Авксентьев в.А., Бабкин и.О., Новиков а.С. События в кендже-кулаке: локальный конфликт или часть целого?

В начале января 2001г. на Ставрополье произошёл конфликт, который можно квалифицировать как локальный этнический конфликт, и которых, к сожалению, в современной России происходит немало. Речь идёт о конфликте между людьми русской и туркменской национальности в Туркменском районе края. Конфликт повлёк человеческие жертвы, и это сразу выделило его из других конфликтов такого масштаба, приковало на определённое внимание всего края. С другой стороны, этот конфликт обострил многие вопросы, связанные с локальными этническими конфликтами. Большинство из таких конфликтов не сопровождаются жертвами и поэтому обычно быстро исчезают из поля зрения общественности, как только прекращаются непосредственные действия, имеющие признаки общественных беспорядков. Всегда имеется соблазн редуцировать такой конфликт до бытового уровня, до уровня инцидента, вызвавшего столкновения людей и, тем самым, изменить характер проблемы, низведя её до частного случая.

Только в 2001 г. в крае произошло несколько подобных инцидентов, которые стали в той или иной степени известны общественности. Почти в то же самое время, когда произошёл конфликт в Кендже-Кулаке, имела место, как принято говорить, «разборка» между русской и армянской молодёжью на хуторе Верхнерусском близ Ставрополя. Конфликт, несмотря на нанесённые некоторым из его участников телесные повреждения, удалось быстро погасить. В октябре этого же года произошёл инцидент с межнациональным оттенком в одном из общежитий сельскохозяйственной академии, показавший высокую мобилизационную активность нерусских студенческих общин в г. Ставрополе.

Конфликт в Кендже-Кулаке явился наиболее серьёзным из происшествий на этнической основе в первые девять месяцев 2001 года и обозначил определённую тенденцию, которую далее нельзя игнорировать – тенденцию нарастания числа локальных этнических конфликтов в крае, а также высветил общественную опасность таких конфликтов и недопустимость их недооценки. Разумеется, на фоне продолжающейся «контртеррористической операции» в Чечне, признаков реального окончания которой пока не видно, сведения о таких конфликтах не получили распространения за пределами края и даже в самом Ставропольском крае конфликты достаточно быстро вытесняются из фокуса общественного мнения другими локальными конфликтами, тем более очередными крупными террористическими актами в крае и г. Черкесске в конце марта 2001 г., получившими широкий общественный резонанс по всей стране. Анализ этого конфликта и действий участников, государственных органов, средств массовой информации, как представляется, может дать возможность глубже понять природу локальных этнических конфликтов, механизмы их эскалации и пути прогнозирования, управления и урегулирования.

Важно отметить, что, несмотря на предпринимаемые властными структурами края меры по управлению этническими процессами, локальная конфликтность нарастает. Особенно тревожным является и то, что всё чаще в локальные конфликтные ситуации вовлекается русское население края. Если ещё несколько лет назад специалисты прогнозировали вероятные локальные конфликты в основном между людьми нерусской национальности, и такие конфликты действительно имели место, то в последние несколько лет в конфликтные ситуации всё чаще вовлекаются различные группы русского населения. Среди русского населения края начинают формироваться миграционные настроения, что резко ухудшает общий климат межэтнических отношений. Как наиболее вероятные в настоящее время прогнозируются локальные конфликты между русскими и ногайцами, русскими и даргинцами. Особенно тревожит нарастание этнической напряжённости в молодёжной среде. Один из авторов статьи с 1993 года преподает в вузах г. Ставрополя курсы «Этнология», «Этнические проблемы современности и культура межнационального общения» и констатирует существенные сдвиги в сознании студенческой молодёжи. В начале 1990-х гг. в студенческой среде преобладали настроения, которые можно обозначить как космополитичные. В устных беседах студенты подчёркивали, что отношения между молодёжью разной национальности в вузовской среде города нормальные и конфликты не происходят. Однако в конце десятилетия студенты отмечают напряжённый характер отношений, причём по линии «русские студенты – нерусские студенты». Как удаётся выяснить в ходе бесед, студенты зачастую впитывают негативные установки в районах постоянного проживания, где отмечают постоянные небольшие стычки в местах отдыха, чаще всего на дискотеках, которые в малых городах и сельской местности по существу стали единственной организованной формой досуга молодёжи ("Больше и пойти-то некуда"). Молодые люди организуются в компании по этническому признаку, хотя отмечают, что в других сферах жизнедеятельности, особенно на производстве, отношения между людьми разной национальности нормальные. Многие также имеют друзей иной национальности.

По словам родителей одного из пострадавших в столкновении между русской и армянской молодежью на хуторе Верхнерусском, когда-нибудь что-то подобное неизбежно должно было случиться, так как ни власти, ни правоохранительные органы не обращали внимания на постоянно растущую национальную напряженность между коренными и приезжими жителями. Все мелкие неприятности списывались на бытовые недоразумения, неизбежные в молодежной среде, а тот факт, что все чаще они принимали форму открытого национального противостояния, никем не принимался во внимание. По мнению родителей, и то преступление, которое произошло на хуторе и которое, по их мнению, имеет ярко выраженный национальный характер и тщательно спланировано для того, чтобы показать, кто именно стал в Верхнерусском хозяином, будут пытаться спустить на тормозах, придав ему характер банальной драки (1).

