12.3 Конфликт поколений

В современной социологической литературе существуют два полюса мнений относительно трактовки межпоколенных отношений. Одни авторы утверждают, что в современном обществе между поколениями существуют большие различия и со временем это доходящий до противоположности разрыв только усилиться. Другие, напротив, считают представления о росте межпоколенных различий иллюзорными. Одни предполагают, что конфликт поколений имел место всегда, а другие – что он и сегодня существует только в воображении. В чистом виде эти две позиции существуют лишь в теории. Как только эта проблема становиться предметом эмпирического исследования, выясняется, что она крайне сложна и многолика для того, чтобы вписаться в любой из этих подходов. Но пока вернемся к теории.

Интерес к проблемам межпоколенного взаимодействия стал следствием подъема на Западе во второй половине 1960-х годов молодежного и студенческого движения. Господствующий ранее в американской социологии структурно-функциональный подход рассматривал межпоколенные различия как проявление девиантного поведения молодежи, а сам межпоколенный конфликт как негативное явление, требующее разрешения. Однако молодежные движения протеста породили концепции иного рода.

Одной из первых подобных теорий стала концепция Л. Фойера. В своем произведении, посвященном студенческому движению, Л. Фойер отмечал, что «конфликт поколений является универсальной темой человеческой истории. Он основывается на самых изначальных чертах человеческой природы и является, может быть, даже более важной движущей силой истории, чем классовая борьба». Иными словами, Фойер утверждал, что «история всех существующих до сих пор обществ есть история борьбы между поколениями».¹

Однако истоки этой борьбы рисуются по-разному. Одни авторы, включая Фойера, апеллируют к Фрейду, полагая, что в основе межпоколенных конфликтов лежит извечное соперничество между отцом и сыном («Эдипов комплекс»). Тогда получается, что ни социально-экономические, ни политические, ни исторические условия существования подобного конфликта не влияют на его характер.

В противовес классическому конфликту, описанному Фрейдом, французский психоаналитик Ж. Мандель выдвинул идею «кризиса поколений». Она состояла в признании того, что юноша не соперничает с отцом, дабы, в конечном счете, идентифицироваться с ним, а полностью отвергает его как образец, отказываясь от его социально-культурного наследства. Подтверждения тому Мандель находит в протестном молодежном движении второй половины ХХ века, которое он трактует как стремление молодежи освободиться от воли родителей.

Основоположник этологии К. Лоренс пошел еще дальше, утверждая, что «вражда между поколениями» имеет этологические корни. Современное состояние общества, по его словам, это массовый невроз, обусловленный тем, что у современного человека нарушены механизмы, ответственные за поддержание равновесия между удовольствиями и заботами. Трудности и препятствия, вынуждавшие человека предпринимать необходимые для выживания, но неприятные усилия, исчезли. Отсюда – гедонизм, требование немедленного удовлетворения всех желаний, нетерпеливость и леность, которым всегда сопутствуют эмоциональное и духовное оскудение. А поскольку эти черты особенно распространены у молодежи, обществу угрожает прерывание культурной традиции.

Однако наиболее интересной является теория М. Мид. Связывая межпоколенные отношения с темпами общественного развития и господствующим типом семейной организации, М. Мид различает в истории человечества три типа культур: постфигуративные, кофигуративные, префигуративные.

Постфигуративная культура, по словам М. Мид, преобладает в традиционном, патриархальном обществе, которое ориентируется главным образом на опыт прежних поколений. Традиционное общество живет как бы вне времени, всякое новшество вызывает здесь подозрение в силу того, что предыдущее поколение так не поступало. Взаимоотношения возрастных групп здесь жестко регламентированы и закреплены в традициях и обычаях.

Ускорение технического и социального развития делает опору на опыт прежних поколений недостаточной, что предопределяет появление кофигуративной культуры. Для нее типична ориентация не столько на старших, сколько на современников, равных по опыту и возрасту. В плане социализирующего воздействия степень влияния коллектива друзей здесь аналогична воздействию института семьи. Причем в структуре последней происходят серьезные изменения: из патриархальной она превращается в нуклеарную.

