1 ГумилевЛ. Н. Конец и вновь начало. М., 1994, с. 188.

Отрицание триединства Бога, разрыв ипостасей характеризует пос­ледующие ереси (алогов, монархиан, динамистов, адопциан, модалис-тов, савелиан): везде доминирующим членом Троицы, единственным

Богом признается лишь Бог Отец, остальные ипостаси Троицы при­знаются лишь силами (dinameis) или формами (modus). Савелий, а вслед за ним Павел Самотский (ересь савелианиства) вообще отверга­ли миссию Христа и учили, что на кресте страдал сам Отец.

Константинопольский патриарх Несторий считал, что Христос не Бог, а человек и лишь прижизненно стал Мессией. Эфесский собор в 431 г. провозгласил анафему Несторию, но его учение передало мощ­нейшее течение в христианстве — несторианство, которое нашло прибе­жище на Востоке. Раз за разом христианские пастыри возвращались к рассмотрению проблемы отношения ипостасей божественной Троицы. На Никейском соборе был принят догмат о Боге Отце и Христе Сыне Божьем, но ничего не сказано о Духе Святом. Халкидонский собор (451 ) установил статью о Духе, постулируя «вопреки всем декларациям о еди­носущное™ и полном равенстве всех лиц Троицы, явное неравенство между ними: Дух существует не сам по себе и не в единстве с другими лицами Троицы, он исходит из одного из них, а с другой стороны, Сын оказывается не равным Отцу, ибо от него не исходит Дух»¹.

Важно то, что в христианстве Отец несет ответственность за Сына: посылает его в мир, поручая определенную миссию, и берет на небо (воскресение) после выполнения им божественной воли. Тем самым отношения ответственности и доминирования в идеальной, божествен­ной семье, совпадают. Бог Отец не оставляет без внимания и Богоро­дицу Деву Марию.

Более определена система отношений Бога Отца и Бога Сына с Бого­родицей.

' Крывелев. И. А. История религий. Т. 1. М.: Мысль, 1988, с. 58.

Отношение к женщине в христианстве в целом рассмотрено в этом разделе ранее. Оно достаточно противоречиво: женщина явно занимает субдоминантную позицию по отношению к обоим мужчинам (Отец и Сын), но, с другой стороны, причастна к ним. Кроме того, отношение к женщине обусловлено и тем, что она согласно Ветхому Завету — причи­на грехопадения мужчины. Это ветхозаветное отношение к женщине как к источнику греха пронизывает мировосприятие многочисленных христианских авторов. Однако в Евангелии Дева Мария-Богородица является одним из главнейших персонажей (наряду с некоторыми дру­гими, в частности, с грешницей, но Святой Марией Магдалиной). И об­раз ее очерчен весьма положительно, хотя поведение молодого Иисуса в отношении матери мало соответствует современному представлению о благодарном сыне.

Образ Марии — матери Иисуса Христа (она же Дева Мария, Бого­родица, Богоматерь, Мадонна и др.) наиболее важен для понимания структуры нормальной семьи, которая зафиксирована христианской догматикой и реализуется в христианской культуре. Марии было предназначено родить от Духа Святого сына-мессию, сохранив дев­ственность. Иосиф Обручник, законный муж Марии, был несколько огорчен, когда беременность стала явной, и лишь из жалости не стал публично обвинять ее в нарушении супружеской верности. Богу Отцу пришлось прислать очередного ангела, чтобы убедить Иосифа в не­винности его супруги (Матф. 1, 18-24). Метод возымел действие, и Иосиф занял свое место в структуре семьи — место, как сегодня сказа­ли бы, трудолюбивого подкаблучника.

Отношения матери и сына были сложными, точнее, «векторными». Мария выступает заступницей перед Христом за всех людей, присут­ствует (физически или духовно) при всех важнейших событиях его земной страдальческой жизни.

Иисус же относится к матери более чем прохладно: сын отрекается от любви к матери во имя исполнения своей божественной миссии. Современный психолог заметил бы в этом явный эффект семейного воспитания по типу гиперпротекции («кумир семьи»). Действитель­но, земная семья Иисуса Христа строится по схеме, характерной для так называемой детоцентрической семьи: ребенок обладает исклю­чительными качествами (или они ему приписываются) и призван, с точки зрения родителей, совершить великую миссию; мать чрез­мерно любит ребенка; отец выполняет подчиненную роль, обеспечи­вая семью в поте лица своего и выполняя прихоти жены и сына.

Вместе с тем Мария наделяется чертами, сближающими ее с Богом Отцом и Богом Сыном.

При трактовке образа Марии особенно четко прослеживается рас­хождение православной и католической церкви в представлениях о месте женщины в структуре нормативной семьи. Представление о те­лесном вознесении Девы Марии на небо сформулировано только в католической догматике. Причем, хотя акт телесного вознесения Бо­городицы зафиксирован еще в раннехристианских апокрифах, офици­альное признание он получил лишь в 1950 г. В 1964 г. католическая церковь объявила Марию матерью церкви. Ей отведена роль Царицы Небесной. Более того, католической церковью в 1854 г. принят догмат о непорочном зачатии самой Девы Марии в браке ее родителей. Тем самым она полностью вовлечена в сферу святости, с нее снята общече­ловеческая греховность.

