Сны об Италии

Когда мне было 20 лет, а это было достаточно давно, я со своей знакомой путешествовал по Советскому Союзу на перекладных электропоездах и даже во сне не мог представить, что снова буду бомжевать в электричках, но на этот раз по Италии.

Тем не менее, бомжевать пришлось.

Моего коллегу Володю Миславского и его оператора Андрея Петрова пригласили на кинофестиваль в Италию. Воспользовавшись этой возможностью, мы экономим валюту и кочуем по всей стране на электричках, стремясь узнать как можно больше. И то, что мы видим, столь очаровывает и околдовывает, что хочется воскликнуть: «Так хорошо не бы­­вает — это сон!»

Сон 1

Типично итальянский пейзаж

Итальянский пейзаж отличается от украинского или русского тем, что здесь за окном постоянно маячат горы. То далеко на горизонте, то совсем близко. Италия страна гористая. Но поезда почему-то тут ходят быстро. Во всяком случае расстояние, аналогичное расстоянию Харьков—Киев, италь­янская электричка проходит всего за четыре с половиной часа. Правда, наша цель не Киев, а маленький городок на севере Италии — Порденон.

Год за годом в Порденоне проходит один из самых элитарных кинофестивалей мира, на котором представлены ис­ключительно киноленты эпохи немого кино. Однако прекрасно понимая, что нельзя лишать хлеба насущного кинокритика Владимира Миславского, я оставляю тему фестиваля ему, иначе он может на меня обидеться и я уже никогда больше не поеду за границу.

Сам по себе Порденон — город по-своему уникальный. Здесь живут всего 60 тысяч жителей, но при этом он считается одним из самых зажиточных городов в Италии.

Данная территория была обитаема еще с доисторических времен, а первые значительные поселения здесь датируются римской эпохой. Расцвет Порденона пришелся на XIII—XVI века, когда этот город стал крупным торговым центром на пути из Германии в Венецию.

Постепенно Порденон терял свое значение, превращаясь в тихую итальянскую провинцию — настоящее сонное цар­ство, хотя и доныне город украшают прекрасные памятники архитектуры. Подумать только, великолепный дворец Городской коммуны стоял, когда Русь еще томилась под гнетом татаро-монголов. А еще в те времена здания украшали изумительными фресками (у нас же до сих пор дома расписывают исключительно ругательствами) и понятно, почему в средние века итальянские зодчие славились на всю Европу. Кстати, Московский Кремль строили тоже итальянцы.

За последние 500 лет средневековый облик Порденона не слишком изменился. Разве что в эпоху фашизма добавилось несколько общественных зданий. Кстати, итальянцы вспоминают эпоху фашизма и Муссолини без истерики и в своих бедах винят не москалей и немцев, а себя, и тщательно анализируют свою историю. Во всяком случае многочисленные исторические программы на местном телевидении и ви­деокассеты с хроникой тех времен реально помогают людям самим, без подсказок истеричных кликуш, разобраться в про­изошедшем. А потому, возможно, коммунисты и националисты хотя и представлены в парламенте Италии, однако детей ими не пугают.

Современный Порденон — значительный промышленный центр, где производят различные предметы домашней техники, например пылесосы, между прочим, одни из лучших в Европе. Однако наличие развитого промышленного производства не мешает резвиться в порденонской Лопани настоящей рыбе, размером лишь немногим уступающей кашалотам.

Цены в Северной Италии и, в частности, в Порденоне, вы­ше, чем в южной части страны. Связано это с неравномерным развитием различных областей, а именно — промышленного Севера и отсталого сельскохозяйственного Юга. А где уровень жизни выше, там, естественно, и выше цены. Хотя даже на севере Италии они скромнее, нежели в Германии или Франции. Так, весьма сытный обед в тамошней «їдальні» (кусок мяса, салат, минералка и, конечно же, спагетти) мне обошелся в 15 тысяч лир — около 7 долларов. А сухое вино стоит вообще дешевле пива — полторы тысячи лир за бутылку, меньше доллара. Приснится же такое!