В анализе произошедшего в Туркменском районе конфликта важно также учесть, что конфликт фактически не был спрогнозирован ни управленцами, ни аналитиками. Ставропольские туркмены всегда считались миролюбивым народом, не склонным к острым конфликтным действиям. Отношения между туркменами, русскими и другими народами в этой части края характеризовались как толерантные. Разумеется, определённые локальные конфликты, которые даже было бы правильнее назвать микроконфликтами, случались в этом ареале и раньше, но они действительно не вызывали тревоги.

Ставропольские туркмены – специфическая и уникальная этническая группа на Северном Кавказе, проживает в степном Предкавказье с XVII в. Самоназвание – туркмен, в XIX в. и начале XX в. было распространено название «трухмен». Предки ставропольских туркмен покинули под давлением хивинских ханов Восточный Прикаспий. Первоначально туркмены кочевали вместе с калмыками, вплоть до XIX в. занимались в основным кочевым скотоводством, а с XIX в., когда туркмены стали переходить на оседлый образ жизни, – и земледелием. В течение длительного времени сохранялись сезонные перекочевки со скотом. Первый туркменский аул был основан в 1863 г. Революция и гражданская война нанесли тяжелый удар по ставропольским туркменам, численность туркменского населения заметно сократилась. Если в 1901 г. на Ставрополье проживало 15925 туркмен, то к 1926 г. их численность сократилась до 11653. В 1920-е гг. ставропольским туркменам была оказана существенная материальная помощь, что позволило возродить хозяйство в туркменской степи. По переписи 1989 г. на Ставрополье проживало 11337 туркмен.(2) На 1 января 1997 г. в крае проживало 12,8 тыс. туркмен.

События в Кендже-Кулаке Туркменского района развивались следующим образом. 6 января 2001 г. около 21-00 в кафе этого села произошла стычка между посетителями, часть из которых была русскими, а часть – туркменами. Выяснение отношений продолжилось на улице, причём к дерущимся присоединились другие жители села. Неподалёку от места конфликта в одной из туркменских семей в это время праздновали свадьбу, так что туркмены получили значительное подкрепление в лице тех, кто присутствовал на празднестве, причём среди них были как местные туркмены, так и гости из других районов, а также этнические ногайцы. По оценкам правоохранительных органов в столкновении принимали участие не менее 80 человек с обеих сторон. В результате несколько человек было доставлено в местную больницу с телесными повреждениями различной тяжести. Наиболее пострадали в столкновении несколько русских мужчин, один из которых был доставлен в больницу с проникающим ножевым ранением в область грудной клетки с повреждением лёгкого. После проведённой операции угроза его жизни миновала, зато другой пострадавший, бывший воин-афганец, случайно оказавшийся на месте столкновения, получил в результате удара по голове обрезком трубы тяжёлую черепно-мозговую травму и через некоторое время скончался в больнице. В первый день конфликта было задержано два человека – предполагаемые зачинщики драки. Однако инцидент на этом не был исчерпан. На следующий день в аул Сабан-Антуста прибыли на бортовой машине несколько десятков молодых людей из туркменского аула Эдельбай, расположенного в соседнем Благодарненском районе. Вместе с молодыми людьми из Сабан-Антусты приезжие, вооружившись дубинками, отправились в Кендже-Кулак с целью продолжить выяснение отношений. Находясь уже в самом Кендже-Кулаке, они вели себя крайне агрессивно, ходили по улицам, выкрикивая лозунги националистического и антирусского характера и провоцируя местных жителей на конфликт. В этом «марше устрашения» участвовало не менее 100 человек, причём они на первых порах отказались подчиниться требованиям работников милиции разойтись, и лишь под угрозой применения оружия милиционерам удалось разогнать толпу. Стоит особо выделить тот факт, что основным лозунгом у этих молодых людей были слова «Аллах акбар!», призванные придать конфликту выраженный конфессиональный характер, тем более что эти события происходили 7 января, в день православного Рождества.

8 января состоялся сход жителей с. Кендже-Кулак, на котором были выдвинуты требования о наказании зачинщиков драки, а также организаторов «акции устрашения». Как отмечалось на сходе, подобные конфликтные ситуации в Кендже-Кулаке периодически повторяются, а основной причиной такой динамики событий, по мнению самих жителей, является безнаказанность тех, кто разжигает такого рода конфликты. В то же время, как отмечал присутствовавший на сходе корреспондент местной газеты «Рассвет», люди сами удивлялись, как могло случиться, что между представителями двух народов, веками проживающих рядом, работающих в одном коллективе, возник конфликт, приведший к столь трагическим последствиям (3).

Туркменский район – один из административных районов Ставропольского края. Впервые туркменский район был организован в 1920 г. в рамках широкомасштабной и долговременной стратегии нациестроительства, разворачивавшейся в те годы по всей России, а в последствии – СССР. Туркменский район рассматривался как форма национального самоопределения ставропольских туркмен. В 1956 г. во время кампании по укрупнению административных районов Туркменский район был упразднен и впоследствии восстановлен в 1970 г. Однако на этом этапе государственного строительства район не рассматривался как форма национального самоопределения, его статус ничем не отличается от других административных районов Ставропольского края. Но Туркменский район – еддинственный в крае, имеющий этническое название, хотя на территории Ставрополья имеются ареалы проживания других этнических групп (ногайцы).

