Глава 3

«Ледовый поход»

Через несколько дней ожидания на рейде Ушуайи показался научно-исследовательский корабль «Горизонт», с которым мы расстались в Севастополе и который, собственно, и должен был переправить нас в Антарктиду. «Горизонт» уходил из Севастополя белоснежный, а пришел на Огненную Землю изрядно потрепанным — кусочек Родины с доставкой. Все-таки месяц плавания в океане, это вам не шутки.

Данный корабль был сооружен в Польше в 1963 году, т. е. ему уже стукнуло 37 лет, его длина 60 метров, и до нашей полярной экспедиции он занимался извозом челноков из Турции, затем был наскоро переоборудован под ледовые походы. Иначе говоря, на нем нарастили броню толщиной 9 мм. Для сравнения — даже частные яхты, которые иногда заходят в по­лярные воды, имеют броневую защиту до 10 мм.

Экипаж судна состоит из шестидесяти человек, двадцать четыре — команда, а остальные — научный состав. Обратите внимание — большинство полярников носит бороды, а это, как я уверен, верный признак хорошего человека. Дей­ствительно, только хорошие и мужественные люди могут работать в таких отвратительных условиях. Наше любимое государ­ство оснастило корабль «великолепными» научными лабораториями, что еще раз свидетельствует о том, что юная держава уделяет большое внимание фундаментальной науке. Исключение из правил составили только харьков­ские радиофизики. Проныры-харьковчане штурмом захватили лучшее помещение на корабле — судовую канцелярию и с трудом отбили многочисленные попытки выкурить их.

Вода подавалась по графику, что подозрительно напо­минало худшие традиции отечественного водоснабжения, а душ фактически отсутствовал, и в конце концов вода в баках вообще замерзла. Как результат — через две недели путешествия мои волосы свалялись, словно шерсть у бездомной болонки.

Минуя знаменитый мыс горы Горн, мы вышли в открытое море, и мне сразу стало понятно, почему вышеупомянутый мыс считается ужасом мореплавателей. За последние 200 лет здесь затонуло 72 корабля, да еще около восьми десятков ушли на дно в близлежащих водах. И это только те корабли, о которых мы имеем документальные свидетель­ства. А впереди нас ждал штормовой пролив Дрейка.

Скажу честно, я впервые видел восьмибалльный шторм. Чтобы вам было понятно, могу сказать, что высота волны при подобном волнении моря достигает девяти метров, то есть высоты трежэтажного дома. Ощущение такое, будто ты нахо­дишь­ся на борту самолета в тот момент, когда он проваливается в воздушную яму, только происходит это значительно чаще со всеми вытекающими из этого последствиями — половина полярников мучается неудержимыми приступами мор­ской бо­лезни, все ходит кувырком, и звон битой посуды раздается из каждой каюты. Наш «Титаник» стремительно мчался навстречу своим айсбергам. И они не заставили себя долго ждать.

Когда появился первый айсберг, на палубе началась истерика... Присутствующие беспрерывно щелкали фотоаппаратами и восторженно прищелкивали языками, но уже буквально через пару часов обломки ледников не вызывали ничего, кроме отвращения.

Должен сказать, что Антарктиду представляют несколько иначе, нежели видели мы, — во всяком случае гор я здесь уж точно не ожидал обнаружить. А пока вы наслаждаетесь ландшафтотерапией, я немного расскажу вам о конечном пункте нашего путешествия — полярной станции «Академик Вернадский». (Кстати, Вернадский тоже был харьковчанином). Итак, это бывшая английская станция «Фарадей», но в 1996 году англичане от нее отказались, поскольку она по их стандартам окончательно устарела — высокая пожароопасность, стесненные условия проживания и невозможность быстрой эвакуации в случае опасности уже не удовлетворяли требовательных британцев. Был объявлен тендер на дальнейшую эксплуатацию станции, в котором приняли участие Чили, Уругвай, Южная Корея и Украина. В результате «Фарадей» достался Украине, чему, не сомневаюсь, были политические причины.

Возникает резонный вопрос, а нужна ли нам вообще эта станция? Я полагаю, что да. Через несколько лет истекает срок конвенции об интернациональном освоении Антарктиды, и, как ожидается, возможен ее раздел — в первую очередь между государствами, ведущими здесь научную деятельность. А какими залежами нетронутых минеральных ресурсов располагает шес­той континент, можно только догадываться.

Во-вторых, необходимо поддержать отечественную науку. Возможно, полученные здесь знания и не сразу можно применить на практике, но и цель фундаментальной науки совершенно другая — это накопление информации. Кибернетика тоже не сразу стала прикладной наукой, а теперь невозможно представить мир без компьютеров.

И еще. Футурологи предупреждают, что будущие конфликты будут происходить за обладание водными ресурсами, а степень значения Антарктиды, в ледовом покрове которой сосредоточены 90% запасов питьевой воды на планете, невозможно преуменьшить. А потому верю, скоро появятся здесь тщательно охраняемые границы, строгие бориспольские таможенники, и в специальных питомниках начнут разводить боевых пингвинов. Человечество неисправимо.

Ну а пока вокруг Антарктиды еще существует заповедная зона — за борт нельзя выбрасывать даже окурки. Сюда также запрещено завозить любые виды флоры и фауны, и непуганые киты подплывали к нам настолько близко, что мы слышали их дыхание — весьма зловонное, между прочим!

Видели и буревестников. Помните у Максима Горького: «Он кричит и в этом крике». Ну, во-первых, буревестники практически не кричат, да и размерами они значительно меньше, чем революционные фантазии великого писателя. Ну и, конечно, трудно себе представить, сколько раз накануне путешествия я слышал шутку о робком пи5нгвине. Закончилось тем, что я начал испытывать к этой безобидной птице чувство, близкое к ненависти. А теперь я иступленно рассматривал берег в надежде отыскать хотя бы одно жирное тело. Однако ученые подсказали мне, что сейчас не сезон — пингвины ушли в море учить плавать молодняк.

Впрочем, по окончании полярного лета из этих краев в открытое море, опасаясь непредсказуемой антарктической погоды, ушли даже английские и американские ледоколы, и, как показывает практика, жизнь оправдывает худшие ожидания. Колоссальный айсберг перегородил нам путь через пролив. Еще немного, и лавры новых «челюскинцев» нам бы­ли бы гарантированы.

Тиха антарктическая ночь. Как зомби на кладбище, молча бредут к нашему крохотному кораблику огромные айсберги. Вспышка лучей противоайсберговой обороны, мат матросов, отпихивающих баграми очередного непрошеного гостя, и снова могильная тишина. Поверьте мне — очень могильная — помочь в этих краях в это время года уже некому. Любимое занятие кабинетных макак с их так называемым «недостаточным финансированием» подвергать жизнь сограждан бессмысленному риску. И дело не в пресловутой мягкости и долготерпении народа Украины, а в апатии, косности и безграмотности населения страны. Именно так про­тивопоставляю: народ и население. Кстати, как прошедший пролив Дрейка матрос 3-го класса, я бы мог выразиться куда крепче.