2.2. Современные концепции коммуникации

Теория систем основана на таких категориях, как энтропия (ха­отичность, или недостаток организации; неопределенность); ин­формация (мера энтропии в ситуации; количество выборов или до­ступных альтернатив); негэнтропия (определенность); единица ин­формации — бит, используется для подсчета альтернатив; избыточ­ность (степень предсказуемости ситуации и ее определенности).

Системный подход рассматривает коммуникацию как систему, в которой присутствуют: источник, передатчик, канал, получатель, место назначения, шум. Коммуникация означает, что источник ин­формации выбирает желательное сообщение, передатчик кодирует сообщения в сигналы, а получатель расшифровывает сигналы в со­общения. Успех информационной передачи зависит от способнос­ти точно получить сообщение в месте назначения. Проблемами ин­формационной передачи являются: избыточность (повторение, ко­пирование информации); шум (любое искажение, которое возника­ет при передаче сигнала от источника до места назначения); обратная связь (корректирующая информация от получателя).

Категория обратной связи характеризует принцип построения системы информации, дающей возможность учитывать разницу между целью действия и ее результатом. Это позволяет оценивать текущее состояние управляемой подсистемы, а затем на основе по­лученных сведений выдавать корректирующие команды. Проблема достоверности информации связана с несовпадением интересов и целей отдельных элементов системы коммуникации. Поэтому воз­никает вольное или невольное искажение сведений. Решение этой проблемы включает: воспитание чувства ответственности; введе­ние каналов проверки и контроля; установление санкций на случай выявления искажений.

Математическая теория коммуникации (передачи сообщений в технических системах связи — телефон, телеграф и т.п.) возникла на базе основополагающих трудов К. Шеннона. Она исходит из сле­дующих посылок: сообщения (точнее, их коды) поступают из источ­ника через канал связи (с возможными помехами) в приемник ин­формации. Эти сообщения изменяют систему знаний (тезаурус) приемника, уменьшая уровень его неопределенности, измеряемый энтропией. Среднее количество информации (по Шеннону) опре­деляется уменьшением энтропии приемника в результате измене­ния его представлений о распределении вероятных состояний ис­точника. При таком определении общее количество информации, ^с°Держащееся в отдельных, не связанных друг с другом сообщени­ях, получается путем суммирования количеств информации этих сообщений. Единица измерения информации задается средним ко­личеством информации, содержащимся в сообщениях о том, какое

97

2.2. Современные концепции коммуникации

из двух равновероятных состояний реализовалось на самом деле, и называется «бит» (начало и конец англ. Ътагу сП§и — двоичный разряд).

На основе этой теории формулировались теории коммуникации в организациях, популярные в конце 1960-х — начале 1970-х гг., со­гласно которым коммуникация представлялась как деятельность, направленная на изготовление, передачу и сохранение информа­ции в рамках различных организационных структур.

Технократические теории вызывали неудовлетворенность, обу­словленную их механистичностью, как правило, ограничивающей коммуникацию точкой зрения производства, передачи и обработки информации, а также используемых при этом технических средств. Преодоление механистичности формализованно-технократическо­го подхода было связано с интеракционным подходом к исследова­нию коммуникации, в значительно большей степени учитывающим роль человека как субъекта коммуникации.

Интеракционный подход рассматривает коммуникацию как взаимодействие. В рамках интеракционизма сложилось много тео­ретико-методологических направлений, разрабатываемых в психо-! логии, социологии, социальной психологии, культурологии.

Интеракционизм явился теоретической альтернативой не толь-, ко технократизма, но и бихевиоризма. В начале и середине XX в. социальная коммуникация чаще всего рассматривалась в контексте I общетеоретических построений бихевиоризма, сводившего ее к;| прямому воздействию сообщений коммуникатора на реципиента,! где последний выступает лишь в качестве объекта, реагирующего! на воспринимаемую информацию.

При альтернативном видении сущности коммуникации на пер-| вый план выдвигается активность реципиента как равноправного! субъекта коммуникативной деятельности. В результате в 1953 Т. Ньюкомбом был сформулирован интеракционистский подход коммуникации. Субъекты коммуникации здесь равноправны и свя заны как взаимными ожиданиями и установками, так и общим ин| тересом к предмету общения. Коммуникация рассматривается кащ реализация этого интереса с помощью передаваемых сообщений! Эффекты коммуникации состоят в сближении или расхождении точек зрения коммуникатора и реципиента на общий предмет, чтс в свою очередь означает расширение или сужение их возможное тей взаимопонимания и сотрудничества. Такой взгляд на коммуни! кацию ставит в центр внимания достижение согласия между субъе' тами коммуникации, установление равновесия в системе взаимны} установок.

Особенности процессов коммуникации в группах, организациях л других социальных системах требовали более сложных моделей. Необходимо было учитывать влияние социальных институтов, сте­реотипов группового сознания, прослеживать пути распростране­ния сообщений, различные уровни их воздействия.

В связи с этим в социологии и социальной психологии возникло научное направление — символический интеракционизм (термин предложил Г. Блумер). У его истоков стоял американский философ, социолог и социальный психолог Д. Г. Мид (1863—1931). Мид от­рицал бихевиористский тезис, согласно которому поведение людей — это пассивная реация на стимул. Для символического ин­теракционизма коммуникация — не просто реакция, а субъективная осмысленность и направленность на других. Взаимодействия меж­ду людьми рассматриваются как непрерывный диалог, в процессе которого они наблюдают, осмысливают намерения друг друга и ре­агируют на них. Лишь придав действию «другого» какой-то смысл, значение («символизировав» его), люди реагируют на эти дейст­вия. Таким образом, эти реакции, считал Мид, носят не автомати­ческий, а осмысленный характер символических действий; явле­ния, которым придается какое-либо значение, становятся символа­ми (так, протянутая рука символизирует приветствие, кольцо — стремление вступить в брак, послание в виде стрелы — объявление войны, а пальмовая ветвь — призыв к миру).

С символическим интеракционизмом имеет преемственность этнометодология — теоретический подход, инициированный амери­канским социологом Г. Гарфинкелем (р. 1917). Этнометодология — теоретическое и методологическое направление в американской социологии, превращающее методы этнографии и социальной ан­тропологии в общую методологию всех социальных наук.

Универсализируя методы этнографии и способы организации повседневной жизнедеятельности людей в примитивных культу­рах, этнометодология пытается увидеть в них основание социоло­гического анализа и современной социальной жизни. Ее предмет — процедуры интерпретации, скрытые, неосознаваемые, нерефлек­сивные механизмы социальной коммуникации между людьми. При­чем формы социальной коммуникации не сводятся этнометодоло-гами к речевой коммуникации, к повседневной речи.