К вопросу о выпивке. Представляете, в далеком Порденоне имеется кусочек настоящей России — бар «Арбат», да-да, в честь той самой знаменитой улицы в Москве. Соответ­ст­венно горячо рекомендую вам итальянский национальный коктейль, которым нас здесь угощали, — негрони (ром, джин, кампари и долька апельсина). Очень вкусно, тем более что чистая водка, что советская, что шведская, стоит в Италии достаточно дорого, порядка 17 тысяч лир за бутылку. А что для нас одна бутылка?! Как молоды мы были — так много мы не пили.

И снова о разнице между промышленно развитым севером и национально-озабоченном... (извините) сельскохозяйственным югом. Сейчас на севере Италии все более и более популярна идея цивилизованного развода с Югом. Се­верянам надоело из своего кармана оплачивать растущие требования южан, которые упорно не желают тянуться к стандартам цивилизованного мира — демократии, национальной терпимости, умению и желанию жить за собственный счет. До сорока процентов северян не хотят жить с ни­ми в одном государстве уже сегодня, избран даже теневой парламент Севера. И ничего — на них ярлык «пятой колонны» и агентов, скажем, Австрии, не вешают. Потому что их доводы экономически подтверждены и известны факти­че­ски каждому итальянцу. И каждый десятый житель этой страны отдал им на выборах свой голос.

Но в целом как на Севере, так и на Юге итальянцы — народ весьма доброжелательный, и наша русская речь не вызывала у них суеверного ужаса. Ни разу за время пребывания в Италии не пришлось столкнуться с хамством. А итальянки значительно симпатичней прочих западноевропейских жен­щин. Одна из них даже показалась мне удивительно похожей на ту девушку, с которой я когда-то пу­те­шествовал в электричке!

Волшебная страна. Неужели это действительно сон? И ес­ли это так, то я не хочу просыпаться.

Сон 2

Первая республика

Итак, мы вместе с Владимиром Миславским и Андреем Петровым ехали на юг Италии. И при очередной пересадке на железнодорожном вокзале в Болонье нам привиделись итальянские футбольные фанаты — тиффози. Оные тиффози выкрикивали стадионные речевки, название любимой команды и требовали, чтобы Харьков был немедленно провозглашен столицей Украины. В общем, в компании этих «тиффозных» мы и добрались до небольшого курортного городка Римини.

Всего в пятнадцати километрах от данного города, где, кста­ти, похоронен известный режиссер Федерико Феллини, находится крохотное государство и древнейшая республика ми­ра — Сан-Марино. И я подумал — почему бы передаче «Первая Столица» не побывать в гостях у Первой республики?

Как я сказал, Сан-Марино располагается буквально в по­лутора десятках километров от ближайшей железнодорожной станции, и это расстояние безусловно стоит преодолеть, чтобы своими глазами увидеть старейшую республику ми­ра, которая по своей территории в 5 раз меньше Харькова и где живут всего 23 тысячи человек.

Название республики появилось благодаря христианину Марино, который в IV веке нашей эры, спасаясь от религиозных преследований, укрылся на высокой горе. Постепенно здесь образовалась большая христианская община, а Марино еще при жизни признали святым, и он получил к своему имени приставку Сан (святой). Последними словами Ма­рино были: «Свободными оставляю вас от других людей», и этот завет его по­следователи пронесли сквозь века. Крохотная республика отважно сопротивлялась попыткам других итальян­ских государств завоевать Сан-Марино, и в этом ей помогали как неприступные горы, так и мощные оборонительные сооружения.

Во время своего знаменитого итальянского похода Наполеон Бонапарт заявил, что необходимо сохранить Сан-Марино как великий пример свободы. А после поражения Наполеона независимость крохотного государства была окончательно признана участниками Венского конгресса в 1814 году.

Сан-Марино не только сохранила свое стремление к свободе, но и поддерживала в этом других. Например, здесь дали приют разгромленным отрядам итальянского героя Гарибальди, более того — помогли ему избежать окончательного окружения и разгрома.

Сегодня Сан-Марино входит в разнообразные международные организации — Красный Крест, Европейский совет, Всемирную организацию здравоохранения и является страной-наблюдателем в ООН.