Как отмечалось в упоминавшейся выше районной газете, это уже далеко не первая стычка. За два года до описываемых событий в Кендже-Кулаке возникла драка между молодыми людьми туркменской и русской национальности, с одной жителями с. Шарахалсун, а с другой – местными, кенджекулакцами. Через две недели после этого столкновения между туркменской и русской молодёжью повторились. В тот раз, к сожалению, не были предприняты соответствующие меры для расследования происшествия и наказания зачинщиков столкновения (4).

Зачинщики драки в январе 2001 г., а также инициаторы продолжения «разборок» были выявлены достаточно быстро, однако на момент написания настоящей статьи (середина октября 2001 г.) никто не понёс наказание за гибель человека. Тем временем, русские жители с. Кендже-Кулак на сходе требовали разделить единое хозяйство СПК «Кенджекулакский» между двумя сёлами, что, однако, не было поддержано руководством районной государственной администрации. Более того, русские жители с. Кендже-Кулак приняли на сходе 27 января 2001 года (т.е. уже почти через три недели после вспышки конфликта) к главам сельских администраций, жителям района, руководству районной государственной администрации, в котором в частности говорилось, что «в связи с неоднократными набегами на наше село, избиениями учащихся, молодёжи, женщин жителями аулов Сабан-Антуста, Шарахалсун, Эдельбай, убийством нашего односельчанина.., мы обращаемся ко всем жителям района поддержать нас в требовании об изменении названия района, которое мы направили в Государственную Думу Ставропольского края»(5).

Муниципальное образование Кенджекулакский сельский совет состоит из двух населённых пунктов: собственно села Кендже-Кулак, населённого преимущественно русскими, и аула Сабан-Антуста, основным населением которого являются туркмены. Жители обоих населённых пунктов работают в одном сельскохозяйственном предприятии СПК «Кенджекулакский». По словам директора предприятия Н.Н. Шрамко конфликтов на этнической почве в коллективе не отмечается, каких-либо проявлений неприязни или враждебности между работниками также не было зафиксировано.

Тем не менее, конфликт разгорелся именно между жителями Кендже-Кулака и Сабан-Антусты. Через несколько дней после конфликта в аул Сабан-Антуста вошли подразделения ОМОН с целью предотвращения рецидива конфликта. В Сабан-Антусте и в самом Кендже-Кулаке были созданы местные отряды охраны порядка, состоящие из жителей сёл, причём, как отмечалось в районной газетой «Рассвет», в ауле Сабан-Антуста дежурство было организовано в основном с целью удержать молодёжь от непродуманных действий (6).

Что касается причин конфликта, то многим они видятся по разному. Как отметил глава Туркменской районной государственной администрации В.А.Долин в интервью, данном им редактору районной газеты «Рассвет» 20 января 2001 года, причин такого развития событий достаточно много. Негативную роль, по его мнению, играют такие факторы, как безработица среди молодёжи, а также изменение системы воспитания. По его мнению, существовавшая ранее структура образования в районе, строившаяся на совместном обучении и проживании в интернатах русских, туркменских, даргинских, татарских детей, способствовала выработке установок этнической и конфессиональной толерантности уже в раннем возрасте. Помимо этого, глава администрации отметил, что «как ни прискорбно, но идеи исламского фундаментализма, и его крайнее проявление – ваххабизм, – находят питательную среду у части туркменской молодёжи, и именно той, которая не занята общественно-полезным трудом» (7).

Фактически те же причины конфликта, не выделяя, однако, последнюю, называли и представители туркменской национально-культурной автономии. В личном интервью с Д.Я.Чершимбеевым, Ш.Х.Ахметовым, М.Г.Токтаньязовым, представляющими на сегодняшний день актив автономии, было отмечено, что старшее и среднее поколение жителей Сабан-Антусты в ходе разбирательств по поводу конфликта отмечали, что они глубоко возмущены поведением молодёжи, но полагают, что это произошло вследствие проблем с занятостью молодых людей, а также из-за того, что молодёжь сейчас предоставлена сама себе. Также в ходе интервью отмечалось, что не стоит возводить случившееся в разряд действительно конфликта между русскими и туркменами, это была всего лишь пьяная драка, участники которой естественно обратились за помощь именно к своим друзьям, родственникам, соплеменникам.

26 января 2001 года состоялось заседание совета туркменской национально-культурной автономии. В постановлении, ставшем итогом заседания, помимо осуждения «хулиганских выходок» туркменской молодёжи в с. Кендже-Кулак, обращается внимание краевой и районной властей на проблему занятости в населённых пунктах, где проживает туркменское население, на недостатки в социальной структуре. Активистам Туркменской национально-культурной автономии также было предложено вести разъяснительную работу среди населения, направленную на недопущение межнациональной розни (8).

Что касается влияния так называемых ваххабитов, то здесь лидеры автономии единодушны во мнении, согласно которому под это влияние подпадают единицы. Д.Чершимбеев в ходе личного интервью указывал на то обстоятельство, что уровень религиозности у туркменского населения не столь уж велик, а использование лозунга «Аллах Акбар!» вовсе не говорит о том, что туркменская молодёжь отличается религиозным экстремизмом. По его мнению, религия и религиозные лозунги в такого рода конфликтах являются лишь средством для привлечения, объединения людей, причём даже сами объединяющиеся вряд ли чётко осознают, какие религиозные лозунги и зачем они используют.