Этнометодология понимает язык коммуникации более широко, включает в него не только вербальный язык, но и язык жестов, вы­разительных движений, ритуал и даже молчание. Проводились спе­циальные исследования невербальной коммуникации, включая и преднамеренные сообщения, и непреднамеренные знаки. И. 1офф-

7-7621 '

99

2.2. Современные концепции коммуникации

ман (1922—1982), канадско-американский социолог, изучал позици­онирование тела в социальных столкновениях.

Для этого направления свойственно рассмотрение сложивших­ся в каждом конкретном обществе механизмов социальной комму­никации, укорененных в виде правил, регулирующих взаимодейст­вия между людьми. Эти правила определяют, когда уместно что-то сказать или, наоборот, промолчать, пошутить или уклониться от на­смешки, деликатно прекратить разговор и т.д. Их нарушение суще­ственно затрудняет коммуникацию, может даже привести к ее пол­ному разрыву.

Эти правила общения образуют сложную структуру связей и от­ ношений, которая влияет на людей, заставляя их поступать так, а не иначе, т.е. структурные стереотипы (общественные отношения) ; имеют принудительный характер, воздействуют на людей незави- ^! симо от того, какое значение люди им придают. .

Некоторые исследователи в противовес этнометодологии под­черкивают драматургическую составляющую интеракции. По мнению, ] Гоффмана, люди сами создают ситуации общения, представляю- ' щие собой некий ритуал, действо, спектакль, где каждый выполня­ет определенную роль.

Гоффман расматривал театр как аналогию повседневной жизни. Социальная деятельность представляется как «спектакль», в кото-< ром социальные акторы и исполняют, и режиссируют свои роли,' стремясь управлять передаваемыми другим впечатлениями. Цель акторов состоит в том, чтобы представить себя в целом в благопри­ ятном свете способами, соответствующими специфическим-ролям, и социальным «установкам», физическим внешним атрибутам и от-'| ражающими особые роли или статус. Так что социальные акторы¹ действуют как члены «трупп», стремясь сохранять «фасадные» и прятать «закулисные» социальные отношения. Поскольку им при-! дется играть разные роли в различных ситуациях, они также при случае считают необходимым практиковать сегрегацию аудитории,* скрывая другие выполняемые роли, которые, если бы стали види-« мыми, угрожали бы впечатлению, создаваемому в настоящий м мент. Модель интеракции, включаемая в драматургию, предпола ет неизбежность частично подразумеваемого и неадекватно принимаемого действия. Следовательно, коммуникация — это чайный результат, всегда грозящий осложнениями и провалами на сцене, что в повседневной жизни отражено в выражении «выяс| нить отношения». > Критика гоффманского подхода сосредоточена на «демонизгц ции» акторов, лишенных индивидуальных качеств, что приводит 1| изображению общения как «большого обмана». Тем не менее это¹!

подход привлекает внимание ученых к некоторым аспектам соци­альных коммуникаций.

Интеракционистский культурологический подход к изучению комму­никаций в различных обществах и организациях стал очень попу­лярным в середине и второй половине XX в. Он имеет генетичес­кую связь с этнометодологией и исследует общее и специфическое в коммуникациях представителей различных культур (обществ, ор­ганизаций). Предметом особого внимания являются символичес­кие действия или ритуалы, которые члены общностей регулярно или иногда совершают. Так, в 1980-х гг. возникает организаци­онная теория ассимиляции Ф. Джаблина, исследующая культурные поведенческие и познавательные процессы, благодаря которым лица присоединяются к организации и выходят из нее.

Теория межкультурного содержания коммуникации («проксемия»), разрабатываемая американским антропологом Э. Холлом, дает воз­можность уяснить культурные значения коммуникативных дейст­вий и соответствующее их выполнение, эффективность которых основана на признании принадлежности коммуникантов к опреде­ленной культурной среде.

В концепции Холла рассматриваются четыре расстояния комму­никации: близкое, персональное, социальное и публичное. Близ­кое расстояние (0—1,5 м) означает явное присутствие другого лица и может время от времени оказывать «давление» из-за очень интенсивных сенсорных воздействий. Персональное расстоя­ние (1,5—4 м) оказывает разделяющее воздействие, но сохраняет возможность воспринимать визуально изменения в лице. Соци­альное расстояние (4—10 м) характерно для случайных общест­венных мероприятий и оставляет возможность продолжать рабо­тать в присутствии другого лица без того, чтобы показаться невеж­ливым. Публичное расстояние (10 м и более) характеризует места для общественного дискурса.

При этом анализе коммуникации используется понятие «соци­альная дистанция», которое характеризует степень близости или отчужденности социальных групп и лиц. Она не тождественна про­странственной, географической дистанции, хотя может выражать­ся и в специфических формах расселения этнических групп (напри-Мер, гетто и др.), элит. Анализ социальной дистанции был впервые осуществлен Г. Зиммелем, Р. Парком, Э. Бёрджессом, Л. фон Визе.

Возрастание социальной дистанции между индивидом и соци-^адьным образованием является, по мнению Холла, критерием рас­членения социальных образований на массу, группу и абстрактный Коллектив. В изучении коммуникаций в малых группах была выяв­лена взаимозависимость между социальной дистанцией и взаимо-

100

2.2. Современные концепции коммуникации

действием, симпатиями и антипатиями лиц. Согласно Дж. Хомансу, сплоченность группы тем больше, чем меньше социальная дис­танция.

В теории «лица» (идентичности) в переговорах, предложенной С. Тинг-Туми, нашли отражение социокультурные аспекты комму­никации. Эта теория основывается на следующих предположениях: участники переговоров независимо от их культурной принадлеж­ности стараются сохранять идентичность (лицо) во всех коммуни­кативных ситуациях; идентичность особенно проблематична в си­туациях неопределенности; конфликт требует от обеих сторон ак­тивного управления формированием и сохранением идентичнос­ти; конфликтующие стороны осуществляют два типа управления: в отношении собственной и чужой идентичности; вариативность культур по такому параметру, как коллективизм — индивидуализм, влияет на выбор стиля поведения в конфликте.

Понятие «лица» включает не только проектируемый образ себя в ситуации переговоров, но складывается под воздействием угроз и поощрений, предлагаемых сторонами и определяющих степень ощущения собственного достоинства в связи с требованиями, вы­двигаемыми каждой стороной в данной ситуации. Проектирование желаемого образа включает формирование представления о собст­венном значительном потенциале, и наоборот, исключение хотя бы намека на свою неспособность, слабость или глупость. Иначе го­воря, это культурно выраженная форма убеждения в способности противостоять угрозам, которые ни при каких обстоятельствах не помешают сохранить или восстановить потерянное лицо.