Несмотря на то что современный город Сан-Марино — крупнейший туристический центр, цены здесь в полтора раза меньше, нежели в Италии. Не забывайте, что Первая республика — самостоятельное государство, а потому имеет право проводить независимую ценовую и налоговую политику и даже выпускать собственные деньги. Хотя я знаю некоторые государства, которые тоже выпускают собственные деньги, но цены там указывают в неких условных единицах. Впрочем, в Сан-Марино тоже все можно купить за итальянские лиры. И, как я уже сказал, значительно дешевле, а потому здесь очень популярна русская речь. А еще наших соотечественников можно узнать по тому, что они не дают в кафе чаевых и исступленно рассматривают витрины. А купить здесь можно действительно все — от карликовых баночек «Фанты» до первых моделей бронежилетов в виде рыцарских доспехов.

Однако охотно допускаю смелую мысль, что латы могут вам и не пригодиться, ибо порядок тут строго охраняет мест­ная полиция, а сам народ не отягчен дурным наследием советской власти, и потому на улицах безопасно и спокойно: сан-маринцы народ дружелюбный, а сан-маринки — просто очаровательны.

Эх, девушки, девушки. Что же с вами делать? Тратить время нашей единственной и неповторимой жизни, чтобы шаг за шагом домогаться вашей любви, дарить игрушки, нашептывать обманные слова — и вдруг с вершины желания скатываться в лужу невыносимой скуки. И сидишь потом, как пингвин — над пропастью в кафе. И заливаешь свое го­ре капуччино, чтобы не заснуть окончательно.

Шучу. Ибо куда же возвращаться, как не в ваши объятия? О ком же думать, как не о вас?

Мы едем в ночном поезде в столицу влюбленных — великолепную Венецию. Сон разума рождает видения десятилетней давности — путешествие длинноволосого подростка на электричках по великой стране, чье название скоро все забудут, с девушкой, имя и адрес которой забыл даже я.

Сон 3

Осень в Венеции

Побывав в Порденоне и Сан-Марино, мы вместе с журналистом Владимиром Миславским и его оператором Андреем Петровым, как всегда на электричке, отправились к последнему пункту нашего путешествия — одному из самых знаменитых музеев под открытым небом.

В любом туристическом путеводителе написано, что к этому городу лучше всего подплывать с моря. Именно тогда его великолепные дворцы и соборы производят наиболее сильное впечатление. Но мы подъехали к нему на поезде и, возможно, именно потому сохранили определенную трезвость восприятия при встрече с той красотой, пред которой преклоняется половина мира, и постараемся быть максимально объективными в своем повествовании.

Первое, что поражает советского туриста, вышедшего из здания вокзала, — отсутствие нагловатых таксистов, да и собст­венно привокзальной площади. Вместо этого перед ним сразу распахивается водная артерия, можно сказать, жидкая магистраль, по которой снуют, мечутся и шныряют тысячи катеров.

Такси тоже, конечно, среди них имеются, но большинство горожан и гостей города предпочитают передвигаться с помощью водных трамвайчиков. Мы также воспользуемся наи­более популярным среди туристов маршрутом, влекущим нас от вокзала к сердцу Венеции — площади Святого Марка.

Кстати, о туристах. Говорят, что лучшее время для посещения «города тысячи каналов» — осень. Считается, дескать, этой саранчи становится меньше, но, клянусь Богом, я этого не заметил. Как не заметил, что разноязыкой толпе действительно интересна уникальная история и культура Венеции, а не только ее экстравагантный внешний облик.

Первые поселения в Венецианской лагуне основали беженцы из приморских городов Римской империи, спасавшиеся от нашествия варваров. Только здесь, под защитой моря, они чувствовали себя в относительной безопасности. Постепенно город рос, совершенствовалось мореходное искусство венецианцев, а сама республика Сан-Марко превратилась в один из крупнейших торговых центров средневековья. Республикой Сан-Марко Венецию прозвали потому, что здесь нашли свое последнее пристанище останки одного из авторов Евангелия — святого Марка.

Венеция долгое время являлась основным торговым соперником Константинополя, и именно благодаря ее интригам столица православного мира подверглась сокрушительному нападению католиков-крестоносцев, после чего уже не смогла оправиться. Поражению православия Венеция обязана своим расцветом, и это нужно помнить. За многими достижениями человеческого духа таятся унижение и скорбь других людей.

Сегодняшняя Венеция неразрывно связана с именами великого путешественника Марко Поло и легендарного со­блазнителя Казановы, здесь умер Рихард Вагнер и похо­ронен Иосиф Бродский, а ее улицы прямо-таки кишат бесценными творениями Тициана и Тинторетто. Видимо, и нам уже пора сойти с корабля и присоединиться к этому необыч­ному балу истории и красоты.

