Ханты, манси и понты

Не верится, что этот красивый современный город еще 10 лет назад был на грани вымирания. Дух захватывает, когда понимаешь, что великолепные храмы, университеты, спортивные сооружения выросли в тайге благодаря усилиям наших современников в то время, когда миллионы их сограждан спивались, скатывались в криминал или просто старались выжить. А может, объяснение тому, что в этих краях добывают бо5льшую часть российской нефти и газа, а местный бюджет исчисляется 120 миллиардами рублей, т. е. около 4,5 миллиардов долларов. Или судьба благосклонна к этому городу, потому что он не паразитирует на собственной стране, как некоторые столицы, а питается от даров земли своей. Или секрет в том, что средний возраст здешних жителей всего 32 года и они отстроили город, не похожий на карикатурное изображение России в украинских СМИ, со всей присущей этому возрасту энергией и амбициозностью.

Город Ханты-Мансийск — столица Ханты-Мансийского автономного округа Югра, так официально звучит его название — находится на тысячу километров восточнее Уральских гор и всего в 20 — от места слияния великих сибирских рек — Иртыша и Оби, согласно преданию — района, где таится знаменитый идол коренных народов Сибири — «Золотая баба». Не знаю, как насчет баб (кстати, женщин в этих краях значительно меньше, чем мужчин), а вот романтиче­ские белые ночи коротким жарким летом приключаются — этот сибирский город находится на 60-й параллели, широте Петербурга. И соответственно, зимой солнце появляется из-за горизонта всего на несколько часов, принося облегчение жителям в нередкие сорокоградусные морозы.

Самарово, таково историческое название Ханты-Мансийска, основано более 370 лет назад как один из многочисленных форпостов российской колонизации Сибири и не играло особой роли в истории Российской империи. Звучит парадоксально, но своим вторым рождением Ханты-Мансийск обязан сталинским репрессиям, когда город заполнили политические ссыльные и крестьяне, сосланные сюда за религиозные убеждения. Любопытно, что многие из них бы­ли с юга России и Украины, а потому привнесли в этот суровый северный край культуру выращивания овощей. Бараки ссыльнопоселенцев, в которых нет ни воды, ни туалета, и доныне напоминают горожанам о светлых временах строительства коммунизма.

Сейчас Ханты-Мансийск переживает невиданный в своей истории расцвет и Югра превратилась в один из самых преуспевающих регионов России, поскольку налоговая политика Российской Федерации позволяет оставлять на местах значительную часть средств от эксплуатации природных богатств. Плюс к тому высокие цены на нефть и рачительное руководство — вот секреты Югорского экономического чуда. Несколько лет назад город соединили с большой землей ав­томобильной трассой, сейчас собираются тянуть железнодорожную ветку, да и водный транспорт не простаивает — за двенадцать часов на речной «Комете» можно домчаться до самого Тобольска.

В городе обитает, без приезжих, всего 30 тысяч человек. В основном, «белые воротнички» — управленцы и жмущаяся к ним интеллигенция, обслуживающая вузы, СМИ, больницы и другие места сытного времяпрепровождения (не бу­дем забывать о северных надбавках). Так, например, средняя зарплата врача 32 тыс. рублей, а шкурка бобра — полторы тысячи, что равняется приблизительно 1500 и 280 грн. соответственно. Впрочем, сейчас не о бобрах. В крохотном городе функционирует три высших учебных заведения, в том числе и самый молодой в России университет, а в окружной больнице работает 20 докторов медицинских наук.

Однако желание специалистов с Большой земли обос­новаться в перспективном городе уже привело к тому, что цены на жилье достигли московского уровня — 4000 долларов за квадратный метр.

Невзирая на исполненный гнуса и мошкары климат (минус девятимесячная зима), Югра является одним из немногих регионов России, где наблюдается демографический рост, а потому с многочисленными роженицами особенно не церемонятся и выписывают из больницы уже на второй день. Для маленьких детей создан центр эстетического воспитания, а дети постарше могут наслаждаться в местной картинной галерее гениальными картинами русских передвижников, надаренных туда всякими «Лукойлами» и «Роснефтями». А гастрольно-театральная афиша пестрит такими именами, как Гергиев, Темирканов, ну и прочие понты краснокожих индейцев. Прочитав в Интернете заголовок: «Впервые Большой театр приезжает в Ханты-Мансийск», я упал в обморок.

Короче, нахваливать столицу округа можно долго. Будут здесь и прекрасные дороги, и горнолыжные трассы в центре города и грянем громкое «Югра! Югра! Югра!». Но существуют, как я уже говорил, и бараки, и уличная преступность, и массовые драки с кавказскими торговцами. Да и к украинцам, которых здесь почти пятая часть населения, относятся без особого восторга. Хамское «понаехали тут на нашу голову» не является исключительной прерогативой каких-нибудь Москвы или Киева, и даже деньги в банке можно поменять, только предъявив паспорт с регистрацией. В общем, песочат и в хвост, и в гривню.

