logo
ХРЕСТОМАТИЯ

12.1. Понятие политики и политических технологий

С незапамятных времен политика (от гр. "politike" – искусство управлять государством) является важнейшим источником и механизмом организации совместной жизнедеятельности людей, мощным орудием целенаправленных преобразований как в отдельных странах, так и в жизни человеческого сообщества в целом.

Политику следует рассматривать в единстве трех ее взаимосвязанных аспектов: как сферу общественной жизнедеятельности людей; как один из видов активности социальных субъектов; как важный тип социальных отношений между индивидами, группами, классами и т. п. [46, с. 212].

В первом аспекте политика – важнейший элемент структуры общества. Начиная еще с Аристотеля за этой автономной областью общественной жизни закреплены функции согласова­ния общих и частных интересов, осуществления господства и поддержания порядка, достижения общезначимых целей и руководства людьми, регулирования ресурсов и управления общественными делами. Второй аспект политики связан с интерпретацией ее как способа совокупной и индивидуальной активности социальных субъектов, вида социальной человеческой деятельности и социального поведения. Что касается третьего аспекта, то уже Аристотель определял политику как "искусство жить вместе", т.е. высший вид человеческого общения и взаимодействия.

Характеризуя политику (или политическую деятельность) как процесс (т. е. в рамках процессуального подхода), можно увидеть те особые и весьма важные грани взаимодействия социальных субъектов относительно государственной власти. В силу того, что по своим масштабам политический процесс совпадает практически со всей политической сферой, некоторые ученые отождествляют его с политикой в целом (Р. Доуз) либо со всей совокупностью поведенческих акций субъектов власти, изменением их статусов и влияний (Ч. Мэррнам). Сторонники институционального подхода связывают политический процесс с функционированием и трансформацией институтов власти (С. Хантингтон). Д. Истон понимает его как совокупность реакций политической системы на вызовы окружающей среды. Р. Дарендорф делает акцент на динамике соперничества групп за статусы и ресурсы власти, а Дж. Мангейм и Р. Рич рассматривают политический процесс как сложный комплекс событий, определяющих характер деятельности государственных институтов и их влияние на общество [49, с. 288].

Все эти подходы, так или иначе, характеризуют важнейшие источники, состояния и формы политического процесса, под которым понимают совокупность целенаправленных действий (деятельности) политических субъектов по выполнению своих функций в сфере власти [45, с. 232].

Различают базовые (основные) политические процессы, характеризующие способы вовлечения масс в политику (политическое участие), а также способы преобразования индивидуальных и групповых интересов в политические решения (государственное управление и местное самоуправление), и периферийные политические процессы., характеризующие динамику формирования и развития отдельных политических институтов – партий, ассоциаций, групп индивидов, причем последние не оказывают существенного влияния на поведение власти.

Политический процесс может происходить в явной (открытой) или латентной (скрытой) форме и иметь собственный внутренний ритм. В этой связи выделяют такие основные стадии политических процессов: развитие, функционирование, кризис и упадок. Структура политического процесса выглядит так: субъект процесса (носитель власти), действующее начало; объект процесса (результат, цель процесса); средства, методы и технологии, с помощью которых можно достичь целей процесса. Средствами могут быть материальные и технические ресурсы, информация, знания и т. п.

Одним словом, реальные политические процессы, через которые фактически реализуется политика и осуществляется политическая деятельность социальных субъектов, в любом сложноорганизованном обществе и государстве исключительно многообразны. С одной стороны, их можно рассматривать как проявление специфической общественной сферы, характеризующейся социальными границами, внутренними и внешними взаимозависимостями, набором социальных субъектов, отличительными признаками и т. п. С другой стороны, эти властные взаимосвязи можно представить как совокупность конкретных проблем, которые государство и другие политические субъекты должны решить с помощью соответствующих целенаправленных действий на основе применения конкретных средств и ресурсов. Но тогда ситуация существенно меняется: все макросоциальные межгрупповые отношения в сфере власти преобра­зуются во взаимозависимость отдельных социальных структур и институтов, в конкретные поступки и чувства действующих лиц, совершаемые в определенном месте и в реальное время.

Таким образом, межгрупповая конкуренция в сфере власти предстает как практические способы и процедуры управления, принятия решений, урегулирования конфликтов, установления коммуникаций и других процессов, выявляющих иной уровень политических зависимостей и связей. В этом смысле процессы осуществления власти и управления обществом ориентированы на факторы, фиксирующие сложное переплетение самых разнородных – социальных, психологических, материальных и прочих – явлений, реально воздействующих на ход событий.