Угроза «потери лица» вызывает две группы мероприятий: а) спа- > сающие престиж, включающие предупреждение и профилактику, = ориентиры на будущее и наступательность; б) восстанавливающие,? «лицо» и рассматриваемые как оборона. Процедура утверждения | «лица» включает декларации, в которых проясняется как собствен-.! ная цель, так и намерение взаимных уступок. Вместе с тем возмож-1 но расширение требований или другие действия, вследствие кото-.| рых повышается собственный статус.

Особое внимание теория уделяет тому, что эти процессы обу-1 словлены этническими характеристиками сторон, которые влияют! на продолжительность и условия переговоров, обычно связывают-! ся не только с культурным и национальным происхождением, но с расовыми, религиозными и лингвистическими чертами.

Этнокультурная матрица деловых коммуникаций (переговоров)! включает также такие параметры, как этнические ярлыки, шутки : предубеждения, культурные и языковые различия, совместимое! интересов и ценностей, остроту этнических различий, предысто?!

рию этнических отношении, межэтнические контакты и потенци­ал взаимодействия.

Интеракционный подход в социологии. Интеракционная со­циологическая методология играет важную роль в теоретическом исследовании коммуникации, поскольку коммуникация представля­ется социальным обменом и социальным взаимодействием.

Социальное взаимодействие — центральное понятие ряда соци­ологических теорий. В его основе лежит представление о том, что социальный актор (действующее лицо), индивид или общество всегда находятся в физическом или мысленном окружении других действующих лиц и ведет себя сообразно этой социальной ситуа­ции. Наиболее полную разработку проблема социального взаимо­действия получила в теориях социального обмена — направлении в со­циологии, рассматривающем обмен различными типами деятель­ности как фундаментальную основу общественных отношений, на которой вырастают различные структурные образования (власть, статус, престиж, конформизм и др.).

Теоретические основы концепций социального обмена восхо­дят к утилитаристской традиции классической буржуазной полит­экономии, родоначальники которой (А. Смит, И. Бентам и др.) счи­тали движущим мотивом человеческой деятельности стремление к полезности и получению выгоды. Другим источником явились ра­боты известных представителей социальной антропологии (Б. Ма­линовского, Дж. Фрейзера, М. Мосса), обнаруживших важную роль обменных сделок в жизни первобытных народов. М. М о с с в рабо­те «Опыт о даре» (1925) на большом этнографическом и историчес­ком материале показал, что до развития товарных отношений уни­версальным средством обмена являлись взаимные дары, которые были формально добровольными, в действительности — строго обязательными. Б. Малиновский описал систему взаимного обмена на островах Меланезии — «круг кула» (ки!а пп§). Некоторые группы племен на отдельных островах непрерывно обмениваются ритуальными предметами, причем ожерелья циркулируют в одном направлении, а браслеты — в другом. Он наблюдал за длительными Церемониями, сопровождающими эту традицию и являющимися функционально необходимыми для стабильности группы общин. Так образуются интегративные образцы статуса и престижа, кото-Рьге сравнимы с системой потлатч на северо-западе Канады.

Исходной методологической посылкой теорий социального об­мена стало представление о человеке как существе, стремящемся к максимальной выгоде с минимальными затратами. В современной

102

2.2. Современные концепции коммуникации

социологии свою последовательную разработку эти теории нашли в исследованиях Д. Тибо и Г. Келли, Дж. Хоманса, П. Блау и др.

Дж. Хоманс исследовал социальное взаимодействие в терми­нах обмена действиями между «Деятелем» и «Другим» исходя из по­стулата, что в подобном взаимодействии каждая из сторон стремит­ся максимизировать вознаграждение своих действий и минимизи­ровать затраты. К числу важнейших вознаграждений он относит со­циальное одобрение. Взаимно вознаграждаемое социальное взаимодействие имеет тенденцию к регулярности и перерастает во взаимоотношения на основе системы взаимных ожиданий. Наруше­ние ожиданий одним из участников взаимодействия влечет за собой фрустрацию и агрессивную реакцию, в которой сама агрес­сивность становится средством получения удовлетворения. Для «Другого» вознаграждающим его поведением может стать избега­ние провоцирования агрессии.

Таким образом,^каждый социальный деятель всегда находится в ситуации выбора как альтернативных вознаграждений, так и аль­тернативных способов получения одного и того же вознагражде­ния. Ситуация становится особенно сложной, если речь идет не о диаде, а о множестве действующих лиц. Тогда особую регулирую­щую роль начинают играть общепринятые ценности и нормы.

Согласно Д. Тибо и Г. Келли, межличностные отношения регулируются выгодами, которые получают от взаимодействия его участники, и сравнениями этих выгод с потерями. Эмпирическое исследование гипотез этой теории проводится с помощью матри-; цы исходов, заимствованной из математической теории игр. Наи­более известно применение этой матрицы в исследовании ситуа-, ции, получившей название «дилемма узника».

«Дилемма узника» — метод экономического анализа, лаборатор- ,| ный метод изучения конфликтных явлений в социальной и полити-| ческой психологии, базирующийся на модели игр со смешанными! мотивами (класс игр с ненулевой суммой) и заимствованной психо-| логами из математической теории игр. -

Суть любой игры со смешанными мотивами состоит в том, что! каждый из игроков стремится сделать наиболее выгодный для себя! выбор исходя из матрицы возможных выигрышей (суммарный] исход обоих участников отличен от нуля). При этом условно разли-? чают два вида контроля, которыми могут обладать участники; игры, — безусловный и поведенческий. Считается, что игрок А ладает безусловным контролем над игроком В, если любой выбор . влияет на исход игры В независимо от его собственного выбора.1 Соответственно игрок А обладает поведенческим контролем на игроком В, если, меняя свое поведение (выбор), А ставит В в такс

положение, что последнему также выгодно изменить свое поведе­ние (выбор). Такое разграничение условно в том смысле, что игро­ки могут обладать взаимным безусловным контролем. В этом случае посредством безусловного контроля осуществляется (инициирует­ся) и поведенческий контроль.

Теоретик математической теории игр А. Те к к е р первым предложил матрицу и объяснил ее на примере двух заключенных: заключенные помещаются прокурором в отдельные камеры и каж­дому предлагается сделать выбор — признать вину либо отвергнуть ее. Одновременно прокурор сообщает условия и последствия выбо­ров для каждого из заключенных: 1) если оба не признают себя ви­новными, их обоих отпускают; 2) если оба признают себя виновны­ми, оба получают легкое наказание; 3) если один признает себя ви­новным, а другой нет, то признавший вину будет отпущен и награж­ден, тогда как непризнавший будет сурово осужден.