И мы сразу сталкиваемся с неожиданностями. Что-то я не помню, чтобы на красочных рекламных плакатах гондольеры были запечатлены в огромных резиновых сапогах по щиколотку в воде! Да, действительно, Венецию периодиче­ски заливает морскими волнами, ведь находится она всего в двух километрах от открытого моря и защищена лишь несколькими маленькими островами. Соответственно, когда на море волнение, площадь Сан-Марко превращается в живописный пруд, по широким плотинам которого неторопливо ползают бобры-туристы. Привет, бобры!

Основной достопримечательностью Сан-Марко служит одноименный собор, украшенный в 1204 году конями работы древнегреческого скульптора Лисиппа — военный трофей, вывезенный в свое время из поверженного Константинополя. А внутри храма высятся колонны, которые, по преданию, стояли еще в храме Соломона.

В десятом веке здесь началось строительство дворца дожей (правителей республики Сан-Марко), одного из самых знаменитых зданий в мировой архитектуре, сегодня превра­щенного в прекрасный музей. Кроме того, центральную площадь украшает колокольня, в галерее звонницы которой Га­лилео Галилей производил свои первые опыты с телескопом, за что, как известно, и поплатился.

На площади поражает количество голубей. Хищные пернатые снуют повсюду, садятся на голову, пытаются выщипать брови и выклевать перхоть. Едва не пострадал от нападения летучих хищников и мой коллега Володя Миславский, снимавший сюжет о Венецианском фестивале. Спасло лишь то, что, подлетая к популярному харьковскому телеведущему, вампиры узнавали его, робели и смущенно просили автограф, иногда сами даря ему милый сувенир в виде перышка на память о встрече.

Понятное дело, что торговля обычными сувенирами здесь также идет весьма бойко — от бескозырок для адмиралов украинского флота до дурацких колпаков для членов нашего правительства, а в кондитерских продаются различные инструменты из шоколада, однако серп и молот в ассортименте отсутствуют. Видимо, их отправили к нам, в качестве гуманитарной помощи.

Ну и, конечно, ни один турист не может чувствовать се­бя в безопасности от презрения собственных родственников, если он не будет регулярно пользоваться гондолами. Впрочем, в весьма относительной безопасности — очень может пострадать кошелек доверчивого пассажира. Прогул­ка стоит семьдесят долларов в час, а если с музыкой — так и все пятьсот.

Улицы древней республики Сан-Марко пахнут нафталином, в тихих уединенных двориках сушится белье, а в узких переулках вздремнули столетия. Венеция, как любая стареющая красавица, прихорашивается, то есть ремонтируется, пытается утаить от посторонних глаз старческую нищету и, как всякая хорошая хозяйка, избавляется от лишнего хлама. Причем, избавляется, часто сбрасывая его прямо в каналы, а потому вода в них, как вы догадываетесь, пахнет далеко не розами.

А еще отравляют жизнь жителей города многочисленные вандалы-туристы. Так, в общественном туалете я своими глазами видел надпись: «Тут був Грицько зі Львова». Не заснял, но надеюсь, вы поверите мне на слово.

А вот кому не стоит верить, так это Шекспиру. Венецианский мавр не мог задушить Дездемону, ибо лица африкан­ской национальности здесь занимаются исключительно мир­ной тор­говлей. И вообще, нет лучшего, более поэтичного места для жизни и любви, нежели Венеция. И как жаль, что рядом нет той девушки, которая, мне кажется, разделила бы мой восторг.

Остается лишь забыться «Венецианскими строфами» Иосифа Бродского, который завещал похоронить его на острове, куда гондолы приплывают лишь в траурном убранстве; всего в двух километрах от города, сотканного из паутины мостов и улиц, пресыщенного отражением лиц и домов:

Стынет кофе. Плещет лагуна сотней Мелких бликов зрачок казня За стремленье запомнить пейзаж, способный Обойтись без меня.

Возвращаясь в пригородном электропоезде после целого дня напряженных съемок, я неожиданно для себя заснул. Я сплю, и пусть мне приснится, будто десять лет назад я еду в совсем другой электричке, у меня нет еще ни одного седого волоса, и рядом со мной — любимая женщина...

1997 г.