Собственно, я «понаехал» в далекий Ханты-Мансийск не туризма ради, а по приглашению организаторов международного телефестиваля «Золотой бубен», который имеет неофициальный статус ведущего регионального телефорума России. Следует отметить, что местные власти делают очень много, чтобы всероссийские и международные встречи проходили именно в их городе, для чего приспособлены и современные гостиничные комплексы, и прекрасно оснащенные залы.

Доброе имя надо не только завоевывать, но и ежедневно защищать, особенно в то время, когда вся Россия, вплоть до далекой Сибири, живет в состоянии необъявленной войны с терроризмом. Легкое напряжение чувствуется и в охране общественных мероприятий, и в огромном количестве скрытых камер, и в проверке обуви в аэропортах. А сколько раз меня «ловили» в городе за съемками, «балованным» украинцам не понять — спасал только статус участника фестиваля «Золотой бубен».

Наряду с прочими бубновыми гостями, московскими мэт­рами и сантимэтрами, я таки втянулся в телефестивальные будни, когда три сотни человек ходят на понтах, как на пуантах, проникновенно хвалят чужих и награждают своих. Насколько тонок слой интеллектуального гумуса ханты-мансийской элиты, я в должной степени оценил уже в первый день фестиваля, во время концерта всемирно известного барабанщика Ришада Шафи (людям старшего поколения он известен по легендарной советской группе «Гюнеш»). Так вот, прекрасный джазовый музыкант был удостоен самого массового бег­ства из зала, которое мне приходилось когда-либо видеть. Все-таки Миргород остается Миргородом, даже если он из железа и стекла. За десять лет сознание не изменить.

Одним из самых мощных орудий в борьбе за эстетическое и нравственное воспитание жителей Югры является местное телевидение, по сути, объединяющее эту огромную малонаселенную территорию в некую общность. Окружная телекомпания «Югра», транслирующая все общественно значимые мероприятия, оснащена по последнему слову техники. Не вникая в технические подробности, скажу — в Харькове такого не было и нет. Думаю, и не будет, ибо начисто отсутствует государственное понимание того, что нынешнее телевидение — не место для демонстрации дешевых понтов кучки воров и на­цио­нал-психопатов, а современное средство просвещения и об­разования.

Экскурсию по телекомпании «Югра» проводит бывший харьковчанин, а ныне ханты-мансиец, когда-то известный в нашем городе мультипликатор Виктор Абрамчук. Уже несколько лет, как Виктор, не найдя применения своим умениям в Харькове, решил уехать в Сибирь, получил ответственный пост в окружной телекомпании и занимается своим любимым делом — производством детских программ и мультфильмов. Талант лауреата международных фестивалей у нас оказался не нужен, зато одним по-украински хлебосольным домом в Ханты-Мансийске стало больше. Правда, вместо малороссийского карпа готовят в нем местную царь-рыбу — муксуна.

Муксун — самая популярная рыба в суровом крае заядлых рыболовов и охотников, поскольку в ней не заводятся паразиты. Ну и, естественно, сибирскую кухню отличают щедрые таежные дары: грибы, ягоды и строганина — замороженное и тонко нарезанное мясо оленей, кабанов и лосей с перечно-солевой смесью. Дамам, поклонницам диет, обеспечена лосиная талия, а мужчинам — мужское здоровье.

Все эти ухищрения, как я понимаю, пришли в русско-сибирскую кухню из рациона коренных жителей Югры — ханты и манси. Между прочим, дальних родственников венгров, эстонцев и прочих угрофиннов. Слово «Югра» в переводе означает «люди воды», и чтобы люди воды не употребляли слишком много водки, в Ханты-Мансийске принимаются оп­ределенные меры по ограничению ее свободной продажи. Во всяком случае пьяношатающихся граждан я на улицах не видел. Впрочем, целующихся парочек тоже не наблюдал — на здешнем лютом ветру губы берегут, что ли?

Ханты осталось всего 30 тысяч человек на весь округ, а манси и того меньше — около 12 тысяч. Они разговаривают на разных языках и реально понимают друг друга с трудом. Более того, ханты из северных районов далеко не всегда могут найти общий язык с единоплеменниками из южных мест — столь велики диалектные отличия между ними.

Говорят, сказки являются зеркалом души народа, но что можно понять о душе ханты и манси из сказки, в которой рассказывается, как охотник ушел на север, охотился на тюленя, добыл его, много дней волочил к своему чуму, а оказалось, что все это время он тащил белого медведя. Сейчас это назвали бы абстрактным юмором.

Один из официальных лозунгов Ханты-Мансийского округа: «Югра — территория успеха». Практически то же самое, что и брошенное нашей местной оранжевой властью в народ «Харьковщина — территория успеха». Уж не знаю, кто из губернаторов слямзил у своего коллеги эффектную фразу, только ощущение в разных местах она вызывает разное.

В Ханты-Мансийске меня не оставляло чувство, что у это­го города, несмотря на все его противоречия, есть перспективы. Связано это не с нефтедолларами — они были и раньше, но регион умирал. Что-то важное возрождается в душах старожилов, нечто серьезное происходит в сознании приезжающей молодежи. Это идет из глубины народной во­ли — мы можем, мы умеем и мы сделаем!

Хочу, чтоб у нас было так же.

2006 г.