Представление социальной коммуникации в виде матрицы воз­можных исходов в модели игр с ненулевой суммой, особенно моде­ли «дилемма узника», оказалось весьма удобным инструментом для описания в абстрактной форме различных типов социальной взаи­мозависимости и лабораторного анализа многих факторов, детер­минирующих динамику конфликта в диаде и групповых конфликт­ных процессов.

Признавая относительную полезность использования модели игр с ненулевой суммой в качестве вспомогательного метода анали­за конфликтных явлений, многие исследователи (М. Дейч, Д. Пру-итт, М. Киммель) приходят к выводу о методологической неаде­кватности самой модели для изучения отношений реального инди­вида как социального существа несмотря на кажущееся удобство этого алгоритма для анализа конфликтов. Дело в том, что алгоритм игры жестко предписывает «рациональные» решения в ситуации конфликтов, однако указанный алгоритм игнорирует субъективную систему ценностей личности, сводя ее в лучшем случае к простому финансовому знаменателю. В этом основной методологический не­достаток всех экспериментальных процедур подобного плана.

Социологический вариант концепций социального обмена, представляющий социальное взаимодействие как обмен актив­ностью индивидов ради максимизации личных выгод, основан на следующих постулатах: индивиды всегда стремятся к максимизации личных выгод, что вытекает из эгоистической природы человека; вступая в отношения с другими людьми, индивид пытается соотне­сти издержки, возникающие в результате этих отношений, с воз­можными выгодами; группы увеличивают коллективные выгоды, ограничивая индивидов и добиваясь соблюдения «справедливых»

104

2.2. Современные концепции коммуникации

отношений; индивиды, обнаруживающие свое участие в «неспра­ведливых» отношениях, испытывают психологический диском-, форт; чем острее воспринимается несправедливость, тем сильнее дискомфорт и интенсивнее попытки восстановить «справедливые отношения»; человек, вступающий в отношения обмена с другим человеком, будет ожидать, что доходы каждого из них будут про­порциональны расходам: чем больше доходы, тем больше расходы (постулат о так называемой распределенной справедливости — СпЬииуе ^висе).

Центральное место в этой теоретической системе занимает ка-, тегория «справедливое отношение», определяемая как пропорцио-; нальность вкладов и результатов деятельности участников взаимо-1 действия.

Теории социального обмена многое объясняют в человеческом! поведении, основанном на принципе «целерациональности>м (М. Вебер), однако они не могут ответить на вопрос о том, почему! люди зачастую поступают вопреки своей очевидной выгоде.

Диалектическая теория отношений, начатая работой Л. Бакстера в; 1980-х гг., включает диалектический анализ человеческой коммуни-1 кации посредством парных категорий, отражающих коммуникаци-1 онные потребности личности: включение — уединение (потреб-з ность в привязанности и включении — потребность в идентифика-| ции и автономии); традиционность — уникальность (потребность] во власти, в контроле, управлении, предсказуемости — потребность! в изменении, неопределенности, обновлении); открытость — 1 скрытность (потребность в прозрачности и привязанности — по-] требность в неприкосновенности частной жизни, секретности).

Различия диалектических отношений, с точки зрения Бакстера,! обусловлены контекстом .социально-культурных установок, взаимо-| отношением частного и общественного, идеала и реальности, ценг| ностей и действий, соответствия понимания своего Я и «другого»! значениям, приписываемым коммуникантами этим параметрам.

Социальный контекст, в котором осуществляется коммуника^ ция, находится в центре внимания теории снижения неопределенъ пш, предложенной Ч. Бергером в 1970-х гг. Эта теория подчеркива-1 ет взаимовлияние в межличностных коммуникациях и утверждает,_;| что социальное следствие коммуникации сводится к снижению не определенности. Выделяются уровни неопределенности, самьгё низкий из которых свойствен ритуалистическим и повседневным! коммуникациям в силу высокого уровня их предсказуемости; наобо-Ц рот, уровень неопределенности высок там, где уровень предсказуем! мости низок.

Рассматриваются следующие типы неопределенности: неопре­деленность в предварительных условиях; целевая неопределен­ность; неопределенность плана; аффективная неустойчивость; из­менение убеждений и др. Каждая из этих неопределенностей рож­дает коммуникативные проблемы.

В свою очередь неопределенность в предварительных условиях структурируется как неуверенность в возможности коммуникации из-за предполагаемых (реальных или мнимых) различий в сенсор­ных и лингвистических способностях партнеров. Вторая проблема состоит в неуверенности относительно цели конкретной коммуни­кации — достижение близости, получение ответа на беспокоящий вопрос, получение выгоды, сбор информации. Третья — неопреде­ленность, связанная с планами или действиями, которые интерак­танты используют для достижения своих целей, включающая ие­рархию планирования, изменение планов в ходе коммуникации — от их модификации до полного отказа от плана.

Эмоциональная неустойчивость заслуживает особого внимания. В теории коммуникации она рассматривается как аффективное действие, определяющей характеристикой которого является оп­ределенное эмоциональное состояние субъекта — захватившая его любовная страсть или ненависть, гнев или воодушевление, ужас или прилив отваги. Понятие «аффективное действие» было введе­но М. Вебером для определения выделенного им типа социального действия, который наряду с целерациональным, ценностно-рацио­нальным и традиционным типами входит в веберовскую типоло­гию деятельности. В отличие от целерационального поведения и подобно ценностно-рациональному аффективное действие имеет свой смысл не в достижении какой-либо «внешней цели», а в опре­деленности (в данном случае чисто эмоциональной) самого этого поведения, его характера, одушевляющей его «страсти» («аффек­та»). Главное в таком действии — стремление к немедленному (или максимально быстрому) удовлетворению страсти, владеющей инди­видом. По Веберу, такое поведение находится «на границе» осмыс­ленного и сознательно ориентированного человеческого действия. Однако именно его «пограничный характер», обозначающий «пре­дельный случай» реального человеческого поведения, который никак не может быть предложен в качестве общеобязательного об-Разца, позволяет Веберу теоретически сконструировать соответст­вующий «идеальный тип» социального действия. Он фиксирует Меру его минимальной осмысленности, за которой коммуникация Перестает быть социальной, человеческой. Возникающая в этой связи неопределенность многопланова, она включает отношения

106

2.2. Современные концепции коммуникации

между партнерами коммуникации и каждого из них по отношению к контексту коммуникации.