В последнем наблюдении есть безусловная доля истины, так как в общественном мнении во многом благодаря СМИ укоренился стереотип, согласно которому каждый, кто громко кричит «Аллах Акбар!» является, по меньшей мере, очень радикально настроенным исламским экстремистом. Тем не менее, конфессиональный фактор сыграл в этом конфликте мобилизующую и объединяющую роль, и, учитывая целенаправленную деятельность экстремистов по внедрению конфессионального компонента в конфликты на Северном Кавказе, его также не следует и преуменьшать. Не стоит забывать также, что под крики «Аллах Акбар!» проходила именно «акция устрашения» на следующий день после собственно драки между русскими и туркменами, что указывает на имевшееся у молодых людей, возможно не вполне осознанное стремление, произвести на русскую часть населения села устрашающее впечатление возможностью объединения туркменов и других нерусских этнических групп под знаменем ислама и перехода конфликта в фазу ещё большего ожесточения.

Приводя мнение руководителей туркменской национально-культурной автономии, необходимо также остановится на ещё одном немаловажном обстоятельстве. Практически все они указывали на запоздалую реакцию властей на конфликт, а также на достаточно резкие высказывания некоторых представителей краевой исполнительной власти относительно характера и возможных методов разрешения конфликта. Отмечалось, что представители власти в первые дни после конфликта не провели схода граждан в ауле Сабан-Антуста, хотя жители ожидали этого и несколько раз собирались для обсуждения произошедших в соседнем Кендже-Кулаке событий. Разумеется, среди части населения такого рода невнимание было расценено как однозначная оценка властями конфликта как вины всего туркменского населения. Как отмечали руководители автономии, резкие и однозначные оценки конфликта со стороны некоторых чиновников краевого уровня (о том, что конфликт носит ярко выраженный антирусский характер, о необходимости прибытия в район частей казачьих войск Терского казачьего войска и проверке на причастность к беспорядкам всех молодых людей – жителей аула Сабан-Антуста). По словам Д.Чершимбеева, приехавшие в краевую администрацию для выработки совместных мер по разрешению этого конфликта представители Туркменской национально-культурной автономии долго не могли добиться приёма у ответственных работников, один из которых прямо заявил прибывшим, что значительная доля вины за конфликт лежит именно на них.

Отвлечемся от анализа конкретных фактов, связанных с конфликтом в Кендже-Кулаке и попытаемся выйти на теоретический уровень осмысления проблемы. Успешная работа по урегулированию конфликт, преодолению его последствий и предотвращению рецидивов предполагает устранение причин, породивших конфликт, что, собственно, и можно рассматривать как разрешение конфликта. При этом необходимо выделить три уровня анализа причин локальных этнических конфликтов.

Во-первых, это макропричины, под которыми в данном случае будем понимать среду конфликта и присутствующие в ней конфликтогенные факторы, неподконтрольные как самим участникам конфликта, так и тем государственным структурам, которые предпринимали меры по его разрешению. В анализируемом конфликте макропричинами являются ухудшение общего климата межэтнических отношений в регионе, две чеченских войны, очевидная неспособность федерального центра в течение десятилетия определиться с приоритетами национальной политики в регионе и внятно донести их до жителей Северного Кавказа. В качестве отдельного момента необходимо обозначить длительное игнорирование федеральными властями русского вопроса в регионе.

К макропричинам необходимо отнести распространение религиозно-политического течения, получившего наименование «ваххабизм» и имеющего выраженную антироссийскую направленность. Немаловажным является утрата населением доверия к государственным структурам, особенно таким, как милиция и ГИБДД, которые для подавляющего большинства людей являются единственными представителями власти, с которыми они реально имеют дело. Не случайно в «обывательской версии» происшедшего в Кендже-Кулаке преобладают обвинения в адрес органов внутренних дел. На сходах граждан в районе звучало немало упрёков в адрес начальника милиции общественной безопасности: «В одну дверь милиционеры задержанных заталкивают, а из другой – выпускают». Приводились и такие факты: в одном из нападений на чабанов участвовал милиционер-туркмен; в драке на дискотеке был задержан один из хулиганов, который назвался племянником начальники милиции и пообещал снять со старшины погоны…(9) Считать всё это чем-либо исключительным для нашей страны, разумеется, невозможно. В сознании большинства людей всё это не более – чем повседневные мелочи, часть постсоветского образа жизни.

Результатом является нарастающее чувство небезопасности людей, которое, с одной стороны, формирует потребности в объединении людей на основе определённых признаков (а в обществах с малым демократическим опытом и несформировавшимся гражданским обществом наиболее подходящей основой для такого объединения является этничность), а с другой – создаёт благоприятные условия для манипулирования общественным сознанием и действиями конкретных людей. Среди этого блока причин необходимо также обозначить рост в 1990-е гг. конфессионального компонента в этноконфликтном процессе на Северном Кавказе, что является немалым успехом идеологов чеченского сепаратизма. Вспомним в этой связи, что в начале 1990-х гг. общественное сознание имело своеобразный иммунитет против восприятия российско-чеченского конфликта в конфессиональном измерении.

