Глава 1

Открытие Америки (Южной)

«Чем больше я узнаю людей, тем больше мне нравятся пингвины». Какова острота! Жаль только, что я один смеюсь ей в ватной тишине некрасивого аэропорта Шарль-де-Голль в Париже. То ли дело наш красавец. Международные ворота Харькова не имеют ни сортира, ни скамеек, ни урн. Многие граждане подсознательно чувствуют эту разницу и улетают-улетают-улетают на ПМЖ в страны, где, по их мнению, есть все вышеперечисленное. Например, в экзотическую Аргентину, куда, собственно, мы сейчас и направляемся на встречу с научно-исследовательским судном «Горизонт». Мы — это руководство антарктического центра и я, примкнувший к ним папарацци.

Пролетев 14 часов над Атлантикой, одновременно испытывая страх высоты и морской пучины и в условиях по своей скученности мало отличающихся от перевозок рабов в ХVII веке, я увидел заветный берег. «Земля!» — истерически захотелось крикнуть мне — земля, где все говорят по-испански, где один доллар приравнен к одному песо, где кружат в ослепительном танце мучачос и сомбрерос и проживают 350 тысяч этниче­ских украинцев. И действительно, с высоты полета Аргентина очень напоминает Украину — маленькие домишки, бесконечные по­ля, грунтовые дороги. Такой патриотический восторг, наверное, испытывают наши власть имущие макаки, увидев тепленькое местечко, которое они еще не успели изгадить своим правлением.

...Буэнос-Айрес — крупнейший город Аргентины. Вме­сте с пригородами здесь проживает одна треть населения страны, 12 миллионов человек. Он стоит на широкой, как море, и грязной, как канава, реке Ла-Плата. Рыбу из нее ни­кто в пи­щу не употребляет, и уж тем более в ней не купаются. Для того чтобы искупнуться, нужно ехать за 130 километров от Буэнос-Айреса, так что харьковчанам в этом смысле уж точно не на что жаловаться.

Визитной карточкой Буэнос-Айреса является авеню 9 июля, как уверяют сами аргентинцы — самая широкая ули­ца в ми­ре — 12 рядов движения в каждую сторону. Однако самая широкая еще не значит самая красивая. Вспомним, к примеру, Садовое кольцо. Должен заметить, что город довольно просторный и зеленый, чего, честно говоря, я не ожи­дал. Но его архитектура невероятна эклектична. Такого смешения стилей, времен, да и просто вкусов я нигде не встречал. И клянусь — подобное здание, я уже где-то видел, век статуи Свободы не видать!

Да, это местный конгресс — символ законодательной вла­сти страны. Следует заметить, что Аргентина — страна весь­ма коррумпированная и здешние парламентарии себя не оби­­жают. Содержание одного депутата вместе с представительскими расходами и секретарями обходится до 30 тысяч долларов в месяц, а зарплата рабочего, для сравнения, 500—700 долларов, что вызывает понятное неудовольствие. Но не спешите, услышав эти кошмарные, по нашим меркам, цифры, паковать свои баулы. Ежемесячно сюда приезжает около 1000 наших сограждан, однако — вот неприятность — отечественные дипломы тут никому не нужны, как, впрочем, и американские. У них только в университете Буэнос-Айрес обучается 200 тысяч студентов. А в качестве дешевой рабочей силы мы не можем конкурировать с боливийцами, которые вообще работают за гроши, живут в бараках и (на удивление) свободно говорят по-испански!

К тому же Аргентина переживает сейчас жесточайший экономический кризис. Связано это с тем, что она десять лет назад пошла по пути реформ — все приватизировала и продала иностранным инвесторам. Конечно, уровень жизни здесь высокий, Буэнос-Айрес стал одним из самых дорогих городов мира, но они залезли в колоссальные долги. Достаточно сказать, что валовой продукт страны — 240 мил­лиардов (это раз в 10 больше, чем в Украине), но и долгов 140 миллиардов. Страна оказалась банкротом. Прибыли пред­приятий вывозятся, ненужные, на взгляд иностранцев, заводы закрываются, больше приватизировать нечего — и социальная сфера рухнула. Средний класс перестал существовать. Результат — тридцатипроцентный уровень безработицы плюс высочайший уровень преступности и нар­ко­мании.

О последствиях аргентинского экономического чуда может и рассказали бы нашим горе-реформаторам украинские дипломаты, если бы у них кто-нибудь спрашивал. Если видеоканал «Первая Столица» оказался единственным, кто здесь снимал за последние пять лет, то что уж говорить о внимании правительства.

Южная Америка — это одно из немногих мест в мире, где нас пока ждут и где мы могли бы быть полезными. Но наши макаки, власть имущие, не понимают, что европей­ские рынки для нас уже закрыты, да другие будут ждать недолго. Не хотят понимать! Ну и розовые очки им в руки.

Но хватит — за упокой, тем более что самое красивое место, которое я видел в Буэнос-Айресе, — это главное городское кладбище. Воистину, такие склепы может позволить себе только страна, ни разу не пережившая войну. На этом фоне могилка (точнее место погребения) знаменитой Эвиты Перон — детский лепет. Может, тщеславная Мадонна, снявшаяся в мюзикле «Эвита», просто ни разу здесь не была. А то сделали из жены диктатора чуть ли не мать Терезу. Впрочем, аборигены относятся к Эвите с почтением, ее портреты продаются едва ли не во всех киосках тамошней «Союзпечати». Как, впрочем, и аргентинца Че Гевары. Вообще, местные СМИ весьма колоритны. Они ориентированы на события в Латинской Америке, и в этом чувствуется стремление дистанцироваться от Северной Америки и прочего англоязычного мира. Английского здесь не знают демонстративно. Видимо, после проигранной войны за Фолкленды. И даже мой убогий английский на уровне «Бабка! Яйца, милк энд чикен давай-давай!» — заставлял заподозрить во мне проклятого янки, со всеми вытекающими отсюда «гоу хоум».

Зато я посмотрел по испаноязычному телевидению охоту на коров в прямом эфире, т. е. корриду. Зрелище захватывающее и, главное, объясняющее дешевизну говядины. В своем большинстве, аргентинцы — мясоеды, на каждого из них приходится 60 килограммов мяса в год, и это един­ственный относительно дешевый продукт в этой стране. Те же помидоры стоят 2 доллара в Аргентине и всего 30 центов в Чили. Так во всем. Соответственно дорог и бензин, что, однако, не мешает болтаться по улицам мегаполиса восьмидесяти тысячам такси. Цифра настолько нереальная, что городские вла­сти даже прекратили им выдачу лицензий.

Возможно, власти хотят заменить такси собачьими упряж­ками? Учитывая количество и миролюбие местных псов, такое кажется вполне реальным. Любопытна местная экзотическая профессия — выгуливатель собак, который всего за 20—30 долларов в месяц проводит с вашими, и не только вашими, любимцами свой досуг, то есть вам за ними ухаживать не нужно. А потому число любителей животных стремительно растет. Ежедневно из Буэнос-Айреса вывозятся до 60 тонн собачьего помета. Собаке — собачья жизнь!

Да, это не Рио-де-Жанейро, хотя здесь тоже температура не падает ниже трех градусов тепла и никогда не бывает снега. Но в том-то все и дело, что нам нужны снега и собачий, извините, пингвиний холод. А потому — вперед, к морозному югу — хотя это и звучит несколько парадоксально.