Последняя проблема характеризуется как неуверенность в сход-| стве убеждений партнеров относительно внешнего мира, а также! возможность смены убеждений без предварительного уведомления. |

В связи с этим предлагаются следующие стратегии коммуника-1 ции: пассивный информационный поиск как ненавязчивый! сбор информации относительно целей партнеров; активный информационный поиск, предполагающий обращение к информа-1 ции третьих лиц по поводу оценок целей коммуникации; д и а л о -| г о в ы и - информационный поиск, который сводится к требова-| нию согласования целей коммуникации в процессе взаимодействия! партнеров. Однако выделяются и ограничения в информационном! поиске, к которым относятся личностные ограничения в обработ-1 ке информации, неревалентность собранной информации типу не-| уверенности, с помощью которой она должна быть снижена; инсти-| туциональные ограничения получения некоторых видов инфор-| мации.

Теория управления неопределенностью, разрабатываемая У. Гуди-| кунстом на основе концепции Ч. Бергера, предполагает, что люди пытаются уменьшать неопределенность в начальных взаимодейст виях с незнакомцами. Особое внимание обращается на два аспеь «неопределенности»: способность предсказания поведения друг* и объяснения их поведения. Обе эти способности находятся в пря-| мой зависимости от таких характеристик незнакомых друг с друго* партнеров по коммуникации, как их положительные ожидания; пс добие внутригрупповых отношений и группового мышления между группами, к которым принадлежат незнакомцы; знание языка не знакомцев; способность незнакомцев к самоконтролю; познаваЦ тельные способности и психологическая сложность незнакомцев и т.п.

Широкое распространение в социологии получила теория соцъ алъного (коммуникационного) поля, согласно которой поведение лич ности или социальной группы является результатом взаимодейст вия сил, существующих в конкретной социальной ситуации. Этс метод объяснения социального поведения по аналогии с теорие! поля в физике предполагает, что свойства любого события детер минированы его связями с системой событий, компонентом кот рой оно является, и изменение «здесь и теперь» зависит от измену ний, непосредственно предшествующих во времени.

Понятие «поле» было заимствовано из физики гештальтпсихс^ логами (К. Коффка, В. Кёлер) для обозначения в социальных на уках совокупности сосуществующих факторов, которые имеют

рактер «динамического поля», определяющего тип поведения. Наи­более широко это понятие использовал К. Левин при изучении мотивации поведения личности. Согласно Левину, теория социаль­ного поля характеризуется скорее конструктивным, нежели класси­фикационным подходом к общественным явлениям, акцентом на динамических аспектах ситуации, ее анализом как целого, попыт­кой математического представления поля. Однако это представле­ние не вышло за пределы формулы В= /(Р, Е), где В- поведение, Р- лицо, личность (ее структура и опыт), Е - среда, социальное и психологическое содержание конкретной ситуации. Взаимодейст­вие «личностных сил» и «динамических сил» среды создают «жиз­ненное пространство» индивида.

Лингвистические подходы. Сторонники этих подходов к изу­чению коммуникации ставят в центр своего внимания проблему языка, понимаемого как:

•ф- система символической коммуникации, т.е. коммуникации путем вокальных (и письменных) знаков, резко отличающая челове­ческие существа от всех остальных видов. Язык регулируется правилами и включает в себя множество условных знаков, кото­рые имеют общее значение для всех членов лингвистической группы;

•ф- знаковая практика, в которой и посредством которой человечес­кая личность формируется и становится социальным сущест­вом.

Лингвисты больше внимания уделяют формальным свойствам языка, в то время как социологов, социальных психологов, филосо­фов интересуют сложные и социально определенные правила, уп­равляющие лингвистической деятельностью, отношение между языком, идеологией, знанием и социальной природой словесного общения. Социальные психологи обычно концентрируются на пос­леднем факторе, а социологи — на изучении отношения между язы­ком и такими нелингвистическими структурными механизмами, как класс и тендер. Известно, например, что различные формы со­циального отношения порождают разные формы лингвистических норм. Так, в процессе школьного обучения дети из семей рабочих часто находятся в невыгодном положении из-за употребления огра­ниченных лингвистических норм. Б. Бернштейн доказывает, что английские социальные классы проявляют дифференцированное Использование речи и это предполагает тщательный выбор спосо­ба интепретации, чтобы определить значения, преобладающие в Данных социальных условиях.

108

2.2. Современные концепции коммуникации

Основателем современной структурной лингвистики считается швейцарский теоретик Ф. де Соссюр (1857—1913). Он также' оказал большое влияние на интеллектуальное движение, известное под названием структурализм. Его работа «Курс общей лингвисти­ки» (1916) была издана посмертно его женевскими учениками и коллегами А. Сеще и ТУТ. Балли. Они опирались лишь на некоторые и не всегда удачные студенческие конспекты лекций. Спустя некс . торое время были обнаружены более обстоятельные конспекты; других студентов, что позволило в конце 1960-х гг. опубликовать; новую версию «Курса». Эта книга (в каноническом варианте) вызва* ла широкий резонанс в мировой науке. Развернулась острая поле* мика между последователями Соссюра и противниками его кон-, цепции.

Языкознание в целом Соссюр относит к ведению психологии^ выделяя особую науку — семиологию, призванную изучать знаковые системы, наиболее важной из которых является язык. Внутри семи-| ологии вычленяется лингвистика, занимающаяся языком как знаке вой системой особого рода, наиболее сложной по своей организа>| ции. Далее проводится отграничение менее существенной строгого анализа внешней лингвистики, описывающей географ» ческие, этнические, исторические и прочие внешние условия быте вания языка, от более существенной для исследователя внутренней лингвистики, изучающей строение языкового механизма в его влечении от внешних факторов. Указывается на наибольшую зость письма к языку в кругу знаковых систем.

Внутренняя лингвистика расчленяется Соссюром на лингвист»! ку языка и лингвистику речи. Причина такого разграничения состс ит в, том, что в реально наблюдаемом многообразии вербальш форм — «речевой деятельности» — Соссюр выделяет такие разно* чественные явления, как язык (1ап§ие) и речь (раго!е). Язык — Э1 общее, надиндивидуальное, устойчивое начало речевой деятел» ности. Речь представляет собой использование языка, она столь иэ| менчива, что не поддается систематическому изучению. Поэтол лингвистика должна сосредоточиться на исследовании языка, речь относится к области психологии. Оппозиция язык — речь связанное с ней дисциплинарное разграничение определили ми|: воззрение не одного поколения лингвистов и психологов.