Отдельной строкой среди макропричин необходимо обозначить ухудшение материального положения людей, продолжающийся экономический кризис, распад структур, ранее обеспечивавших занятость большой массы людей. Особенно серьёзным экономический кризис оказался для сельского населения, а анализируемый конфликт произошёл как раз в сельской местности. На место крупнотоварному производству пришло мелкотоварное, а то и натуральное хозяйство, которое хотя и позволяет выжить большинству сельского населения, но вызывает к жизни архаичные способы существования, соответствующие натуральному хозяйству. Отсутствие кооперативных связей для переработки и сбыта сельскохозяйственной продукции приводит к ограничению потребности в расширении и модернизации производства. В сельской местности в 1990-е гг. оказалось большое количество избыточного населения, и это характерно для всего северокавказского региона. Одним из следствий этого процесса является фрагментация и атомизация аграрного социума, что также стимулирует поиск новых способов объединения (агрегации) людей.

Эти и другие причины не имеют локального характера, многие из них действуют на всей территории России, определяя её повышенный этноконфликтный фон, действие же других охватывает территорию всего Северного Кавказа, хотя их конкретная манифестация имеет в каждом из субъектов Российской Федерации на Северном Кавказе свою специфику. Эти причины не связаны непосредственно ни с действиями (умелыми или неумелыми) краевых и районных властей, ни с взаимодействием этнических общин, оказавшихся вовлечёнными в конфликт. Сами эти причины неподконтрольны этим субъектам конфликта, а зачастую и не осознаются ими. В качестве причин этнических противостояний из всего комплекса причин как сами участники локальных конфликтов (не только в Кендже-Кулаке, но и по всему краю), так и респонденты по общему массиву выборки, а также эксперты отмечают ухудшение материального положения. Среди факторов, особенно значимых для возможного этнического конфликта экономический отмечен 70.3% респондентов; второй по значимости фактор личностный (амбиции отдельных людей) отметили около 40% респондентов (10).

Далее, необходимо выделить т.н. «мезопричины», т.е. причины «среднего уровня», под которыми мы будем понимать местные условия деятельности субъектов-носителей конфликта (имеется в виду русская и туркменская общины в Туркменском районе). Многие из этих факторов не имеют этнической природы, однако их распределение, сочетание и действие в разных частях Ставропольского края весьма различны. Прежде всего, это неравномерное ухудшение экономической ситуации по территории края. Туркменский район оказался в числе наиболее проблемных зон Ставрополья, что определяется сложными природными условиями, ограничивающими возможности эффективного сельскохозяйственного производства, почти полным отсутствием сфер приложения труда за пределами сельского хозяйства. Из 500 туркмен, проживающих в Кендже-Кулаке, в колхозе работают всего 40 человек (11). Остальные трудоспособные вынуждены обеспечивать своё существование «самозанятостью», а молодое поколение чаще всего вообще не работает.

Началось изменение демографической ситуации, в котором наиболее характерным и тревожным фактом стала тенденция к формированию моноэтничных населённых пунктов. Аул Сабан-Антуста, который ещё десялитетие назад был смешанным по составу населения, стал фактически моноэтничным, здесь осталось не более 70 русских жителей. В то же время русские активно переселялись в Кендже-Кулак, и в котором в настоящее время, несмотря на название, преобладает русское население. Сам факт территориальной агрегации людей по этническому признаку является свидетельством неблагополучия в этнических отношениях и предвестником грядущих конфликтов.

И, наконец, третий уровень анализа причин – это мотивы действий конкретных людей, приведшие к столкновениям именно в этом месте и в это время (назовём их микропричинами). По некоторым из этих мотивов продолжается следственная работа, и пока нельзя исключить возможности целенаправленной провокации и даже предварительной подготовленности столкновений (это предмет интереса, как принято говорить, «компетентных органов»).

Однако и эти причины нельзя трактовать прямолинейно. Механизм вовлечения в конфликт разных людей на стороне одной и той же этнической группы различен. Было бы неверным рассматривать участвующую в конфликте группу как одно целое, тем более переносить мотивы участия непосредственных действующих лиц в силовом этапе конфликта на всю этническую группу в целом. Также не вполне корректно пытаться рационализировать участие всех людей в конфликте, объяснять мотивы их действия какими-либо целями, поддающимися логическому анализу. Даже если будут выявлены имена зачинщиков конфликта, подстрекателей или организаторов, или будет обнаружен заранее спланированный характер этой акции (что также отнюдь не является обязательным, этого не требует логика развития конфликта, всё произошедшее может быть объяснено и без привлечения «концепции заговора»), останется вопрос о том, почему столь легко люди вовлекаются в подобные конфликты и почему достаточно рядовой по внешним признакам бытовой инцидент быстро приобретает этнический характер.

В качестве ответа на последний вопрос о причинах быстрого вовлечения в активные конфликтные действия широкого круга людей отметим сформировавшуюся высокую этноконфликтную готовность социума Ставропольского края. В проведённых Лабораторией этноконфликтологии СГУ исследованиях и других опубликованных и неопубликованных источниках фиксируется стабильно высокая готовность различных этнических групп Ставропольского края к открытому участию в конфликтных действиях на стороне своей этнической группы. Эта готовность и представляет собой своеобразное конфликтное поле, на котором этнические конфликты могут произрасти буквально из любого семени. Нужно отметить, что в современных исследованиях этнических конфликтов уделяется явно недостаточное внимание социально-психологическому фактору, в то же время это принципиально важно: неучёт этого фактора приводит к явному предпочтению административно-управленческих методов урегулирования конфликтных ситуаций, при этом практически не осуществляется работа по постконфликтной реабилитации участников конфликта, по изменению социально-психологического климата в ареале конфликта. В результате это конфликтное поле остаётся вспаханным для новых вспышек конфликтов.