Западная традиция наряду с подчеркиванием общехристианских представлений о Марии как о заступнице за всех людей (даже за греш­ников) выделяет как важнейшую ипостась образ прекрасной дамы, т. е. объект преклонения, влечения, сексуальная основа которого со­вершенно очевидна.

На Руси и вообще в православной культуре, как отмечает С. С. Аве-ринцев, центральное место занимает ипостась Марии-Богородицы, ма­тери Христа, властной царицы или жалеющей матери. Особенно ярко этот образ проявляется в культуре допетровской России: «Богородица великая мать сыра земля еси» (Ф. Достоевский).

В русско-византийском искусстве акцентируется материнская сущ­ность Марии в двух основных проявлениях: любящей матери (икона «Умиление») и строгой воспитательницы, Царицы Небесной («Оди-гитрия», т. е. «Путеводительница»).

«Западного наблюдателя поражают, например, различия в трактовке образа Богородицы в русской и западной иконографии: для католи­ческих стран начала века — это вечно несовершеннолетняя Мария, для России — это взрослая женщина, женщина-мать, Богоматерь. Обе сим­волизируют любовь и нежность. Но образ Богоматери — заступницы перед богом, символ могущества, который напоминает образ Царицы Небесной, господствовавший в католической религии в Средние века, вплоть до Ренессанса, — кажется гораздо более сильным. Трудно пред­ставить себе, что такая мощная символика не отражала в определенной степени социальную реальность. Подчеркну, что в русской модели и символика женственности, и символика мужественности почти в рав­ной мере полновластны. В то время как на Западе символика отцовства была явно доминирующей, преобладающей, а в символике женственно­сти использовался, скорее, образ дочери, чем образ матери.»¹ Шанталь Курильски-Ожвен. Русская культурная модель семьи и эволю­ция нормативного регулирования семьи // Общественные науки и современ­ность. 1995, № 5.

Вместе с тем Богородица — при всем ее значении в христианском культе -- не может сама повлиять на ход земных и небесных дел: право решать и действовать остается за Богом Отцом. Ее земная задача — воспитание сына, который имеет божественную миссию. Ее роль в хри­стианской мифологии — заступница за страждущих перед Богом. Она является посредницей между Богом и людьми, она ближе к людям, нежели ее сын Иисус Христос, поскольку в меньшей мере причастна божественной сущности, чем богочеловек. Вознесение Девы Марии на небеса является воздаянием за выполнение ею земной миссии со стороны Бога Отца. Однако все дела божественные вершит мужская власть. Великая нравственная сила, духовная красота и доброта Бого­родицы не могут воплотиться в самостоятельном деянии.

Следствием этого явилось подчиненное положение жены в идеаль­ной христианской семье. Вместе с тем это подчиненное положение предполагает включение жены в сферу психологической близости (аффилиативной связи) с мужем и сыном, что и зафиксировано в Пи­сании. Например, в Первом послании Петра сказано:

«Также и вы, жены, повинуйтесь своим мужьям, чтобы те из них, которые не покоряются слову, житием жен своих без слова преображаемы были... Также и вы, мужья, обращайтесь благоразумно с женами, как с немощным сосудом, оказывая им честь как наследницам благодатной жизни, дабы не было вам препятствия в молитвах».

Жена из «зоны вражды», где ее помещало язычество, или «зоны пре­небрежения», где ее помещает магометанство, переходит в «зону любви» психологического пространства отношений, характеризующих семью.

Эта связь отношений любви с отношением доминирования-подчи­нения в христианской семье просматривается весьма явно. В посла­нии к Ефесянам Св. апостола Павла сказано:

«Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу, потому что муж есть глава жены, как и Христос глава Церкви, и Он же Спаситель тела... Мужья, любите своихжен, каки Христос возлюбил Церковь и предал себя... Такдолжны мужья любить своих жен, как свои тела, любящий свою жену любит самого себя... Так каждый из вас да любит свою жену, как самого себя, а жена да боится своего мужа... Дети, повинуйтесь своим родителям в Господе, ибо сего требует спра­ведливость...»

Каким же образом разрешает христианство противоречие между пред­ставлениями о женщине как «сосуде греховном» и об объекте любви, носителе добра, заботы и милосердия? Только через установление от­ношений матери с сыном: до рождения сына она греховна, и в этом огра­ниченность христианства. Дева Мария потому заслуживает уважения, что родила Мессию!

В первом послании к Тимофею Святого апостола Павла эта мысль звучит наиболее отчетливо:

«Жена да учится безмолвию, со всякою покорностью; а учить жене не позво­лено, не властвовать мужем, а быть в безмолвии. Ибо прежде создан Адам, а позже Ева; и не Адам прельщен; но жена прельстивши впала в преступление, впрочем спасется через чадородие, если пребудет в вере и любви и в святости с целомудрием».

