется определенная концептуальная деятельность, направленная на совершенствование и развитие исходной системы научных абстракций. Дальнейшее развитие концептуального аппарата науки приводит к появлению таких концептуальных форм, как типологии, первичные объяснительные схемы, модели и т.д., содержание которых выходит за рамки обобщения и сопоставления эмпирически данного, и в этом смысле оно выходит за рамки чисто эмпирической науки. Но оно еще не развернуто во внутренне дифференцированные и в то же время целостные теоретические системы. Переход науки на собственно теоретическую стадию в ее эволюции и связан с появлением такого рода систем. Он предполагает формирование особых теоретических моделей реальности типа, напр., молекулярно-кинетической модели газа, с которыми можно работать как с идеализированными объектами. Появление таких объектов обеспечивает возможность относительно самостоятельного от эмпирии движения мысли в слое теоретических понятий; в частности, установления путем мысленного эксперимента зависимостей между элементами теоретического идеализированного объекта — теоретических законов. По способу своего происхождения и своей отнесенности к идеализированному объекту, они отличаются от законов, устанавливаемых на эмпирической стадии науки. Построение идеализированного объекта теории — необходимый этап создания любой теории, осуществляемой в специфических для разных областей знания формах. Идеализированный объект теории может предполагать или не предполагать математическое описание, содержать или не содержать в тот или иной момент наглядность, но при всех условиях он должен выступать как конструктивное средство развертывания всей системы теоретического знания. Иначе говоря, он выступает не только как теоретическая модель реальности, но вместе с тем содержит в себе определенную программу исследования, реализуемую в процессе построения систем теоретического знания. Законы, формулируемые в рамках теоретических систем, относятся не к эмпирически данной реальности, а к реальности, как она представлена идеализированным объектом, и поэтому они должны быть конкретизированы при их применении к изучению реальной действительности. Это и создает проблему эмпирической интерпретации теоретического знания.

Развертывание теоретических систем предполагает построение новых уровней и слоев их содержания на основе конкретизации теоретического знания о реальном предмете. Это связано с включением в состав теоретических систем новых допущений, с построением более содержательных идеализированных объектов, что напоминает процесс восхождения от абстрактного к конкретному, как он был описан в диалектической традиции исследования познания. Как всякая типология, различение Э. и т. в научном познании является некоторой схематизацией и идеализацией, так что попытки провести его на конкретном материале науки бывают сопряжены с определенными трудностями. В качестве методологического ориентира, однако, это различение имеет немаловажное значение для анализа науки.

B.C. Швырёв.

Подготовлено по:

Лебедев С.А. Философия науки: краткая энциклопедия (основные направления, концепции, категории). Научное издание / С. А. Лебедев. – М.: Академический Проект, 2008. – 692с.

Энциклопедия эпистемологии и философии науки / Глав. ред. Касавин И.Т.. - М: «Канон +» РООИ «Реабилитация», 2009. – 1248с.

83