Встреча с другом (из мемуаров литератора)

Для начала — маленькая цитата из «Мастера и Маргариты»: «Коровьев остановился у решетки и заговорил: «Ба! Да ведь это писательский дом! Я очень много хорошего и лестного слышал про этот дом. Приятно думать, что под этой крышей скрывается и вызревает целая бездна талантов». — «Как ананасы в оранжереях», — сказал Бегемот».

Речь идет о Московском литературном институте, в котором некогда учился и я, а моим лучшим институтским другом был Сергей Филатов — русский поэт, живущий сейчас на Алтае.

Счастливое это было время, когда мы с Сергеем учились в одном из самых знаменитых вузов Советского Союза. На­ми владело горделивое осознание, что из каждых 26 человек, претендовавших по конкурсу на поступление в Литинститут, прошли именно мы, и блаженное чувство, когда из тебя льются стихи, и вливающаяся взамен их в молодой организм водка еще не приносит утреннего вреда. Славное и глупое было время. С тех пор мы не виделись с Сережей Филатовым почти 10 лет...

Если из Москвы 4 часа лететь на восток в пахнущем мочой и старым салом аэробусе российской авиакомпании, по факту посадки вы обнаружите себя в Алтайском крае, старейшим населенным пунктом которого является почтенный купеческий город Бийск. Не будем никого пугать сибирской экзотикой, ведь для сибиряков Украина тоже сродни далекому острову Гваделупа, а потому обойдемся в нашем повествовании без традиционных медведей, пельменей и морозов.

К моему удивлению оказалось, что этот край имеет не только очень интересную древнюю историю, но и прекрасную современную культуру. Достаточно сказать, что краеведческий музей Бийска выглядит значительно лучше, чем Харьковский исторический музей, терпящий бедствие при молчаливом попустительстве властей. Вот тебе и сибирская глубинка.

Сам же Бийск основан в 1709 году по указу Петра I, таким образом, он является всего на полвека младше нашего города. А раньше здесь был центр алтайской цивилизации, ведущей свое начало со времен скифов и половцев, а может быть, и раньше. Выходит, коренные жители Алтая являются нашими далекими родственниками.

Удивительная природа Алтая вдохновляла не только мест­ных шаманов, но и русских старообрядцев, селившихся здесь — вблизи легендарного Беловодья. Позже этими местами весьма живо интересовался Николай Рерих, убежденный, что Алтай является сердцем Евразии, находящимся на равном удалении от всех четырех океанов.

А пока они мудрствовали, люди приземленные — бий­ские купцы — налаживали торговлю с Монголией и Китаем, богатели и превращали свой город не только в коммерческий, но и культурный центр Алтайского края, и во всяком случае вкуса у них было поболее, нежели у нынешней (ха-ха) элиты.

Сегодняшний Бийск в полной мере сохранил свой старинный купеческий облик, даже невзирая на то, что в годы Великой Отечественной войны сюда были эвакуированы многие заводы и он стал крупным промышленным центром. Живет здесь около 250 тысяч человек, меньше, чем на нашей Салтовке, однако не будем забывать, что этот край вообще малонаселенный и на площади всего в 2 раза меньшей, нежели территория Украины, обитает всего 3 миллиона россиян. Так что, несмотря на свой патриархальный об­лик, по местным меркам это действительно крупный город, где вещают 3 местных телекомпании, выходят 5 крупных газет, имеются также вузы, театры и музеи.

Возможно, симбиоз хоть как-то работающих бюджетников и лежащей в известном положении промышленности, дал мне возможность увидеть бийчан в двух совершенно противоположных ипостасях — либо чудеснейшая провинциальная интеллигенция, либо отпетые люмпены. Впрочем, женщины сибирячки весьма красивы, и это сыграло со мной злую шутку.

Дело в том, что мой друг и однокашник Сергей Филатов, будучи редактором одной из тамошних газет, устроил в городской администрации мою пресс-конференцию. В ней я рассказывал представителям местных СМИ о современной Украине, увидел парочку молоденьких журналисток и расчирикался. Во все воронье горло...

А может, мое неуместное красноречие связано с тем сочувствием, которое вызывают бийчане своей нелюбовью к действующей столице Алтайского края — городу Барнаулу. Комплекс бывших столиц везде одинаков. Я тоже видел в этом Барнауле платные автобаны, двухэтажные автобусы и неоновые кресты на церквях. Однако все мы, обделенные столичностью, должны понимать — любая столица это место для работы, а не для жизни. Не путайте яичницу с Божьим даром.

Но хватит сидеть на одном, пусть даже и хорошо вам знакомом месте. Тем более что, кроме равнинного Алтая, есть еще и Горный Алтай и связывает их между собой знаменитый Чуйский тракт, идущий от Бийска к монгольской границе.

Не надо путать Чуйский тракт с Чуйской долиной, конопля здесь вдоль дороги не растет. Вообще, единственное, что найдут в этих краях любители пряного и пьянящего ды­ма, — алтайские ритуальные деревья, которые новобрачные повязывают на счастье разноцветными тряпками. Но мы-то знаем, что не в тряпках счастье.