Можно подвести некоторый итог. В идеальной христианской семье муж является субъектом власти (доминирования и ответственности), часть ответственности лежит и на жене (воспитание сына). Как это ни кощунственно с позиций богословия, но иерархия по шкале домини­рования-подчинения такова: отец, сын, мать. По шкале ответственно­сти иерархия иная: отец, мать, сын. И, наконец, психологическая бли­зость (любовь) связывает всех членов семьи.

Правда, в разных вариантах христианства (католицизм, правосла­вие, протестантские вероисповедания) мера психологической эмоци­ональной близости между членами идеальной семьи различна. Мож­но заметить, что в канонической версии (учитывая поведение Иисуса Христа по отношению к матери) сын ближе к отцу, а мать ближе к сыну.

Порядок величины попарной эмоциональной близости в католи­цизме таков: отец-сын, мать-отец, сын-мать.

Совершенно иную картину идеальных семейных отношений дает текст Ветхого Завета: доминирование отца над матерью и доминиро­вание родителей (отца и матери) как единой группы над детьми. Про­цитируем Писание:

«Жене сказал: умножая умножу скорбь твою в беременности твоей; в болезни будешь рожать детей; и к мужу твоему влечение твое, и он будет господство­вать над тобой». Не менее суровые наставления даются сыновьям: «Почитай отца твоего и мать твою (чтобы тебе было хорошо), чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе» (Исход. 20). И более того: «Если у кого будет сын буйный и непокорный, не повинующийся голосу отца своего и голосу матери своей, и они наказывали его, но он не слушает их, то отец его и мать его пусть возьмут его и приведут его к старейшинам города своего и к воротам своего местопребывания... тогда все жители города его пусть побьют его камнями» (Второзаконие. 21 ).

Кроме идеальной божественной семьи христианство предлагает ва­риант земной нормальной семьи. Напомню, что слова «Святое семей­ство» характеризуют земную семью Иисуса Христа: его самого, прием­ного отца Иосифа, Деву Марию и (иногда) Св. Анну (мать Марии).

Христианство разделяет отца-воспитателя, несущего ответствен­ность за жизнь, здоровье, образование и благосостояние семьи (в пер­вую очередь ребенка), и отца генетического, духовного, функцию ко­торого реализует Бог Отец.

Скромный плотник Иосиф, обрученный с Девой Марией, несет от­ветственность за семью, но отнюдь не доминирует в ней. Доминирует сын Иисус Христос. В образе Иосифа воплощено христианское отно­шение к ребенку: не как к своей собственности, а как к богоданному существу. Поскольку ребенок не мой, а Божий дар, то отец-воспита­тель испытывает уважение и почтение к ребенку. Интересную мысль по этому поводу высказывает польский теолог о. Анджей Белат. Он полагает, что Иосиф является иконой Отца. Отличие иконы от образа состоит в том, что икона определяет настоящее лицо человека, ибо показывает его становление, которое должно стать целью всей челове­ческой жизни, Иосиф реализует мужскую любовь к ребенку, которая является более твердой и последовательной, теплой и сердечной, чем природная и непоследовательная любовь матери. Ребенок дан Богом Иосифу на хранение, это дар Божий, посему у Обручника нет права распоряжаться его душой, телом и судьбой, он обязан создать предпо­сылки выполнения ребенком миссии земной жизни, обеспечить ему душевный комфорт. Именно поэтому Иосиф спокоен и немногосло­вен: покой отца обеспечивает спокойствие ребенка. Но все же подлин­ный отец — Бог, и хотя не надо бояться Бога, «поскольку Он Царь и Отец этого мира», разделение образа Отца на земного и небесного ве­дет к важным психологическим следствиям. Одно из них: разделение образов идеального отца и отца реального в психике ребенка и отсут­ствие идентификации с отцом-воспитателем. Согласно психологичес­ким исследованиям, это ведет к повышенному уровню притязаний и является условием развития креативности, но чревато и невротичес­кими нарушениями¹

¹.

Земная модель христианской семьи является классическим вари­антом детоцентрической семьи. На шкале ответственности за семью члены ее располагаются в следующем порядке: Иосиф, Мария, Иисус (отец, мать, сын). На шкале доминирования (причастность божествен­ной сущности) последовательность противоположная: Иисус, Мария, Иосиф. Психологически Мария ближе к Сыну, а Сын к матери, чем оба к отцу.

Иосиф Обручник покорно выполняет свое земное предназначение. Ребенок, рожденный Марией, сыграл свою великую роль. Что не ска­жешь о большинстве детей, воспитанных в детоцентрических семьях.

¹ Дружинин В. Н. Психология общих способностей. М, 1995.

Христианство предлагает две нормативных модели семьи. Посколь­ку Мессия уже родился и выполнил свою земную миссию, второго Свя­того семейства не будет, и религия ориентирует верующих на патриар­хальный вариант семьи как идеал человеческих отношений. Западное и Восточное христианство дают два различных варианта этого идеала.