Наконец, лингвистика языка была расчленена на диахрониче кую лингвистику, отражающую соотношение фактов на оси времв ни, и более существенную для говорящего и для исследовател языка статическую, синхроническую лингвистику, исследующую о1 ношения языковых элементов на оси одновременности. Диахрощ ческая лингвистика подверглась делению на проспективную и

роспективную. Было проведено отождествление синхронического подхода с грамматикой и диахронического с фонетикой.

Соссюр положил в основу исследования языка понятие знака, которое стало в дальнейшем общенаучным. Знак — это двуединство §1дпШег и 81^пШес1, означающего и означаемого, т.е. термина (его звуковой или письменной формы) и обозначаемого им понятия (идеи). Означающее — внешняя, чувственно воспринимаемая сто­рона знака, означаемое — определенное мыслительное содержа­ние; они неразрывно связаны и предполагают друг друга. Их взаи­мосвязь создает значение знака. Знаки скоординированы между собой и в совокупности образуют систему. Язык — это знаковая сис­тема, в основе организации которой лежит универсальный прин­цип: каждый знак имеет свои «дифференциальные признаки», от­личающие его от любого другого элемента системы. Одна грамма­тическая форма отлична от другой (побежал, побегу, побежит), одно слово — от другого, даже близкого по звучанию (кот, рот, бот). Каково означающее, определяется сквозной системой фонетичес­ких различий — фонетическими дифференциальными признаками, создающими уникальность звучания. Означаемое занимает опреде­ленное место в общей понятийной сетке, отличаясь от других поня­тий набором семантических дифференциальных признаков. В ре­зультате формируется целостная знаковая система языка, изучени­ем и описанием которой должна заниматься лингвистика.

Бесспорно значение подхода Соссюра в возведении теоретичес­кой лингвистики на современный уровень, хотя отсутствие систе­матической проработки синтаксиса или прагматики оставило про­белы, которые предстояло восполнить более поздним теоретикам, в частности Н. Хомскому. Поскольку акцент в работе Соссюра дела­ется скорее на 1ап°;ие, чем на раго!е, не удивительно, что это было сочтено продвижением к односторонней оценке языка. Когда поня­тие языка используется таким же образом, как и в структурализме, оно также может вызывать одностороннюю оценку социальных структур.

Для теоретического понимания языка важны работы Р. Якоб­сона (1896—1982) — российского лингвиста и литературоведа, ока­завшего огромное влияние на развитие современной теоретичес­кой лингвистики и структурализма. Его подход к изучению литера­туры и поэзии включал «структурный» анализ, в котором «форма» отделялась от «содержания». Основатель Пражской школы лин­гвистики, он внес важный теоретический вклад в лингвистику, изу­чая фонологию (т.е. звуковые системы языка), анализируя звуки с Целью показа сравнительно простого набора двоичных контрастов, лежащих в основе человеческой речи. В целом же в анализе языков

по

2.2. Современные концепции коммуникации

и человеческих знаковых систем Якобсон предположил существо­вание «структурных инвариантов» и «поверхностно» очевидных различий между культурами. Он оказал большое влияние, особенно на творчество К. Леви-Строса и Н. Хомского, являвшихся его кол­легами в Нью-Йорке. Акцент на лингвистических универсалиях со­здавал контраст с более релятивистским в культурном отношении представлением о языке, выдвинутым американскими антрополога­ми Ф. Боасом и Э. Сапиром.

Так, Э. Сапир (1884-1934) и его студент Б.Л. Уорф (1897-1941) выдвинули гипотезу лингвистического релятивизма, соглас­но которой наш язык построен на нашем восприятии мира. Напри-' мер, у эскимосов имеется множеств слов для обозначения снега, что иллюстрирует их гармонию с окружающей средой, которую чу­жеземец был бы неспособен распознать. Жесткая версия этой гипо--тезы теперь не принимается, но дебаты относительно того, где кон-^ чается язык и начинаются материальная культура и социальная | структура, все еще продолжаются.

Лингвистическая теория Якобсона, как и его предшественника:! Соссюра, отличается психологизмом. Однако, если многие теоре-| тики-первопроходцы в лингвистике (особенно Л. Блумфилд) были | преданы бихевиористскому направлению, то Якобсон являлся в,< философском смысле «рационалистом», выделяя скорее врожден-.; ные когнитивные универсальные структуры, чем обучение языку» путем интеракции с окружающей социальной средой, стимула и ре­акции. После работ Хомского именно рационализм Якобсона одер-] жал победу в лингвистике в целом. Но для его подхода, сосредото-| ченного на универсальных структурах языка, также характерны ог раничения, в частности он не учитывает семантику, контекстуаль-Л ность языка, генетический и социальный «творческий потенциал»! и «волю». Эти упущения впоследствии стали «слабостями» стру» рализма, возникшего отчасти в результате влияния Якобсона.

Семиология или семиотика (5етю1о§у ог аетюйсв) — общая наука с знаках — занимает в изучении языка неотъемлемое место. В качес ве аспекта структурализма семиология берет начало в лингвист»! ческих исследований Соссюра. Ее ведущим представителем бь французский литературовед Р. Б а р т (1915—1980).

Хотя идея общей теории знаков появилась первоначально творчестве Пирса и Соссюра, только в 1960-х гг. она получила раз витие в исследованиях средств массовой информации и культур логических исследованиях. Ключевыми понятиями семиологш как указано выше, являются 81§пШег (вещь, слово или картина) 81§пШес1 (умственная картина или значение, на которые указывает 81§шйег), а знак выступает в качестве связи или отношения, уста!

новленного между ними. Некоторые отношения могут быть доста­точно открытыми (изобразительными), а другие — иметь довольно произвольный характер.

Семиология привлекает внимание к наслоениям значений, кото­рые можно реализовать в простой совокупности изображений. Барт полагал, что знаки сообщают скрытые, а также открытые зна­чения, выражая нравственные ценности и пробуждая чувства или отношения в зрителе. Таким образом, знаки составляют сложные коды коммуникации. Сложность, в частности, обусловлена процес­сом, получившим наименование от К. Леви-Строса «бриколаж», — преобразование значения объектов или символов посредством но­вого использования или нестандартных переделок несвязанных вещей. Сам автор применял этот термин по отношению к практике создания вещей из любых подвернувшихся под руку материалов — структура и результат были важнее, чем составляющие части, изме­няющиеся в процессе создания.

Видное место в области методологии языка занимает Н. X о м -с к и и, американский теоретик-лингвист, чьи основные новатор­ские идеи в теории языка помогли лингвистике занять одно из центральных мест в социальных науках. Его взгляды складывались под влиянием Соссюра и особенно Якобсона и в противовес бихе­виоризму Л. Блумфилда и Б. Скиннера.