Наконец, в наши дни темпы развития стали настолько быстрыми, что прошлый опыт не только не достаточен, но часто оказывается даже вредным, мешая появлению смелых и прогрессивных подходов. Это обуславливает формирование префигуративной культуры, для которой главным ориентиром является будущее. Поэтому не только молодежь учится у старшего поколения, но и старшие все в большей степени прислушиваются к молодым.

Подтверждение своей теории М. Мид находит в ходе первой экспедиции в 1925-1926 годах на о. Тау (Самоа). Изучая жизнь и обычаи коренного населения, М. Мид приходит к сенсационному выводу об отсутствии в архаической культуре специфических конфликтов подросткового возраста, из чего следовало, что проблемы молодежи на Западе имеют чисто социальную природу.

Если рассмотренные нами выше теории фиксировали внимание на разрушении или неэффективности традиционных способов социализации и культурной трансмиссии, подчеркивая опасности этой ломки, то идеологи молодежной революции (Г. Маркузе, Т. Рожак, Ч. Рейч), напротив, доказывали рост революционных потенций молодежи и значение молодежной контркультуры как, говоря словами Т. Рожака, «единственно эффективной радикальной оппозиции» в современных обществах.

Перевод проблемы анализа межпоколенных конфликтов на рельсы эмпирического исследования, казалось, должен был бы решить все накопившиеся противоречия. Однако это привело к появлению новых вопросов, а так же к детализации уже поставленных раннее. Прежде чем делать какие-то выводы необходимо определиться сравниваем ли мы сходства и различия между поколениями по родству (родители и дети) или мы просто говорим о сменяющих друг друга возрастных когортах? От этого будет зависеть выбор методов анализа.

Не менее важно уточнить, сопоставляем ли мы субъективно воспринимаемые аскриптивные свойства, то есть то, как сами люди оценивают степень и характер своих отличий от другой возрастной группы или же пытаемся измерить объективно существующие между ними различия, которых сами опрашиваемые могут и не осознавать. Например, можно опросить молодежь на предмет того, чем и насколько они отличаются от своих родителей, а можно просто сопоставить типичные для тех и других модели поведения, ценностные ориентации и т.д. Оба подхода имеют равное право на существование, но результаты их применения могут и не совпасть.

Наконец, нельзя забывать и о предметной стороне дела, то есть что именно сопоставляется и измеряется: частные социальные установки, глобальные ценностные ориентации или реальное поведение? В противном случае мы можем и не увидеть между поколениями никаких различий. Но это не означает, что их не существует.

Обратимся к данным социологического опроса ВЦИОМ, проведенного в июле 2004 года.¹ Полученные здесь результаты свидетельствуют, что в России за последние несколько лет между поколениями «отцов» и «детей» выросла пропасть недопонимания. Так, по сравнению с 2001 годом, с 22 до 42% возросла доля респондентов, полагающих, что между этими поколениями нет, и не может быть понимания, в виду разного жизненного опыта. При этом заметно уменьшилась вера в то, что сама возможность взаимопонимания между поколениями обеспечивается просто тем, что все мы живем в одной стране и являемся гражданам одного государства.

Около половины респондентов из самой молодой (18–24) и самой старшей (старше 60 лет) возрастных групп (49 и 50% соответственно) полагают, что поколения «отцов» и «детей» не в состоянии понять друг друга. Несколько более оптимистично смотрят на эту проблему состоятельные и высокообразованные россияне. Лишь 29 и 38% респондентов соответственно считают, что родители и дети не могут понять друг друга в принципе. Зато невозможность взаимопонимания между поколениями чаще отмечают респонденты с начальным образованием (46%) , а так же с низкими доходами (52%).

Могут ли эти данные свидетельствовать о наличие определенного рода проблем во взаимоотношениях поколений? Определенно, да. Однако стоит иметь в виду многомерность самой анализируемой проблемы, в результате чего в одном случае различия между поколениями могут быть очень велики, а в другом - ничтожны.

Определенная позитивная роль конфликтов в обществе не должна создавать какой-либо иллюзии. Нередко они заканчиваются плачевно для большинства их участников. Это ставит перед исследователями новую проблему, а именно разработки эффективных методов управления и урегулирования конфликтов.