Как справедливо отмечают известные конфликтологи Л.И.Никовская и Е.И.Степанов «…важный ориентир, обеспечивающий адекватное и эффективное этноконфликтологическое исследование, – учёт того обстоятельства, что конфликтные ситуации в современных межнациональных отношениях формируются комплексом взаимодействующих между собой кризисных факторов – экономических, политико-правовых, идеологических, социокультурны» (12). Важно также отметить, что устойчивый выход из конфликта также предполагает работу по этим как минимум четырём направлениям. Эти авторы также абсолютно верно отмечают, что в анализе этнических конфликтов основной упор необходимо сделать на учете и использовании внутренней мотивации поведения представителей конфликтующих этносов и других участников межэтнических коллизий, их ценностных ориентаций и социально-психологических установок, идентификаций и стереотипов. Это связано с тем общим представлением, что человек или группа людей, включенные в систему общественных, в том числе и межэтнических отношений, могут определённым образом трансформировать свое поведение, лишь корректируя свои идентификации с теми или иными общностями, их установками и ориентациями и тем самым, меняя регуляторный механизм своего индивидуального и межгруппового поведения» (13).

Особую роль в эволюции локальных конфликтов играют средства массовой информации, создавая определенное поле согласия или, наоборот, поле эскалации конфликта. Конфликтогенный фактор средств массовой информации хорошо известен, проявился он и в этом конфликте. Так, 11 января 2001 г. газета «Вечерний Ставрополь» опубликовала материал о событиях в Кендже-Кулаке под заголовком «Аллах акбар!» на рождество». И это при том, что все специалисты, занимавшиеся анализом и урегулированием конфликта, отмечают, что конфессиональный фактор в конфликте был наименее значимым и конфликт ни при каких обстоятельствах нельзя классифицировать как конфессиональный, несмотря на наличие конфессиональных мобилизационных компонентов. Что касается общекраевых изданий, то здесь можно особо выделить деструктивную роль публикации газеты «Жизнь», появившейся вскоре после событий в Кендже-Кулаке и содержавшей весьма резкие оценки и эпитеты, относящиеся ко всем, проживающим в районе туркменам. Стоить выделить тот факт, что газета «Жизнь» не относится к числу наиболее солидных и тиражных изданий Ставропольского края, поэтому вероятность появления экземпляров этой газеты в Туркменском районе невелика. Тем не менее, как отметил в личном интервью Д.Чершембеев, к антустинцам попал единственный экземпляр этой газеты, содержащей вышеупомянутую публикацию, что вызвало возмущение практически всего населения аула, так как газета буквально передавалась из рук в руки. Возможно, респондент был чересчур эмоционален в этом отношении, однако, согласно его оценке, эта публикация едва не вызвала новую вспышку конфликта. Сходную оценку этой и подобного рода публикаций, имевших место в период расследования причин конфликта, высказал в беседе с одним из авторов настоящей статьи и глава Туркменской районной государственной администрации В.А.Долин, отметивший, что «подливают масло в огонь некоторые средства массовой информации, использующие к тому же непроверенные и недостоверные данные».

В то же время в крае начинает складываться система ответственного отношения средств массовой информации к этническим проблемам и конфликтам, отход от сенсационной подачи материалов. Среди таких изданий следует назвать старейшую газету края «Ставропольская правда», в которой за последние годы опубликован ряд вдумчивых и спокойных материалов по этнической проблематике. К таким изданиям нужно отнести туркменскую районную газету «Рассвет», постоянно публиковавшую материалы о ходе расследования причин конфликта, а также организовавшую на своих страницах рубрику «К событиям в Кендже-Кулаке», под которой приводились мнения, факты, анализ событий, а также публиковались отзывы и письма жителей района, призывавших к мирному сосуществованию различных этнических групп в пределах района. В целом можно отметить, что районные СМИ гораздо более осторожно подошли к освещению конфликта в Кендже-Кулаке, нежели ряд краевых изданий. Нужно выделить тот факт, что с самого начала освещения конфликта в СМИ было налажено чёткое взаимодействие районной газеты «Рассвет» с представителями местной власти, что позволило вовремя, а главное достоверно информировать жителей района о ходе расследования причин конфликта.