Крупнейшим теоретическим вкладом Хомского стала разработ­ка трансформационной грамматики в работе «Синтаксические структуры» (1957). Любая фраза содержит «глубинную структур­ную» информацию вместе с набором «поверхностных структур». В своей теории трансформационной грамматики Хомский прово­дит различие между значением сообщения (глубинной структурой) и формой, в которой оно выражено (поверхностной структурой). Пример первого «Иван дал книгу Петру». В поверхностной структу­ре это может быть выражено как «Петр получил книгу от Ивана» или «книга была дана Петру Иваном». Такие грамматические изме­нения вызваны трансформационной грамматикой, т.е. изменения­ми синтаксиса, но не семантики.

Хомский выделяет фонологические и семантические компонен­ты, получившие выражение в проблеме «компетентность и испол­нение», которая связана с различием между способностью исполь­зовать язык (компетентностью) и фактически произносимыми ре­чами (исполнение). «Компетентность» более определенно описы­вает лингвистическое знание и грамматику, необходимые для Понимания речи на своем языке, а «исполнение» — особую манеру произнесения речи. По Хомскому, лингвистическая компетент­ность у человека является врожденной и выражается в универсали-

113

2.2. Современные концепции коммуникации

ях грамматической глубинной структуры. Доказательством врож­денности фундаментальных грамматических структур является ско­рость и точность, с которой дети овладевают структурами языка. Это опровергает точку зрения бихевиористов, согласно которой язык просто изучается, а его правила схватываются «индуктивно». Конечно, могут иметь место индивидуальные различия, но общие черты структуры и усвоения языка рассматриваются в качестве уни­версальных. Это отражено в гипотезе «механизмаусвоения языка», основанной на наблюдениях за детьми, с легкостью усваивающих, язык в первые пять лет жизни и способных составлять предложе-5 ния, никогда не слышанные ими ранее. Следовательно, люди обла-«; дают врожденной предрасположенностью понимать грамматичес­кие отношения, извлекать «правила» из языка, который они слуша-^ ют, а затем применять их в формировании собственных выра­жений.

В философском плане предположение о врожденных идеях или! категориях делает Хомского приверженцем «рационалистических» и «идеалистических» теорий, идущих вразрез с эмпиризмом, рас-; сматривающим разум как «1аЪи1а гака», для которого «обучение» —-I только усвоение языка.

Лингвистические идеи Хомского имеют большую научную цен­ ность, хотя некоторые специалисты сомневаются в правомерности'? его акцента на универсалиях грамматики или на выделении прежде^ всего синтаксиса для объяснения многообразия и прогресса чело-| веческих обществ с точки зрения языка. |

Социолингвистический подход имеет важное значение для теорий! коммуникации. «Социолингвистика» — сокращение от термина «со-; циологическая лингвистика», который был введен советским лин-| гвистом Е.Д. Поливановым еще в 1920-х гг. Такое сокращение (англи 8осю1т§Ш8ис8) впервые было употреблено американским исследо| вателем X. Карри в 1952 г. I

Социолингвистика охватывает область исследований, находя^ щуюся в ведении социологии и психологии и связанную с социаль! ными и культурными аспектами, а также с функциями языка. Не' смотря на порой узкую идентификацию с несколько несопоставг мыми, хотя и важными, темами, касающимися языка и социальны! классов, языка и этносов, языка и тендера и т.д., потенциально ее циолингвистика имеет намного более широкие интересы, включав большинство аспектов языка. Среди других главных ее областей на' ходятся прагматика и семиотика. Без преувеличения можно счй тать, что социолингвистика в рамках общего изучения лингвистйЦ ки имеет крайне важное, а не периферийное значение.

Б современной социолингвистике при анализе языковых явле­ний и процессов основной акцент делается на роли общества: ис­следуется влияние различных социальных факторов на взаимодей­ствие языков, систему отдельного языка и его функционирование. В предметную область социолингвистики включаются объекты, при рассмотрении которых происходит органическое соединение социологических и лингвистических категорий. Так, если рассмат­ривать языковую коммуникацию ъ обществе, то ее можно предста­вить как континуум, который делится на сферы общения, совпа­дающие со сферами социального взаимодействия. С одной сторо­ны, это сфера общегосударственного или общеэтнического обще­ния, а с другой — сфера повседневно-бытового общения. Языки в многонациональной стране и формы существования национально­го языка (совокупность литературного языка, территориальных диалектов, социолектов-жаргонов, арго) в однонациональной стра­не составляют иерархическую систему, называемую «языковая си­туация». Иерархичность языковой ситуации состоит в неравной функциональной нагрузке используемых языковых образований или форм их существования — язык общегосударственного обще­ния или литературный язык обслуживает большее количество сфер общения, чем соответственно язык национального меньшинства или территориальный диалект.

Языковая ситуация в целом и функциональная нагрузка ее ком­понентов зависят от того положения в обществе, которое занимает говорящая на них социальная или этническая общность. Языковое меньшинство в колониальных странах господствовало во всех об­ластях жизни, и его язык в функциональном плане доминировал над автохтонными языками. В ходе общественного развития, осо­бенно при кардинальных социально-политических переменах, по­ложение этих общностей меняется и появляется необходимость привести в соответствие их новое положение с функциональной нагрузкой языковых образований. При этом встает проблема выбо­ра того или иного языкового образования для замены ранее исполь­зовавшегося. Процесс выбора языкового образования для тех или иных коммуникативных целей относится к компетенции языковой политики, которая определяется как совокупность мер, принимае­мых для изменения или сохранения языковой ситуации, для введе­ния новых или закрепления употребляющихся языковых норм, т.е. ⁸ языковую политику входят процессы нормирования, кодифика­ции литературной нормы, сознательная слово- и терминотворчес-^Кая деятельность.