При этом решение конкретных общественно-политических проблем означает не столько понимание человеком целей и средств их достижения, сколько выработку конкретных способов их воплощения на практике, т. е. применение определен­ных технологий решения той или иной задачи. В целом технологическое решение проблемы означает понимание не того, что она из себя представляет, а того, как разрядить конкретную ситуацию. Именно поэтому с помощью политических технологий можно выявить новый смысл и суть власти. Технологии по-новому ставят проблему измерения политических событий, а также закладывают основу для специализированной деятельности по урегулированию (контролю) политических явлений. Образуя особый ракурс понимания политических процессов, эти технологии показывают, что сущность изучаемого явления может кардинально зависеть от применяемых способов решения задачи. Например, массовая клевета, распространение дезинформации, отказ в предоставлении телеэфира представителям определенных политических партий могут превратить процесс формирования органов власти из свободного выбора гражданами своих представителей в навязывание им интересов и воли определенных кругов, контролирующих средства массовой информации.

Итак, политические технологии представляют собой совокупность последовательно применяемых процедур, приемов и способов деятельности, направленных на наиболее оптимальную и эффективную реализацию целей и задач конкретного субъекта политической деятельности в определенное время и в определенном месте [49, с. 415]. Как совокупность определенных знаний и умений, обеспечивающих решение субъектом конкретных задач в сфере власти, политические технологии именуют еще политическим маркетингом.

Потребность в формировании политических технологий проявляется там и тогда, где и когда есть повторяющиеся, порой даже стереотипные действия, и при этом существуют вполне определенные требования к условиям и результатам этого типа деятельности. Конкретнее, имеются такие причины появления политических технологий:

Иными словами, основная цель применения политических технологий заключается в оптимизации выполнения различными субъектами политической деятельности своих задач и обязанностей. В соответствии с интересами, функциями и целями своих субъектов технологии могут быть направлены на достижение таких целей: привлечение и экономию ресурсов, стабилизацию или дестабилизацию положения в государстве, организацию выборных кампаний, оперативное информационное обеспечение принятия решений, согласование интересов различных социальных групп при выработке государственных программ и т. п.

Политические технологии как совокупность приемов и процедур целенаправленной деятельности не только упорядочивают средства достижения цели, но и закрепляют очередность действий, выработку соответствующих алгоритмов поведения субъекта. Именно алгоритмы дают возможность вычленить и закрепить наиболее оптимальные и эффективные способы решения той или иной задачи, а также передавать и тиражировать обретенный опыт. По сути дела, алгоритмы представляют собой определенный "сухой остаток" целевой активности субъекта политической деятельности, результат рационализации, упрощения и стандартизации применяемых им приемов и процедур. Практически любые социальные технологии, в том числе политические, выкристаллизовываются из множества способов и механизмов взаимоотношений субъектов и объектов, взаимодействий контрагентов, внешних и внутренних факторов. Иначе говоря, технология устанавливается лишь тогда, когда в процессе достижения цели складывается (и определенным образом закрепляется) известная последовательность операций, фиксирующая очередность применения определенных приемов и средств достижения конкретной цели.

Таким образом, политические технологии нельзя смешивать с отдельными механизмами, техниками или приемами политического взаимодействия. Технологии – это и процесс применения техник, направленных на достижение конкретной цели реально действующим субъектом, и результат этой деятельности. Еще точнее, технология есть итог определенного взаимодействия этих приемов деятельности, когда в результате неоднократных действий по достижению поставленной цели найдены более оптимальные и экономичные способы решения проблемы.

Конечно, некоторые виды целенаправленной политической деятельности людей в силу их сложности можно технологизировать не целиком и полностью, а лишь в отдельных точках процесса достижения цели. Другими словами, в процессе деятельности субъект может использовать только локальные технологии, дающие возможность лишь частично рационализировать и упорядочить некоторые участки взаимодействия. Например, в сфере принятия политических решений, где, как правило, решаются плохо структурируемые задачи и поэтому велика доля непредвиденных обстоятельств, политические технологии обычно представляют собой набор действий, обслуживающих в основном лишь отдельные фазы разработки и реализации целей (например, согласование действий законодательных и исполнительных органов власти). В целом же они не могут рационализировать и оптимизировать этот процесс.

Следовательно, политические технологии могут действовать в режиме полного завершения цикла осуществления того или иного политического процесса, а могут быть связаны с оптимизацией только отдельных его фаз и этапов. В еще более сложных комплексах властно-управленческих взаимоотношений (например, отношениях внутри неформальных, теневых группировок, интегрированных в процесс принятия государственных решений) в принципе нельзя сформировать технологические цепочки даже для отдельных их фрагментов.

