Журналистский аспект.

Свобода слова.

Вплоть до 1989 года, болгарская пресса, радио и телевидение пользовались исключительно языком официальной политики. Даже популярная в начале 90-х годов в Болгарии российская печать эпохи перестройки и гласности, которая оказала значительное влияние на общественное мнение и прессу того времени, не сразу смогла переломить эту тенденцию.

10 ноября 1989 года. Конец эпохи коммунизма. Болгарской журналистике необходимо было в очень короткий период переосмыслить прошлое и оценить настоящее. Периодическая печать перестраивалась очень медленно и долго не могла определиться. Обвинения в адрес прошлого не были конкретными, критика существующего положения дел — символическая.

Прорыв произошел только в 1990 году. С одной стороны, новоиспеченная оппозиционная пресса вполне легально публиковала диссидентские материалы, с другой стороны, независимые издания широко обсуждали политические события. Но довольно быстро наиболее массовые еженедельные и ежедневные издания заняли позицию героя Алеко Константинова: “Все вокруг мошенники!”. Наибольшую популярность обрели ежедневная газета “24 часа” и еженедельник “168 часов”. Держась в стороне от основных политических сил и оппозиции, они совершенствовали “новый язык болгарской прессы”, язвительно и цинично высмеивая всех политиков без исключения. Большинство изданий подхватило этот саркастический тон, благодаря чему люди вскоре потеряли всякое уважение к политическим лидерам и государственным институтам. Чтобы привлечь к себе больше внимания, пресса “окучивала” не только простых граждан, но и разные политические партии, подыгрывая то тем, то этим.

Таким образом, суть “нового политического языка Болгарии” сводилась к отрицанию. Обличение, осмеяние, отрицание любых идеалов и социальных институтов, не только политических. Исключение составляли только ангажированные партийные издания (“Дума”, “Демократия”). Критика в адрес правительства, парламента смешивалась с чисто популистскими лозунгами. Язык средств массовой информации стал грубым и вульгарным (более 90% всех СМИ).

Болгарская пресса переняла, главным образом, черты американских и английских СМИ (макеты, верстка, внешний облик) и предназначалась для неприхотливого массового читателя. Мнение отдельного журналиста, обычно достаточно посредственное, выдавалось за гражданскую позицию.

Процесс слияния политического жаргона и публицистики и принято считать отходом от официозной прессы. Осмеяние политических институтов и культивирование идеи невозможности построения гражданского общества в Болгарии вкупе с сильной конкуренцией среди СМИ, которая заставляла использовать любые средства для привлечения аудитории, — все это создало потенциальную опасность для демократических начинаний. Конфронтация перешла любые границы. В идеологии царил такой же хаос, как и в политике.

Не ограниченная ничем конкуренция между так называемой независимой и официозной прессой привела к сильнейшей вульгаризации языка средств массовой информации. Гласность была воспринята как свобода слова в буквальном смысле. Язык массовой периодики опустился до уровня выкриков подвыпившего ковбоя из второсортного вестерна. В результате чего возникла острая необходимость в языковых, идеологических и политических табу. Демократическая цензура могла появиться лишь с возникновением новых ценностей и новых демократических институтов, но этого не произошло. Страна жила отрицанием прошлого, ощущая пустоту настоящего.

Однако ответственность за это нельзя целиком возложить на средства массовой информации. Создание новой болгарской политической модели происходило в условиях сильной конфронтации, спонтанно и хаотично. Слишком долго политики оттачивали фразеологию, и сейчас уже сложно установить, кто первый потерял к ним доверие: общество или пресса. В любом случае, пресса способствовала процессу.

Царивший в стране хаос, массовые колебания, стресс, политическая и экономическая дестабилизация поставили СМИ перед выбором: выживание, коммерческий успех или защита вечных ценностей. Условия рынка таковы, что тот, кто не плывет по течению, погибает.

Негативная информация.

Профессор Д. Градев и профессор Л.Андреева (кафедра психологии, факультет философии, Софийский университет) провели в 1997 году пилотажный контент-анализ пяти самых массовых по тиражу газет (“Труд”, “24 Часа”, “168 Часов”, “Стандард”, “Новинар”) на предмет использования негативной лексики. Эти издания имеют статус “независимых”, не отражают точку зрения правительства или одной из правящих партий.

Полтора месяца тщательному анализу подверглись все материалы этих изданий на следующие темы: экономика, политика, образование, преступность. Результаты показали, в каждом выпуске любого из вышеперечисленных изданий содержалось от 10 до 14 статей негативного содержания. Негативные статистические данные публиковались без интерпретации и часто без особой логической необходимости. Никаких возможных путей улучшения социальной жизни в подобных статьях не содержалось, только отрицание. В рамках исследований было опрошено 45 человек(нестандартизированные интервью) различного возраста и социального статуса на предмет влияния на них негативной информации через СМИ. Дополнительно было опрошено 12 специалистов, которые по роду своей деятельности обязаны читать газеты и журналы. Основной результат этого исследования может быть кратко выражен в следующем: большинство людей ощущают тревогу не только благодаря своему жизненному опыту, но и благодаря нагнетанию обстановки средствами массовой информации. Болгары уверены, что среди всех постсоветских стран Восточной Европы их страна занимает последнее место по уровню жизни, несмотря на то, что проводимые сейчас в стране реформы нацелены на процветание нации. Такой нигилизм оказывает сильнейшее влияние на национальную психологию населения Болгарии. Это характерно не только для массового сознания, но и для поведения на индивидуальном уровне. Результат таких изменений — рост безразличия и социальная пассивность. На уровне психологии это означает, что большинство населения Болгарии страдает синдромом беспомощности, не принимает настоящее, что приводит к нарушению процесса социальной адаптации и к эскапизму. Одной из причин такого положения — безответственное поведение СМИ, которые публикуют данные без всякой на то причины, не представляя никаких объяснений, поэтому люди не знают, меняется что-то или нет, и ощущают себя некомфортно.

Выводы

1. СМИ в Болгарии широко используют катастрофическую лексику.

2. Гипотеза, выдвинутая автором международного проекта, о том, что основным распространителем негативной информации является оппозиционная пресса, — подтвердилась.

3. Что касается политически ангажированных изданий, то негативную информацию они распространяют только в отношении своих противников, что касается независимой прессы — она распространяет такую информацию обо всех и обо всем.

4. Самыми массовыми по тиражу изданиями Болгарии (“часовыми” “24 часа” и “168 часов”) был создан специфический бульварный язык — “ширпотреб”, отличающийся своим нигилизмом, сарказмом. В самом начале перестройки общественных отношений он действительно помог преодолеть косность и догматичность тоталитарной журналистики, но сегодня эти издания уже просто эксплуатируют катастрофический комплекс нации.