По прошествии девяти месяцев после событий в Кенжде-Кулаке этот конфликт постепенно выпал из поля зрения общественного мнения, о нем больше почти не упоминают краевые средства массовой информации. Вместе с тем, конфликт остался неразрешенным, а в лучшем случае перешел в неустойчивую латентную фазу. Открытые конфликтные действия, действительно, прекратились, однако это не значит, что конфликт разрешен и не возобновится в будущем. Практически не начата постконфликтная реабилитация, более того, большинство действующих лиц в конфликте и вокруг него сводят предполагаемую работу с последствиями конфликта к наказанию виновных в открытых столкновениях и в перспективе – к улучшению экономических условий. Что касается возможных выходов из сложившейся ситуации, то здесь все респонденты и опрошенные или выразившие свою точку зрения через средства массовой информации представители местных органов власти были единодушны в том, что в первую очередь необходимо найти и наказать виновников развязывания той злополучной драки в селе Кендже-Кулак и тех, кто виноват в гибели человека и нанесении тяжких телесных повреждений другим участникам конфликта. Однако, как отметил в устной беседе с одним из авторов статьи руководитель сельхозпредприятия «Кенджекулакский» Н.Н.Шрамко, русское население села разочаровано ходом следственных действий, а также тем, что пока никто не был наказан за преступления, совершённые в ходе конфликта. Помимо этого, негативное впечатление на русскую часть муниципального образования Кенджекулакский сельсовет произвело переизбрание бывшего главы сельсовета – вместо русского А.Ф.Деменева им стал один из лидеров Туркменской национально-культурной автономии Д.Я.Чершембеев. Большинство русского населения Кендже-Кулака вообще не пришло на выборы, и выборы главы были осуществлены преимущественно туркменской частью электората. Несмотря на то, что Д.Я.Чершембеев имеет репутацию взвешенного и рассудительного руководителя, его избрание свидетельствует об отсутствии минимальной этнической сплоченности у русского населения края даже в условиях конфликтного взаимодействия. Именно в развитии чувства этнической общности, в формировании этнической сплоченности русского населения края определяют перспективу своей деятельности краевые органы власти.

Точка зрения эксперта:

Начальник отдела по вопросам национальностей и взаимодействию с общественными и религиозными организациями Совета по экономической и общественной безопасности Ставропольского края В.В.ШНЮКОВ: Этнический конфликт в Кендже-Кулаке был, теперь это ясно, нестихийным, неспонтанным, неслучайным событием. Аргументы, подтверждающие этот вывод, следующие: он не был первым событием такого рода в этом селе, значит он имел корни, истоки; и второе, те молодые люди, которые приехали «на подмогу» на автомобилях, приехали одновременно, автомобили оно где-то достали, орудия погрома они приготовили заранее, то есть за этим стоит организатор. И, самое главное, необходимо выяснить все причины, четко иметь представление о корнях, о действующих лицах, хотя бы уже потому, что, возможно, они вынашивают новые планы. Конфликт этот мы могли бы считать случайным, но только в том случае, если ни один из приехавших не подвергался никакой обработке, если не было никакой предварительной агитации, если рассматривать его как хулиганскую драку пьяных молодых людей, которые под воздействием эмоций приехали и подрались. Да, тогда это стихийный конфликт, не имеющий своих корней, и не надо разворачивать крупную мощную работу.

Но это не так. Мы прекрасно отдаем себе отчет, что число мононациональных сел увеличивается. Уезжают из туркменских сел русские, которые там жили десятилетиями, и села превращаются в мононациональные. Приезд в эти села эмиссаров при нынешнем законодательстве и при слабости правоохранительных структур – явление вполне вероятное. И продолжение работы этих эмиссаров здесь – явление тоже вполне вероятное, а следовательно, возможно все. Хотя меры по предупреждению мы принимаем, эта работа на длительную перспективу. Но наиболее важным мы все-таки считаем оказание поддержки и помощи в восстановлении экономики, сейчас этому способствует хороший урожайный год, похоже, что хозяйство сделает первый шаг в возрождении. Второе, мы хотим, чтобы правовой режим в хозяйстве был жестким, твердым, и делаем все возможное, чтобы там было открытое отделение милиции, куда наберут местных работников. Те работники правоохранительных органов, которые непосредственно виновны в столь неблагоприятном развитии событий, понесли наказание, освобождены от занимаемой должности начальник и первый заместитель начальника РОВД, и в целом около 12 человек убраны из органов управления внутренних дел. Теперь надо создать здоровое и нормальное управление в селе Кендже-Кулак и, таким образом, создать предпосылки к нормальному действию законодательного и исполнительного механизма. Разумеется, надо помочь русскому этносу в образовании своих общественных формирований: во-первых, казачьего; во-вторых, славянского или «русские витязи», как они сами сочтут нужным назваться. Но необходимо, чтобы это были не просто члены секции боевых единоборств, но чтобы в этих общественных формированиях изучалась история русского народа, история села, прекрасные героические страницы жизни людей, жителей Кендже-Кулака. Центром духовной жизни села должна стать школа. Нужно оказать русским в этой работе по восстановлению собственного национального самосознания особую поддержку. Терское казачье войско, штаб, атаман Терского казачьего войска сделают все возможное, чтобы поддержать вновь созданный казачий отдел. По просьбе жителей Кендже-Кулака им выделяется хорошее, большое помещение для быстрого переоборудования в православную церковь. Мы держим под контролем и оказываем постоянную помощь семьям пострадавших. Об этом знают в селе, и это играет очень большую роль. Семьям оказана значительная материальная помощь, особенно семье, потерявшей кормильца. И мы убеждены в том, что это находит отклик в сердцах людей. Мы увидели, что вслед за государственными органами помощь этой семье стали оказывать сами жители. Это первое ярко выраженное стремление возродить то что, тлело, то, что всегда оставалось: взаимопомощь, поддержку, взаимовыручку, чувство солидарности, уважения друг к другу, умение сопереживать. Дальше, я убежден, в селе Кенжекулак должна состоятся выездная работа лаборатории этноконфликтологии СГУ. Ученые должны выехать вместе с работниками отдела по делам национальностей и вместе составить прогноз и план работы по дальнейшему урегулирования конфликта. То, что сделано в течение полугодия – это первые шаги, потому что негативная тенденция продолжается и будет продолжаться. Я считаю негативной тенденцией образование все большего числа мононациональных сел. Ибо раньше, совсем недавно, русские и туркменские дети жили интернатах, занимались в одних и тех же классах, играли в одних и тех же секциях, вместе отдыхали, вместе помогали друг другу. Сейчас, когда они в разных селах, в разных школах, а интернаты закрыты, они вырастают чужими друг другу, это тревожная тенденция. И если произойдет раскол хозяйства на русское и туркменское, то и взрослые отделятся друг от друга. Тогда им останется позиция противостояния, а не сосуществования и дружбы. Много острых проблем, нам всем предстоит много работать.