Граждане государства или члены этноса, в котором функциони­рует несколько языковых образований, вынуждены кроме родного

8-7621

114

2.2. Современные концепции коммуникации

овладевать другим языком или другой формой существования! языка. Они становятся билингвами либо диглоссными индивидами. ] Билингвизм и диглоссия обычно характеризуются функциональ-1 ным распределением языковых образований, отношениями функ-1 циональной дополнительности их друг к другу, отражающих кон-| кретную языковую ситуацию. Поскольку языковые образования! при билингвизме и диглоссии функционально распределены, инди­виды используют каждое из них для разных коммуникативных! целей и в разных ситуациях общения. Таким образом, в реальности! происходит выбор языкового образования и на индивидуальном! уровне, получившем название «речевое поведение», которое опре-?| деляется как процесс выбора варианта для построения социальнс корректного высказывания. Речевое поведение меняется в зависит мости от детерминантов коммуникативного акта (статус коммуни-1 кантов, заданный их социальной принадлежностью или социаль-1 ной ролью; тема и ситуация общения), правил использования вари-! антов разных уровней (разные языки, подсистемы одного языка,! варианты лингвистических единиц), заложенных в индивидуал! ных речевых наборах билингва или диглоссного индивида, а также от смены каналов (переход от устного общения к письменному и| наоборот), кодов (языковых и паралингвистических), жанров сооб щений и т.д.

Кроме того, в предметную область социолингвистики входит об ширный круг проблем, связанных с той активной ролью, котору язык играет в жизни общества (национальный литературный язык,| сформировавшись вместе с нацией, становится важным факторол ее дальнейшей консолидации). Задача социолингвистики состоит| не только в исследовании отражений в языке различных социаль ных явлений и процессов, но и в изучении роли языка среди соь ильных факторов, обусловливающих функционирование и эвол* цию общества. Таким образом, социолингвистика изучает весь кол плекс проблем, отражающих двусторонний характер связей ме» языком и обществом.

Современная социолингвистика располагает своими собствеь ными методами сбора социолингвистических данных. Наиболе важные из них: анкетирование, интервьюирование, включение наблюдение, социолингвистический эксперимент, анонимные на| блюдения над речью обследуемых в общественных местах, непсш средственные наблюдения над спонтанной разговорной речью последующей интерпретацией ее содержательной стороны с пс мощью информаторов. При обработке данных используются: реляционный анализ, вариативные правила на основе объедине ния количественных методов анализа с методами порождающей]

грамматики, импликационное шкалирование, сопоставительный анализ семантических полей и т.п.

Теории коммуникации разрабатываются в рамках такого науч­ного направления, как семиосоциопсихология. Предметом эмпиричес­ких исследований в ее рамках является мотивированный и целена­правленный обмен действиями, связанными с порождением и ин­терпретацией текстов — «текстовая деятельность» (Т.М. Дридзе), которая выступает как практически не прерывающийся коммуника­ционный процесс создания, обмена и интерпретации текстов.

Текстовая деятельность все более кристаллизуется в самостоя­тельный вид деятельности с завершенной психологической струк­турой. Независимо от того, идет ли речь о порождении или интер­претации текстуально организованной смысловой информации, этот вид деятельности социальных субъектов включает в себя все основные фазы предметного действия: ориентировочную, испол­нительную и контрольно-коррекционную. При этом текстовая дея­тельность мотивируется не только извне (т.е. сообразуется не толь­ко с мотивами материально-практического характера), но и «изнут­ри» самой этой деятельности — коммуникативно-познавательными намерениями общающихся субъектов.

Эффективность текстовой деятельности в структуре общения, а значит, и социального взаимодействия обусловливается как особен­ностями самой этой деятельности, протекающей в определенных конкретно-исторических условиях в контексте тех или иных жиз­ненных ситуаций, так и семиосоциопсихологическими характерис­тиками партнеров по общению. Существенными среди них являют­ся уровень их коммуникативно-познавательных умений и перцеп­тивной готовности, наличие навыков адекватного целям общения оперирования текстуально организованной смысловой информа­цией. Эксперименты обнаруживают весьма широкую распростра­ненность ситуаций «смысловых ножниц», которые в самом общем виде описываются как ситуации возникновения смыслового «ваку­ума», вызванного несовпадением смысловых «фокусов» текстовой Деятельности партнеров в ходе знакового общения.

Таким образом, в рамках семиосоциопсихрлогии возникает воз­можность построения частных (исходящих из представления о практически непрерывно меняющихся местами и ролями авторов текстов и их интерпретаторах) концептуальных моделей процес­сов знакового общения, протекающих в рамках коммуникативной системы текст — интерпретатор, и более общих эвристических мо-Делей социально-психологических процессов, связанных с комму­никативно-познавательной деятельностью.

116 Глава 2. Истоки и основные этапы развития теории коммуникации

2.3. ТЕОРИИ МАССОВОЙ КОММУНИКАЦИИ

Бурное развитие средств массовой коммуникации в XX в. обуслови-1 ло пристальный интерес ученых к всестороннему исследованию их! деятельности. Изучение массовой коммуникации первоначально; развивается как часть общесоциологической теории. Американ-1 ские социологи Р.Э. Парк, Ч.Х. Кули, У. Липпман трактовали мас-5 совые коммуникации как общение членов массы — «коллективной; группировки», возникающей на волне индустриализации и урбани-1 зации. Массовые коммуникации рассматриваются как общение ин-| дивидов в пределах большого города, страны и даже мира в целом,; когда они оказываются вырванными из привычных условий взаи-| модействия и действуют независимо от социальных ролей, опреде­ляемых их положением в обществе. Активно изучаются социальные | функции массовой коммуникации.

В анализе средств массовой коммуникации особое место занима-1 ет телевидение, ставшее наиболее существенным культурным явле- ] нием XX в. Общей тенденцией современного мира стало растущее! влияние телевидения как наиболее привлекательного средства по-1 лучения информации и относительное ослабление воздействия на] население печатной продукции и радиопередач.

В анализе телевидения видное место занимает критика, обви-1 няющая его в формировании всевозможных видов нежелательного | коммуникативного поведения. Так, нередко высказывается сожале-] ние по поводу снижения культурного значения типографии и пре- • вращения телевидения в средство, вызывающее приятное состоя-$ ние эйфории, но истощающее творческие способности. Многие специалисты (например, Франкфуртская школа критической тео-••) рии) соглашаются в том, что ТВ, как впрочем и другие средства мае-1 совой коммуникации, в политическом отношении является успоко- ] ительным средством (снотворным) и обеспечивает сохранение ста-1

ТуС-КВО. ;

Большой вклад в эти исследования внесла Анненбергская школа, ••, созданная при Пенсильванском университете в 1959 г. и возглавляет мая профессором этого университета Дж. 1ербнером. Школа стави-,5 ла своей целью изучение СМИ, их роль в коммуникационном про-] цессе, влияние на массовую аудиторию, на формирование культур*-1 ных стереотипов общества.

Анализируя деятельность средств массовой коммуникации, в первую очередь телевидения, специалисты Анненбергской школы выделили две их ключевые и связанные друг с другом функции — • социальной интеграции и социализации. Выполняя эти функции,; массмедиа выступают в качестве средства сохранения целостное-,!

117