«Трудно понять, но как скажут «Алтай», сердце лизнет до боли мгновенное горячее чувство. Когда буду помирать (если буду в сознании), в последний момент успею подумать о матери, о детях, о Родине, которая живет во мне. Дороже этого у меня ничего нет». Эти проникновенные слова Василий Макарович Шукшин написал, имея в виду не только свою большую Родину — Алтай, но и, безусловно, село Срост­ки, где он родился и вырос.

О Шукшине на Алтае либо хорошо, либо никак, что, впрочем, и положено знаменитому покойнику, плюс добротный музей. Именем знаменитого земляка названы улицы и площади, школы и институты, а каждое лето на горе со странным названием Пикет проходят Шукшинские чтения — видимо, про то, что «не сотвори себе кумира».

Живо представляю, как вечерами на склонах собираются русичи и за стаканом горькой рассуждают о славянстве и сионизме. Природа к этому располагает. Недаром Сережа Филатов на обложке своего лучшего поэтического сборника изображен с добрым, похмельным лицом и на фоне березок. Русскому поэту без того и другого никак нельзя.

А богатое и старинное село Сростки, между тем, живет своей нормальной, возможно, даже бездуховной жизнью. Бойкие бабенки торгуют горячими пирогами, которые, чтобы они не остывали, хранят в детских колясках. Причем эти пироги считаются не меньшей достопримечательностью, не­жели музей Василия Макаровича. О жутком количестве ме­да и медовухи даже не говорю. То ли выпил я этой медовухи мало, но, кроме чудовищной липкости и боли в печени, я ни­чего не почувствовал.

Пришлось в дальнейшей дороге обходиться нередким в этих краях японским саке. Япония здесь поближе, нежели Украина будет. Да и элитпотребителей японского евротовара здесь хватает. Не будем забывать, что Горный Алтай — курортная зона, находящаяся всего лишь в четырехстах километрах от таких крупных городов, как Новосибирск и Ке­мерово.

Эти места просто кишат пансионатами, санаториями и курортами. Кстати, воспетый Эдитой Пьехой пресловутый Манжерок из этой же, горно-алтайской, оперы. Хотя и здесь не обходится без загадок русской души, как, например, в пан­сионате правительства республики Алтай. Евроремонт, характерной особенностью которого являются плохо подо­гнан­ные стеклопакеты плюс суровый климат, который заставляет хозяев отчаянно топить, чтобы посетителей не выдувало на мороз через огромные щели. В результате одновременного воздействия адской сме­си жары и холода я пришел к выводу, что в бытовом плане украинская хозяйст­венность все же предпочтительнее русской широты души.

Ну, а что касается остальной дикости, то, безусловно, туристам есть где разгуляться-расплясаться.

Незалапанная природа, пронзительный воздух, исполненный философского смысла шум воды — что еще нужно для полного счастья так, чтобы без новомодных теорий? По­жалуй, окончательное уединение.

Впрочем, ныне Алтайский край предоставляет желающим и такую возможность — во глубине алтайских руд до сих пор таятся настоящие скиты. Один из них, стоящий на острове и связанный с миром лишь подвесным мостом, особенно разбередил мои фантазии — скит женский. (Хотя, ска­жу честно, во времена расцвета клерикализма, подмены научного мышления религиозным и погружения общества в новое средневековье я не испытываю благоговейного восторга перед новыми отшельниками.)

Красиво, слов нет. Но давайте еще поработаем на контрастах. Иначе наше представление об Алтае не будет полным. И дабы убедиться в том, что советская власть может угробить любую первозданную красоту, заедем в столицу Горного Алтая, которая так и называется Горно-Алтайск. Мес­то, о котором даже в путеводителе сказано: «В целом, город производит унылое впечатление однотипными зданиями и пыльными проспектами». Зачем? А чтобы не забывали, что красота дается, конечно, природой, а вот как ею распорядится, зависит только от нас.

Некрасивые советские города рождают некрасивых людей. Ну не могут в прямоугольных квартирах вырасти граждане с незагаженными извилинами. И зачем рассуждать о духовности и национальном величии, когда большинство насе­ления — от украинских мегаполисов до дальнего Гор­но-Алтайска — демонстративно игнорируют правила элементарной гигиены и с наслаждением погружаются в грязь. И это еще одна загадка легендарной цивилизации могучих великороссов.

Известно, что большинство положительных эмоций человека связано с едой, особенно в условиях провинциальной скудости развлечений. Так давайте же начнем возрождение духовности с украинской и сибирской культуры еды, и результаты не заставят себя долго ждать. Рыба таймень, тушенная с груздями и папоротником, и свежий морс без запаха любимого консерванта Е-220, да под рюмку водки «Алтай»!

И рассеивается похмельное марево, открывая, может, один из самых лучших поступков в моей жизни — просто так взять и поехать за 5 тысяч километров к другу, которого не видел 10 лет, и наслаждаться радостью человеческого общения почти до самого утра. Ведь все остальное, если присмотреться, — полное фуфло.

«Как мало надо человеку — немного водки и ночлег!» — это из стихов моего друга Сергея Филатова, русского по­эта, живущего на Алтае. По-моему, написано неплохо.

2003 г.