Признавая значимость (как и политическую амбивалентность) этого направления работы, отметим следующее.

Конфликт в Кендже-Кулаке, несмотря на пока неподтвержденное, но почти всеми признанное воздействие извне, имеет, прежде всего, эндогенные факторы. Об этом свидетельствует в первую очередь упоминавшееся и нами, и экспертами стремление людей, проживающих в этноконтактной зоне, сосредоточиться в моноэтничных поселениях. Этот процесс занял несколько лет, продолжается и далее, он не был инспирирован эмиссарами и обнаруживает длительное вызревание этноконфликтной ситуации. Острота ситуации не была зафиксирована органами государственной власти, Туркменский район традиционно числился в числе благополучных в плане межэтнических отношений, имевшие место в недавнем прошлом стычки на этнической основе не инициировали упреждающих мер со стороны краевых и местных властей. Предлагаемые на сегодняшний день меры по устранению причин конфликта весьма ограничены прежде всего методами работы органов исполнительной власти. Вместе с тем в регионе конфликта требуется многосторонняя постконфликтная реабилитация, включающая целенаправленную работу с населением, прежде всего учащейся молодежью.

Точка зрения эксперта:

Доцент кафедры социальной философии и этнологии Ставропольского государственного университета С.Ю.Иванова: Посещение средней школы в селе Кендже-Кулак сразу после конфликта оставило у меня тягостное впечатление. Учащиеся возбуждены, разделены по этническому признаку. Совершенно необходима работа психологической службы, у учащихся нужно снять напряжение. Учителя этому не обучены, а с них требуют планы интернационального воспитания. Требуется принципиально новый подход ко всей этой работе, необходима разработка методик подготовки учащихся к жизни в новых условиях, в условиях повышенной конфликтности. Идеи интернационального воспитания были хороши в свое время, а сегодня, после столь острого конфликта с человеческими жертвами поднимать вопрос об интернационализме, мягко говоря, не к месту. Нужна система работы по формированию толерантности в межэтнических отношениях, уважения к иной культуре, это совершенно новая постановка проблемы, для многих само это слово непривычно.

Открытые действия закончились, но все вопросы остались, и главный из них – как предотвратить подобные вспышки локальных конфликтов в дальнейшем. И не только в Кендже-Кулаке, но и во многих других проблемных точках края. Представляется целесообразным осуществление следующих мер, которые могли бы позволить прогнозировать конфликты на ранних фазах их эволюции и начинать работу по деэскалации до того, как произошли открытые столкновения людей.

Во-первых, крайне важно создать эффективную систему краевого этноконфликтологического мониторинга, направленного на выявление очагов и отслеживание динамики прежде всего локальных конфликтных ситуаций. Крупные проблемы более очевидны, их обострение прогнозируется, так сказать, «антропологическим» методом, благодаря самому факту проживания управленцев и экспертов в крае. Эффективным такой мониторинг будет только в том случае, если он будет проводиться под эгидой краевых исполнительных структур, что даст возможность обследовать именно те социальные группы и в те сроки, которые необходимы для исследования. Проводимый авторами статьи в течение почти четырех лет этноконфликтологисеский мониторинг методом экспертного опроса хотя и дает позитивные результаты, но сопряжен с немалыми организационными трудностями, особенно с учетом специфики российской социологической культуры.

Во-вторых, необходимо переходить к работе по прогнозированию и деэскалации конфликтов методом «мозгового штурма». Любые предлагаемые меры будут иметь как позитивные, так и негативные следствия, вряд ли можно найти эксперта, который бы взял на себя смелость и ответственность сказать: «Делайте так, и получите позитивный результат». Необходима совместная работа управленцев и исследователей малыми экспертными группами, нацеленными на решение конкретной проблемы. Большинство управленцев постсоветского периода традиционно работают в режиме партийно-хозяйственных активов, достаточно (если не абсолютно) бесполезных для решения конкретных проблем.

В-третьих, необходимо сформировать систему гуманитарной и конфликтологической экспертизы действий всех органов государственной и муниципальной власти. Управленческие решения, законы и постановления сами нередко имеют конфликтогенный потенциал и, несмотря на ожидаемые положительные результаты, дают обратный эффект.

В-четвертых, оптимальным было бы включение Ставропольского края в экспериментальную и апробационную часть федеральной целевой программы «Формирование установок толерантного сознания и профилактика экстремизма в российском обществе на 2001-2005 годы». Для Ставрополья работа по этой программе была бы в полном смысле слова инновационной деятельностью в сфере управления этнонациональными процессами, которая побудила бы многих работников органов государственной и муниципальной власти по-новому осмыслить устоявшиеся механизмы воздействия на эти процессы, прежде всего в сфере образования и культуры.