Политические технологии как определенные алгоритмы действий представляют собой форму политической инженерии, обусловленную как свойствами действующего человека (его знаниями, опытом, настроем на реализацию и т. п.), так и используемыми в его деятельности материальными (духовными) ресурсами и техническими компонентами. По этой причине формирование и применение политических технологий, ритм (темп) их осуществления жестко связаны с квалификацией и компетентностью субъекта политической деятельности, его практическими знаниями и умениями использовать определенные технические ресурсы. Как правило, низкая обеспеченность техническими или кадровыми ресурсами снижает эффективность применения технологий. Поэтому не столько эффективность применения, сколько само существование политических технологий непосредственно зависит от состояния действующего субъекта, его умения использовать накопленный опыт, а также реализовывать имеющиеся возможности в конкретной ситуации. Ошибки и некомпетентность субъекта политической деятельности (тем более наделенного полномочиями и ответственностью), от которых не спасают никакие статусы и титулы, могут не только снизить функциональное значение технологий, но и полностью изменить направленность их действий. Поэтому использование политических технологий (прежде всего в наиважнейших для государства и общества сферах) предполагает отбор субъектов с точки зрения квалификации, практического опыта, психологической устойчивости, способности действовать в нестандартной обстановке и др.

Найденные алгоритмы действий могут быть средством инициации, источником побуждения внутренних механизмов регуляции, как всей политической системы, так и ее отдельных элементов. Иными словами, став элементом политической деятельности индивида (группы лиц), постоянно занятого принятием решений, урегулированием конфликтов или выполнением других функций, технологии становятся одним из механизмов самонастройки и самоорганизации этой области деятельности человека. В этом смысле политические технологии могут быть не просто перечнем оптимальных и эффективных действий, но и способом усиления контроля за процессом достижения целей, формой управления этой деятельностью. В любом случае высшим критерием эффективности применения технологий яв­ляется реальное достижение намеченного результата.

В то же время оценка эффективности политических технологий – чрезвычайно рисковая деятельность, ибо она нацелена на получение достоверной информации о реальных механизмах власти и управления. Учитывая же, что в сфере политической власти перераспределяются очень важные и значительные общественные ресурсы, деятельность многих вовлеченных в этот процесс людей, структур и институтов принципиально направлена на сокрытие необходимой информации о принятии соответствующих решений и применяемых технологиях. Поэтому цена такой информации может быть предельно высокой.

Однако оценивать технологические процедуры нужно не только потому, что опасно контролировать реальные процессы властвования. Это обусловлено и тем, что в сфере политической власти, например, государственного управления, постоянно предпринимаются попытки создать такие способы взаимодействия структур и институтов власти, которые, имея формаль­ные признаки технологического усовершенствования процесса (скажем, согласования отраслевых интересов), на самом деле являются средством достижения совсем других целей (в частности, прикрытия частного предпринимательства тех или иных чиновников). Нередко сознательно имитируют политические технологии, скрывая за их внешними формами совершенно иные цели и интересы действующих субъектов.

Политические технологии распространяются на все поле политической власти и государственного управления. В силу этого они являются частью как конвенциональных (легальных) процессов применения политической власти и соответствующего распределения ресурсов государства, так и неконвенциональных процессов, в которых используются приемы и процедуры, прямо запрещенные законом или противоречащие политическим традициям (например, технологии подрывных акций, терроризма или проведения режиссируемых выборов, манипулирования общественным мнением и т. п.).

Политические технологии всегда ограничены местом и временем их применения. Конкретное сочетание техник, способов и приемов политической деятельности как определенная система такой деятельности имеет свое "внутреннее время". Но при всей своей определенности, фиксированности действий, привязанных к пространственно-временным параметрам ситуации, политические технологии имеют и механизмы преодоления такой зависимости, прежде всего благодаря наличию в них "гена самонастройки", адаптируемости к ситуации.

Иными словами, в политических технологиях всегда есть место творчеству субъекта, импровизации, нестандартным действиям. Усиление такого импровизационного начала – своеобразный сигнал для перехода к новым типам взаимодействий с контрагентами, совершенствования структуры и выработки оригинальных приемов политической деятельности. В то же время технологии – враг произвола. Они по своей природе противостоят интуиции и прецеденту как ведущим способам реализации человеческих целей. Технологии направлены на рационализацию и упрощение действий во имя достижения цели, поэтому им свойственны известная формализация и институциализация, нормативное закрепление.

В силу этого существуют некие верхние пределы политических технологий, которые те не должны переступать, чтобы не превратиться в форму откровенного субъективизма. Но они не должны и застывать, чтобы не нарушить соответствия процесса целедостижения динамично развивающейся ситуации. Вращаясь между этими полюсами формализации и субъективации, политические технологии постоянно подвергаются опасности перерождения либо в набор догм, либо в сплошную импровизацию субъектов политической деятельности.

Кроме того, в зависимости от характера и масштаба действу­ющего субъекта политические технологии существенно различаются по своим параметрам: ресурсам, оценкам их эффектив­ности и т. п. Так, технологии, направленные на оптимизацию деятельности массовых политических субъектов, как правило, более прерывисты, а потому и менее надежны. Следовательно, чтобы уверенно управлять поведением крупных социальных слоев, регулировать динамику общественных настроений, необходимо использовать более строгие и жесткие регуляторы с большими вложениями, ресурсным обеспечением и т. п.